Страница 140 из 144
У меня двойственное чувство: с одной стороны жаль Митю, все-таки муж родной, пятьдесят с лишним лет рядом. Моя измученная любовь проходила через всю нашу жизнь, поднимала ее с колен, возвышаясь над бедами и передрягами, над суетой… И при этом, мне удавалось не унижать мужа в спорах, если он даже был не прав, – надеялась, что оценит – и «не выпускать улыбки из открытых глаз». Пока не заболела… А с другой стороны: это его рабство было бы сладкой местью за все мои обиды. Ну и мыслишки у меня вызревают! Я довела свои рассуждения до абсурда?
Но эта женщина может из-за квартиры быстро отправить Митю на тот свет, как одного нашего старика-соседа его вторая жена. Он заслужил? Но тогда наши дети и внуки будут платить по счетам его грехов! Нет, уж лучше бы к нему приходили социальные работники и навещали дети. Ведь обещал же после моего ухода не жениться. Хотя, цена его словам… Когда я слышу по радио, что мужчины женятся после семидесяти и после восьмидесяти на молоденьких, мне невольно является мысль о том что это старческий маразм богатеньких старичков. Что-то я не замечала, чтобы мужчина в преклонном возрасте, будучи гол как сокол, вступал в брак с молодухой.
А если пара одних лет? Раньше старушки хотели скрашивать свое одиночество с приличными старичками, а теперь под влиянием внешней обстановки альтруизм в них потух, и они не хотят жить вместе, не имея собственной доли в квартире претендента на их заботу и ласку. Корыстные стали. Я пишу всякую тарабарщину? А как бы я поступила, оставшись одна? Принялась бы новый узор по старой канве вышивать? После хорошего мужа – никого не привела бы. А после такого, как мой? Это какого же уровня должен быть человек, чтобы я захотела делить с ним старость?! Но мне пришлось бы делить любовь к своим внукам с еще чьими-то? Мне этого не хотелось бы. Эмоциональных сил мало. На это я была способна до болезни. Нет, я бы не стала размениваться.
«Как же Зоя устала за годы жизни с Митей, как истощилась ее нервная система и ослабла духовная составляющая, если она такое пишет о когда-то любимом ею человеке! – горько подумала Кира. – Сама ведь когда-то говорила, что пусть вокруг черте что твориться, главное самой не становиться букой-бякой. И с этим трудно поспорить. Нет, это в Зое говорит болезнь. Дети выросли, и в ее душе преобладает боль не случившегося женского счастья. Это можно понять. Митя был единственным, но недостойным прибежищем ее большой любви».
«Почему я в основном вспоминаю Зоины семейные проблемы? Старею? Сузила круг своих интересов и меня теперь больше волнует то, что влияло на мою личную жизнь и жизнь моих подруг? Для женщин именно это и есть самое важное?» – подумала Кира и усмехнулась: «У меня сегодня ночь воспоминаний».
…И снова заскользила перед внутренним взором Киры лента жизни Зои отдельными малосвязанными кусками: то трогательными и печальными, то горестными и жестокими, а то вдруг радостными и счастливыми…
За несколько минут все пятьдесят лет Зоиной семейной жизни промелькнули в памяти Киры, оставив на сердце тихую печаль. «То был ее трудный поединок…» – подумала она. Ей вдруг вспомнилась известная фраза Григория Горина: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!»
«Улыбайтесь, и пусть жизнь улыбается вам. А что еще остается?» – устало усмехнулась Кира. И ее мысли побежали в сторону завтрашних забот.
2004 г.
Продолжение следует.