Страница 4 из 13
Итак, источник этот сообщает, что первый русский царь Иван IV проявил в этом благом начинании инициативу. Сам Господь Бог, по мнению средневековых русских книжников, вложил в царский ум мысль «произвести… от письменных книг печатные книги» с целью духовного просвещения. С опытом кириллического книгопечатания в Москве были хорошо знакомы, поэтому речь шла о том, чтобы воспроизвести этот опыт в Москве: «Благоверный царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси и повеле святая книги на торжищах куповати и в святых церквах полагати псалтыри, и евангелии, и апостолы, и прочая святыя книги. В них же мали обретошася потребни, прочии же вси растлени от преписующих ненаученых сущих и неискусных в разуме, овоже и неисправлением пищущих. И сие доиде и царю в слух, он же начат помышляти, како бы изложити печатныя книги, якоже в грекех, и в Венецыи, и во Фригии, и в прочих языцех, дабы впредь святыя книги изложилися праведно…» Или в ином месте: «Тако бы во всей России царствующем граде Москве учинити, яко же в грецехи в Виниции и во Фригии и в прочих языцех».
Царь получил поддержку и благословение митрополита Макария, занимавшего тогда московскую кафедру, то есть возглавлявшего Русскую церковь и слывшего одним из величайших книжников своей эпохи. По словам историка М. Н. Тихомирова, «…летописец не случайно связывает начало книгопечатания в Москве с Макарием. В деятельности этого митрополита особенно заметны стремление к централизации и унификации церковной деятельности, решительная борьба с местными церковными традициями, выходящими за пределы московской церковной практики. Его инициативе принадлежат соборы, канонизировавшие русских святых, ему принадлежит создание великих Четьих-Миней, включивших в свой состав основные церковные сочинения, жития, поучения, слова, признанные Русской церковью»[7].
С этого момента Церковь и государство общими усилиями поднимали в России дело книгопечатания. И почти на каждую книгу (за редкими исключениями), выходившую в Москве с середины XVI века по конец XVII, глава Церкви давал благословение. Притом благословение это получали только те печатные издания, которые прошли неформальный (порой очень придирчивый) церковный контроль, были вычитаны и выправлены учеными представителями духовенства. А править иногда приходилось многое…
Прежде всего отыскали мастеров: Ивана Федорова сына – дьякона церкви Николы Гостунского, стоявшей в Московском Кремле, и его «клеврета» (помощника) Петра Тимофеева сына Мстиславца, которые, как уже говорилось выше, переняли ремесло от итальянцев. Стоит уточнить: Федоров и Тимофеев – вовсе не фамилии, это всего лишь патронимы, то есть почтительное упоминание имени отца. В сущности, Иван Федоров был Иваном Федоровичем, а Петр Тимофеев Мстиславец – Петром Тимофеевичем, приехавшим из города Мстиславля, расположенного на землях Литовской Руси. Что же касается происхождения его старшего товарища, то оно раскрывается в послесловии к Псалтыри, отпечатанной в Заблудове (на территории Литовской Руси) гораздо позднее, уже в 1570-м. Здесь первопечатник Ивана Грозного называет себя «Иван Федорович Москвитин». Иначе говоря, он родился в Московском государстве – России.
Затем началось строительство особой палаты для книгопечатного дела и обеспечение ее всем необходимым: «И тако повелением благочестиваго царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Русии и благословением преосвященнаго Макария митрополита начаша изыскивати мастерства печатных книг в лето 61-е осмыя тысящи. В 30-е лето государьства его благоверный же царь повеле устроити дом от своея царская казны, иде же печатному делу строитися. И нещадно даяше от своих царских сокровищ делателем Николы чюдотворца Гостунского диакону Ивану Федорову да Петру Тимофееву Мстиславцу на составление печатному делу и к их упокоению дондеже и на совершение дело их изыде».
Дата, приведенная, как было в обычае до Петра I, от Сотворения мира, при переводе в современное летосчисление (от Рождества Христова) дает противоречивую картину. 7061 год от Сотворения мира выпадает на последние четыре месяца 1552-го или же на первые восемь месяцев 1553 года. А 30-й год правления Ивана IV – это 1563-й. Похоже на то, что составители источника слили в одно событие два разных факта, и на этом ниже придется остановиться особо.
