Смерть в стекле

– Мысли, что она внушает… Расскажите про это поподробнее.

Сэр Эдмунд проводит рукой по лбу.

– Пожалуй, это даже не мысли – скорее чувства.

– Чувства? Какие?

– В основном гнев, – отвечает сэр Эдмунд, немного подумав.

– Давайте подытожим: ваша дочь способна вызывать воспоминания и мысли, а также внушать чувство гнева. А глаза у нее будто каменные и меняют цвет.

– Да, – кивает сэр Эдмунд.

– А в физическом плане у нее есть какие-то отличительные признаки?

– Белые волосы, крепкие острые зубы, и она способна издавать неимоверно высокие звуки, от которых ломаются вещи. – Сэр Эдмунд с вызовом смотрит на Брайди, добавляя: – И еще, она не умеет говорить.

– Не умеет говорить?

– Разумеется, чужую речь она прекрасно понимает.

– Но ведь она способна петь, берет высокие ноты?

– В некотором роде… Это все? – В голосе сэра Эдмунда проявляется резкость. – Очевидно, вы пожелаете допросить слуг. Могу я рассчитывать на вашу деликатность, мэм?

Брайди, понимая, что разговор окончен, согласно кивает.

– С вашего позволения, сэр, я намерена осмотреть дом и прилегающую территорию, начиная с детской.

– Детскую нельзя.

– Прошу прощения, сэр?

– Западное крыло – приватная зона, туда никто не допускается.

– Сэр Эдмунд…

– Моя покойная жена возражала против того, чтобы в ту часть дома заходили чужие люди. Там находились ее личные покои. Я до сих пор чту ее волю. К тому же, – добавляет сэр Эдмунд беспечным тоном, – там нечего смотреть.

– Возможно, в детской остались важные улики, которые помогут установить личности похитителей.

– Вы считаете, что в похищении участвовали несколько человек?

– Насколько позволяет судить мой опыт, подобные преступления обычно дело рук не одного человека. Что касается детской…

– Там нет никаких улик. Я ее осматривал.

Брайди хмурится.

– Но опытный глаз может обнаружить…

– Нет, мэм, – перебивает ее сэр Эдмунд на удивление категоричным тоном. – Вы можете сколько угодно беседовать с прислугой и осматривать весь остальной дом и двор, но доступ в западное крыло для вас закрыт.

5

Помещение для слуг такое, какое и должно быть: на столе – чайник, уютно горят газовые светильники. Экономка миссис Пак, унылая опрятная дама с надутыми губами, как у камбалы, буравит Брайди холодным взглядом. Прислугу допросить можно, но саму миссис Пак – нет. Сегодня вечером у нее выходной, и она не намерена отменять его, пусть бы даже на ужин в Марис-Хаус заявилась сама королева Виктория. Возгласив это, миссис Пак сурово опускает уголки рта и обжигает Брайди испепеляющим взглядом, давая понять: она не потерпит, чтобы ее допрашивала какая-то там вульгарная эксцентричная сыщица. Миссис Пак подмечает каждую деталь во внешности миссис Дивайн: пристойность ее платья, самоуверенность в чертах лица, твердую поступь женщины, которая может позволить себе добротные ботинки. Но потом миссис Пак в речи гостьи слышит ирландский акцент, который от нее не укроется, даже едва уловимый. А еще она всегда распознает форму, которую приобретает палец в результате долгого ношения обручального кольца – для этого далеко ходить не надо: достаточно провести сравнение с ее собственным безымянным пальцем. Эта рыжеволосая вдова, может, и шарлатанка, но она гостья хозяина, и потому миссис Пак не вправе выставить ее за дверь, как ей того хотелось бы. Миссис Пак доводит до сведения миссис Дивайн, что та, если желает совершить экскурсию по дому, может воспользоваться услугами горничной Агнес. С этими словами миссис Пак с издевкой приседает перед гостьей и удаляется, недовольно бурча себе под нос и гремя ключами.

Брайди располагается за столом, достает табак и трубку, собираясь закурить. Руби, сняв цилиндр, устраивается на табурете подле нее.

Они сидят в дружеском молчании.

Брайди зажигает спичку. Скатерть двигается. Брайди раскуривает трубку и задувает спичку. Скатерть снова оживает, сдвигается еще дальше, а вместе с ней на два дюйма вправо перемещаются чайник и кувшин с молоком.

