Тина

«И терпения, и дисциплины, и трудолюбия у тебя тоже нет! Я всегда ставила себе большие цели, чем на тот момент могла достигнуть, потому то намечала себе, допустим, третье место, зная, что обстоятельства могут сложиться таким образом, что я попаду на десятое. Поэтому я всегда рвалась на первое! Мне важно было, чтобы ставя цель, или берясь за какое-то техническое задание, я выполнила его так, как сама задумала. Случалось, и глупости совершала. Характер-то взрывной, темпераментный… Я реалист, стремясь к лучшему, я всегда готовилась к худшему. Но счастливых дней у меня было предостаточно. А ты ни на что не претендовал! – заявила я, пристально взглянув ему в глаза. – Я хочу, чтобы в тебе проснулся хороший человек, чтобы ты почувствовал радость жизни. Сейчас важно не то, что было, а то, что будет. Пришло время быть, а не казаться, делать, а не обещать».

«Не наседай, убеждай спокойно. Считаешь, что чернила Кирилла-ученого или предпринимателя, священнее крови Кирилла-мученика? Вы с Тиной единодушно меня осуждаете?.. Друг называется! Думала, восхищусь, клюну на твою конфетку и взлечу? И наступит благоденствие? Мне броситься тебе в ноги? Ощущение власти нравится? Человек растет на главных ролях. А ты была и осталась авантюристкой с невозмутимым, непроницаемым лицом. Бедовая! Может, сойдемся на волне… бутылки? Рассчитывала заарканить меня своим рентгеновским взглядом, хотела, чтобы подчинился? Какая искренняя алчная кровожадность! Я вправе ожидать от себя большего? Устроила мне душевную пытку… Да ни за что на свете! Да ни в жизнь! Я не я буду, если соглашусь. Дудки! Мне каяться и просить прощения? Ха! Неслыханно. Я верен себе! – сказал и гордо поднял свой острый подбородок. – Подожду суда Божьего. Сечешь? Я скорее представляю Тину – и не побоюсь сказать это – со смиренной миной у церкви с пачкой бронебойных ветхозаветных бредней за пазухой, чем себя у чьих-то ног, – ехидно закончил Кирилл и с удовольствием ткнул в мою сторону свернутыми в кукиш пальцами. – И кто бы мог подумать, что именно ты предложишь мне такое? Где твоя мудрость? Осталось только остроумие? Сознайся, ты ведь не всерьез, просто закидывала удочку? Я до слез посмеюсь. Ломала комедию? Ты же знаешь, быть добрым человеком опасно. Тебе необходимо видеть страдания других?.. В моем возрасте пускаться в авантюру? Хитра! Вроде бы простушка, а сама ничего не упускаешь, из того что может тебе пригодиться. Что, твой проект далек от завершения? Оповещаешь всех, кто может помочь? Но ты же понимаешь, что я погоды тебе не сделаю? Зачем я тебе нужен?»

«В момент возбуждения Кирилл, как Инна, говорит короткими отрывистыми фразами или такова ее интерпретация их разговора?» – подумала Лена.

– Кир совершенно распоясался. Лысоватая голова его при этом побагровела, а выражение горечи на лице взорвалось злой улыбкой, на мгновение осветившей каждую его черточку. И этим он спровоцировал мою следующую вспышку раздражения:

«Шизоид! Паршивец, для тебя старалась! Ты до сих пор хочешь жить как в детстве: ни за что не отвечая, чтобы за тебя все решали другие? Ты окончательно подорвал моё мнение о тебе! – заорала я, подавляя в себе желание ударить. В запале я почти не осознавала, что этот крик принадлежал мне. – Насмешка способна превратить самые высокие чувства в пыль. Ты же пример того, как не надо поступать. Ты в этом смысле – наглядное пособие. В этом состоит «историческая миссия» твоей «функции жизни»? Твою любимую фразу повторяю. Как ты можешь называть себя моим другом, им не являясь! Эх ты, жизнь прожил, но так ничего в ней не понял. Даже в азах не разобрался. Ах да! Ты же принадлежишь к категории людей, которые, не учась, хотят занимать посты, не работая, получать блага. Только для этого надо было родиться в другой семье и в другом государстве. Может, ты к нам катапультировался из другой эпохи?»