Далее читаем: «И первое начата печатати сия святыя книги деяния апостольска и послания соборная и святаго апостола Павла послания в лето 7071 априля в 19 на память преподобнаго отца Иоана Палеврета, сиречь ветхия лавры, совершени же быша в лето 7072 марта в 1 день, при архиепископе Афанасие митрополите всея Росия в первое лето святительства его в славу всемогущия и живоначалныя троица отца и сына и святаго духа. Аминь». Здесь две даты прочитываются без проблем: 19 апреля 7071 года от Сотворения мира выпадает на 1563 год, а 1 марта 7072 года – на 1564-й. До того времени, когда вышла первая книга Московского печатного двора, митрополит Макарий, один из зачинателей книгопечатания, не дожил. На московской кафедре его сменил митрополит Афанасий, бывший царский духовник.
А теперь стоит вернуться к 1553 году – эта дата вовсе не представляет собой какого-то «фальстарта», ошибки или заблуждения. Составитель «Сказания» проговаривается: прежде создания царско-митрополичьей «штаньбы» некие печатники (автор в недоумении: то ли те же Иван Федоров и Петр Тимофеев Мстиславец, то ли еще кто-то, ему неведомо) «малыми… и неискусными начертаниями печатываху книги», а потом два царевых избранника получили науку «от фряг» и сделались в своем деле совершенны.
И действительно, как уже говорилось выше, до Московского печатного двора где-то в России существовала иная типография.
О месторасположении первого здания Московского печатного двора сообщает немец-опричник Генрих Штаден, служивший тогда Ивану IV. По его словам, Печатный двор стоял неподалеку от Никольских ворот Кремля: «Затем идут другие, Никольские ворота из Кремля в город. Городские и кремлевские стены выстроены все из красного обожженного кирпича и по всему кругу снабжены бойницами. Ворота эти двойные. Во рву под стенами находились львы: их прислала великому князю английская королева. У этих же ворот стоял слон, прибывший из Аравии. Дальше общий судный двор, или Земский двор, и цейхгауз; за ним друкарня, или Печатный двор».
А вот где располагалась печатня, предшествовавшая этому знаменитому предприятию, определить невозможно.
Подавляющее большинство специалистов являются сторонниками того, что первая российская печатня находилась в Москве. Некоторые исследователи связывают ее устроение с политической и просветительской деятельностью большого вельможи Алексея Адашева и особенно его соратника, священника Сильвестра (имевшего на протяжении многих лет сильное влияние на царя Ивана IV). Называют в связи с появлением печатного дела в России также сына Сильвестра, книжника Анфима. Иные историки «размещают» древнейшую печатню на митрополичьем дворе или при кремлевском храме Николы Гостунского. Но все это теории, их ни доказать с подобающей твердостью, ни отвергнуть вчистую невозможно.
Иные историки ранней печати уверены: типографию завели прежде всего в Казани. В 1552 году, как раз накануне появления первой печатни, государь Иван Васильевич во главе православного воинства взял Казань, присоединил землю Казанскую к России и освободил десятки тысяч русских православных пленников, томившихся там в рабстве. Конечно, христианское просвещение новообретенной земли, где доселе господствовал ислам, требовало колоссального количества богослужебных, агиографических книг, текстов Священного Писания, христианской полемической литературы. Но прежде всего – именно книг литургических. И вроде бы логично открыть в Казани типографию, которая послужит этой благородной цели. Везти книги из Москвы – долго, дорого, да и в самой Москве они нужны. Но упоминаний об открытии в Казани типографии в письменных источниках нет.
Твердо известно вот что: позднее, при митрополите Казанском Гермогене (на митрополичьей кафедре с 1589 по 1606 год), в Казани типография работала. Гермоген активно пользовался услугами печатников. Например, вышла в свет как минимум двумя изданиями созданная им служба Казанской иконы Божией Матери. Любопытно, что шрифт, которым она отпечатана, имеет явное сходство со шрифтом одного из дофедоровских изданий без выходных данных – «Триоди цветной»[8].
7
Тихомиров М. Н. Начало книгопечатания в России. С. 23.
8
Поздеева И. В., Турилов А. А. «Тетрати, печатаны в Казане» (К истории и предыстории казанской типографии XVI в.) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. Вып. 4. С. 37–48; Поздеева И. В., Турилов А. А. «Тетрати, печатаны в Казане» (К истории и предыстории казанской типографии XVI в.) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. Вып. 5. С. 13–28.