Брайди приподнимает край скатерти. Под столом, скрестив ноги, сидит девочка.

Ей лет семь. Внешне она самая обыкновенная, непривлекательная даже, с тупым вздернутым носиком и невзрачным чистеньким личиком. Ее светло-каштановые кудряшки туго зачесаны назад и убраны под ленту. На ней – застиранный передник.

Она что-то сердито шепчет несчастной фарфоровой кукле, у которой нет одного глаза и выдраны почти все волосы.

Брайди опускает край скатерти и ждет.

Девочка вылезает из-под стола и занимает стул напротив. Щурясь, она смотрит на Брайди из-под полуопущенных ресниц соломенного цвета.

– Мне нравится твоя кукла, – отваживается обратиться к ней Брайди.

– А мне нравится ваша трубка.

– Как зовут твою куклу?

– Роза. Она большая чудачка.

– Вот как?

– Вы – миссис Дивайн, а я – Мертл Харбин.

– Дочка доктора Харбина?

Мертл пожимает плечами, словно это ей все равно.

– Он наверху. – Она возводит глаза к потолку. – У сэра Эдмунда опять нервы расшалились.

– Надо же как. И часто у сэра Эдмунда шалят нервы?

Но Мертл поглощена своей игрой – катает куклу по столу.

Руби отходит к окну. Брайди наблюдает за ним. Подтянув на себе панталоны, мертвец сдвигает набок цилиндр и присаживается на подоконник.

Мертл, проследив за ее взглядом, с вялым любопытством смотрит на окно.

– Мертл, ты видишь что-нибудь? – понизив голос, спрашивает Брайди. – У окна?

– Ничего особенного, – отвечает девочка, невозмутимо глядя на нее.

Брайди взмахивает рукой, в которой держит трубку.

– Ты, случаем, не куришь «Бронхиальную бальзамовую смесь» Прадо?

Мертл качает головой.

Руби, затягивающий в поясе свои панталоны, улыбается, бросая взгляд в их сторону.

Брайди с интересом рассматривает девочку.

– Значит, у окна…

– Никого нет, – заканчивает та, не менее пытливо глядя на гостью. Затем переводит свое внимание на туфли Розы, застегивая на них пряжки.

– Ты ведь подружка Кристабель, да? – уточняет Брайди веселым тоном.

– Мне не дозволено говорить о Кристабель. – Мертл нежно целует личико куклы с той стороны, где оно не разбито.

– Какая она?

Мертл поднимает на Брайди глаза цвета помоев.

– Это секрет.

– А ты могла бы рассказать про Кристабель Розе? Шепотом, на ушко?

– Зачем? – надувает губы Мертл. – Роза с ней знакома.

Брайди попыхивает трубкой, краем глаза наблюдая за девочкой. Мертл поднимает вверх куклу, словно собираясь ее подбросить. Роза сердито сверлит ее своим единственным глазом.

Рукава платья на девочке задираются, обнажая шрамы, много шрамов – зарубцевавшиеся точечные ранки, похожие на почерневшие следы кошачьих укусов. Мертл замечает, что Брайди смотрит на ее руки. Она опускает куклу и одергивает рукава.

– Мертл, да ты вся искусана.

– Вовсе нет.

– Кто тебя покусал?

– Роза. – Девочка передает Брайди куклу и пальцем тычет в ее рот, показывая, какие у Розы острые фарфоровые зубы.

– Надо же, какая кусачая. – Брайди трогает разбитую голову куклы. – Значит, она дралась, прямо здесь?

– Нет, это Кристабель швырнула ее о стену. – Нахмурившись, Мертл прикрывает ладошкой рот.

– Не волнуйся, я умею хранить секреты еще лучше, чем Роза.

Мертл грузно опускается на стул, словно держит на своих маленьких плечиках бремя всего мира.

– Вряд ли. Роза не умеет говорить. Она не живая.

– Но ведь она умеет кусаться? – Брайди поправляет на кукле фартук и возвращает ее девочке. – Ты не знаешь, куда отправилась Кристабель?

Мертл яростно мотает головой.

– Точно не знаешь?

– Точно, – энергично кивает девочка.

– Ты, должно быть, скучаешь по ней. Она ведь твоя подруга, да?

Брайди улыбается Мертл, та морщит носик.

– Вы вернете ее сюда?

– Постараюсь, – отвечает Брайди.