«Начудила. Не можешь без амикошонства… Есть масса имен безумных, но гениальных людей. Художники Ван Гог, Врубель... Продолжить? – рассмеялся Кирилл. – Талант и гениальность не имеют единиц измерения. Они не осязаемы и с умом не связаны. Это дано и всё».

«В чем твоя гениальность? В какой области науки ты умудрился свои возможности довести до максимума? Фигляр! У Тины талант бескорыстной любви. Она по-хорошему не такая как все. А твой талант произрастает из шутовства или из глупости?» – спросила я презрительно.

«Может, еще в студенчестве, открыв в себе неспособность к осуществлению своих идей, Кирилл взял за обыкновение, шутки ради, всегда говорить противоположное тому, что думает на самом деле? Иначе оттуда эта его странная улыбка, всегда означающая готовность к надругательству над общепринятыми нормами, над добрыми и порядочными людьми? – Жанна попыталась оправдать немыслимое пренебрежение Кирилла по отношению к жене и вообще ко всему человечеству. – Но разве можно жестоко шутить на такую чувствительную тему? Я бы не рискнула».

Кирилл стал в позу и принялся возмущаться и все отрицать.

«Я сам искорежил себе душу? Свое отслеживай. Я не внял голосу разума? Я алкаш? – спросил он мягко и даже как-то горестно – Я не из породы переносной клади, в том смысле, что не напиваюсь в стельку и под заборами не валяюсь. Не воодушевляет меня горизонтальное положение. Я после отрезвления себя последней дрянью чувствую. Ну, разве что иногда, когда в охотку… На пенсию не разгуляешься. Я совсем чуть-чуть употребляю. Мне теперь много не требуется, чтобы унестись мечтой подальше от... этого подлого мира. Не под силу он мне, как тяжкий крест. Вот и позволяю себе… Надо же чем-то заглушать тоску и властный голос своего недовольства…

Инна, ты не в духе? Рассорилась с кем-то?.. Я не выдрючиваюсь. Подсчитываешь мои прегрешения? Зачем ты из раза в раз напоминаешь мне о моей слабости? Просто я не умею совмещать иллюзии и реалии жизни, не дано мне. Для этого надо быть достаточно приземленным, как Тина. Мне всегда не хватало какой-нибудь простенькой философской системы, на которую я мог бы опереться в трудную минуту, и водка стала этой моей философией, моей религией. Вон Женька откопал себе какую-то подходящую сектантскую теорийку и счастлив в своем несчастье… Тебе этого не понять. Ты же прямолинейна как кол… как стрела. Не суди да не судима будешь. Закроем эту тему, а то ты сейчас начнешь выяснять, зачем я пришел в этот мир; напоминать мне слова знаменитой балерины Плисецкой: «Хочешь светить – гори». Примешься в мою жизнь вносить коррективы. С тебя станется. Можно подумать, я сам хотел всего того, что со мной произошло… Вот стою я и задаю себе сакраментальный вопрос: «Какого черта я сейчас здесь с тобой делаю, зачем трачу на тебя время? Вот блин», – выругался он совсем уж по-ребячески.

«И какие же великие дела ждут тебя у порога?» – искренне удивилась я.

Кир на вопрос не ответил. Но его речь вдруг полилась тихо и скорбно. Я заслушалась, но мало что запомнила. «Одно дело погружаться в мир мертвых в фантазиях, а другое – в реальности… Я ожидал любого приговора, но только не этого. Надеюсь, судьба отсрочит мой уход. Выбирая между жизнью и смертью, я бы…» Но надолго его не хватило, и он опять взбрыкнул:

«Я нахожу твои слова оскорбительными. Потрудись выбирать выражения. Я ни на минуту не сомневаюсь, что взятый тобой тон неверный. Настроилась решительно? Ты стала слишком много о себе понимать. Фокусируйся на своих проблемах. Воображаешь, что тебе все позволительно? Разумеется, хочешь присвоить себе лавры великого учителя? Надеешься перебороть мое гипертрофированное самолюбие? Нет, вы посмотрите на нее: какое количество умных ходов! То справа пробует зайти, то слева. Не убеждает, но потрясает. Не все еще пороли и явки выдала? Что еще припасла на закуску? Не расслабляй меня своими мечтами. Задайся вопросом: зачем мне это, если близок эндшпиль? Чем ты серьезней, тем смешней. И запомни: с голов настоящих королев и королей короны не падают».