Её величество

– Закомплексованность последователей Фрейда в этом вопросе – их беда? Она как болезнь?

– Сугубо женский взгляд на теорию Фрейда, – отреагировала Инна на Анины вопросы.

– Скажешь, у меня доморощенный антифрейдизм? Но ведь подавляют же люди желание воровать, убивать. И страсть к разврату надо в себе ограничивать. Один позволяет себе орать, другой издеваться, третий атакует по всем фронтам одновременно. Федор как щепка носится по воле волн своего беспутства. И к чему это приводит? Ведь есть же нормы поведения, чтобы оставаться человеком! – раздраженно воззвала Аня.

И тут же подумала: «Я, конечно, в этом ничего не смыслю, но, может, э т о не приносит Федору яркой радости и удовлетворения, а он не успокаивается и все ищет, ищет, то с томлением, то с яростным упоением… как мечту… но тупо, с каким-то «жалким юношеским бессилием». Марго тоже ставила рискованные эксперименты, любила нарушать границы чувственности, отважно исследовала свою сексуальность. Считала, что при обоюдном согласии в сексе всё возможно. Смеялась над традиционной моралью, говорила, что по незнанию мы обкрадываем себя. Утверждала, что адреналин и секс – самые сильные из разрешенных наркотиков. Время от времени выходила замуж, но поняв ничтожность существования с избранником, разводилась, зализывала раны и снова бросалась на поиски своего женского счастья. Меняла партнеров, вела себя как мужчина. Исключительная фигура!

Они с Федором стоят друг друга? Нет. Марго прекрасного сына сама вырастила, а Федор номинально присутствовал в семье, и то отрицательно. Напрасно Эмма сделала ставку на то, что отец нужен детям. Мне кажется, это плохо повлияло на всю семью. Какой он пример для подражания? А там кто знает, я глубоко не погружалась в судьбы их детей. Знаю только, что надлом у всех произошел, а как кому удалось выкарабкаться из него – для меня тайна. И каждый из них надежно хранит ключ от нее в своем сердце. Поэтому мое мнение не вправе претендовать на истину.

У детей Эммы жизнь, может, и по-разному складывается, только боль у них одинаковая и она на всю жизнь. В этом я уверена. Я, в принципе, небольшая охотница до чужих секретов, но хотела бы о судьбе Эмминых детей больше узнать и понять, чтобы правильно донести их ситуацию до своих подопечных. Мало моим детям быть добрыми, честными и трудолюбивыми. Надо подготовить их к трудностям личной жизни».

Всего несколько секунд проносилось в мозгу Ани это нагромождение мыслей. И вот опять зазвучал возмущенный голос Инны:

– Страсть – это сильное желание или нежелание, вызывающее неконтролируемые действия. Федор утверждал, что от себя не убежишь, что человек не автомат и подавлять желание удовольствий – значит наносить себе вред, разрушать себя. Считал, что цель жизни – наслаждение, поэтому ни в чем себе не отказывал. И во что он превратил жизнь Эммы? Представляю, если бы меня так же… Ужас! Я бы не могла себя уважать, я бы не смогла с этим жить!.. Федька в молодости пытался Эмму успокаивать не добрым словом, а сексом. Тем, чем и себя. И к чему это их привело?

– Почему мужчины всегда стремятся к э т о м у? Потому что считают э т о главным способом выразить свою любовь? – очень тихо спросила Аня у Инны.

– Удовольствие себе хотят доставить, – жестко ответила та.

– И нам, женщинам?

– Это уж какой как повезет.

– Из нашего разговора я поняла главное: нельзя любить мужчину больше себя, – сказала Аня.

«О мой милый, добрый, чистый человечек, обремененный тоской по всему хорошему!» – Лена ласково посмотрела на Аню. И та ответила ей грустно-смешным признанием:

– Посмотрю старый фильм и вроде бы пообщаюсь с приличным мужчиной, допустим Юрием Соломиным, Сличенко или Папановым. С теми, что старой закалки. Они и в личной жизни были чистоплотны. Кто-то из них поведал о своей жене; «Ни одна женщина не сможет заставить меня сказать: «Если бы не узы брака…» Высочайшая степень порядочности! При их огромной славе они не сходили с ума от толп поклонниц, как некоторые современные, молодые артисты, не будем называть их имен... А ведь и в них тоже была лукавая шалость, веселая бесшабашность. Но блюли себя, потому что были умны и глубоко порядочны. Примитивные позволяют себе пошлые слабости.

– Может, Федьку привлекало и возвышенное, и низменное? Так сказать, у него широкий диапазон интересов, – съехидничала Инна.

– Какое простое объяснение! Только отдавал он предпочтение низкому, – фыркнула Жанна.

– Ха! Он боялся психоза на почве сексуальной неудовлетворенности. Неплохое обоснование блуду? Да? Тот еще экземпляр. Не страшился огласки…

«Что же девчонок так беспокоит сексуальная несостоятельность Федора? Вцепились в нее, как щенки в игрушку, – удивилась Лена. – Или только Инну?.. Должно же быть в Федоре и что-то хорошее? Может, выручил кого из беды? Ну не совсем же он…»

– Инна, опять этот твой необоснованный бытовой трёп, – передернула плечами Жанна. – Человек возвышает себя, подчиняясь нравственным законам, исполняя их во всякой малости. Некоторые качества и нам в себе не грех бы разрушить.

– А Федору в особенности, – не уступила Инна.

– Допустим, гнев – один из смертных грехов, осуждение и недержание речи. По церковному, это тоже греховные тяги. Но я хотела бы сказать не о том. Не может вселенная человека быть ограничена одержимостью сексом. Человек намного богаче. Есть страсть к науке, к музыке… Искусство без страсти и боли – ничто.

– Не для всех откупоривается сосуд с джинном страсти хотя бы в чем-то, – небрежно заметила Инна.

– А у Федора – патология, болезнь. Его не стоит осуждать кулуарно. На патологии, наверное, строится и ущербная теория Фрейда, – предположила Аня. – Он открыл дверь, и вошли в нее в основном мужчины. По причине обязанности… перед женщинами… Они и рады стараться. Наукой доказано!

– Я бы и некоторых женщин не исключила, – усмехнулась Инна.

– Не пора ли нам снизить пафос обвинений мужчинам? – поддержала ее Лена.

– Может, и нам в угоду новому времени, стоит понять Фрейда и принять, – продолжила поддразнивать Аню Инна.

– Но это отвратительно и в корне меняет нравственную базу! Любовь связывает не столько тела, сколько души. Вспомните Пушкина! – возмутилась Аня и проникновенно продекламировала:

«…Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…

О, как милее ты, смиренница моя!

О, как мучительно тобою счастлив я!..»

– Какая прелесть эти стихи! Какие прекрасные и глубокие слова! «Тобою счастлив!» Каждая женщина мечтает их услышать. – В глазах Ани блеснули слезы восторга и грусти.

– Я могу понять Фрейда, но не хочу принять. Он шел по пути упрощения человеческой личности, – вернулась Аня к беспокоившей ее теории.

– Жил у нас в деревне здоровенный бугай «с приветом». Вымахал что былинный Добрыня Никитич! Так и ошивался около школы с вечной гримасой придурковатой восторженности. Представляете возможные последствия его темперамента? Пришлось кастрировать.

– Инна, ты предлагаешь… С ума сошла! Опять вышла на тропу войны? – ойкнула Жанна.

– Ну, ты даешь, старушка! – обернулась к ней Инна. – Шучу я.

«Когда же наконец они сменят пластинку или замолчат? Я нетерпима? Устала, тошнит, как на карусели, – загрустила Лена. – Мне так болезненно-тяжело, потому что я привыкла строго придерживаться режима сна?»

– Может, многочисленные связи с женщинами помогали Федьке понять себя? – Инна рассмеялась. Она отлично понимала, что не права. Но на то она и Инна, чтобы противоречить. Она сама не раз утверждала, что внутри нее живут разные человечки, которые вредны друг другу и не совпадают по группе крови.