Страница 329 из 339
…И в момент первой встречи с сыном она тоже услышала голос кого-то, никогда ею не видимого, но ощущаемого в редкие, разбросанные по всей жизни минуты, – голос ангела-хранителя, впервые явившегося ей с подсказкой в шестом классе. Тогда она его не послушала… Она часто не слушала его, не веря, не воспринимая. А если подчинялась ему, то оказывалось, что лучше, правильней и быть не могло… Понимание пришло только с возрастом, и это-то и обидно. Сколько упущено прекрасных возможностей! Скольких глупых поступков не было бы совершено. «Ангел, приставленный ко мне, был очень заботливым, когда являлся. И случалось это в самые важные моменты моей жизни. Иногда я бывала ему очень благодарна», – улыбнулась Лена своим воспоминаниям и их кажущейся нелепости.
Перед глазами опять проплыло детство, поход с дедом в цирк. Шестнадцатилетняя девушка-наездница – это понятно. А тридцатилетняя женщина? Тогда я не задумывалась об этом. Я была безрассудно смелая, но когда у меня появился сын, долго не могла спокойно смотреть вниз с балкона своего шестнадцатиэтажного дома. У меня слабели руки, ноги становились ватными. Чувство ответственности перед сыном делало меня осторожней. А как же та бедняжка, из цирка? Ежедневное преодоление своего страха – это же выше человеческих сил!
Мать. Мама… Надо было раньше простить, когда была жива… Кто знал? А она, видно, чувствовала. Обняла, заплакала, сказала «прости». А я ей: «Чего уж там. Я уже давно самостоятельная». Не было намерения обидеть… Надо было сказать, что прощаю… Язык не повернулся соврать. Неготовой тогда оказалась. Надо было пересилить себя… Теперь бы на душе легче было… И все же жаль, что мне никогда не приходилось вкладывать в слова «папа» и «мама» того смысла, который хотелось вложить. А вот слова «дедушка» и «бабушка» не были для меня абстрактными во всех смыслах, и в том мое счастье…
О, эта рассыпанная и перемешанная мозаика событий!
…Вспомнила, как неожиданно для себя открыла, что святые – обычные люди, жившие нравственно и сделавшие что-то хорошее для народа. И понятие таинственного Бога, и поклонение святым сразу пропало в ее душе, будто и не было их в помине, хотя очень жалко было расставаться с верой в высшие силы, с надеждой на халявную помощь.
Слова дедушки пришли на память. Они о том, что «жизнь ведет каждого так высоко, как велико его понимание собственных возможностей, что нельзя поднять человека на высоту, если он не несет ее в себе». «Пока человек не съел ни одного куска хлеба, заработанного своими руками или головой, он не может понять счастья жить на земле». «Учись замечать в человеке не то, что всем сразу видно: броские качества внешности, ума, раздражительность, а ту внутреннюю силу и доброту сердца, которые могут стать светом во тьме для тебя и всех окружающих. Суди о людях по поступкам, старайся войти в их положение, найти им оправдание. Отдавай себе отчет, где ты и кто перед тобой». Улыбайся на глазах чужих людей беззаботно, если даже в сердце игла… Сила человека не в злобе, а в доброте и благородстве, которое он в себе несет… Следи за собой и не выискивай в других причины своих бед… Полнота жизни невозможна без страданий. Но истоки большинства человеческих страданий заключаются в страхе и сомнениях, в ревности и зависти, в жажде денег и славы. А еще в непонимании, что каждый из нас – частичка огромной вселенной и каждый должен занять в ней ему соответствующее место, чтобы не превратиться в пыль. В твоих силах избежать многих страданий». «Каждый человек проходит свой путь и сам несет в себе те осложнения, которые его потом непременно станут донимать. И, тем не менее, многие люди считают, что все беды к ним приходят извне». «Люди – существа эгоистичные. И если видят, что кто-то готов переложить их горести на свои плечи – садятся им на голову, используют внаглую, обманывают и при том еще не уважают тебя, высмеивают за доброту. Вежливое предложение: «располагайте мной, если моя помощь может быть вам полезна» звучит для них как призыв к нападению. Остерегайся таких субъектов, сторонись, избегай». Оградить хотел. Умным был. Этого у него не отнимешь.
Он часто говорил: «Пока человек не научится управлять своими страстями, к чему-либо большому он не способен, даже при наличии хороших умственных данных». «Ты еще не в состоянии представить себе весь сложный ход вещей, всю силу человеческих страстей, расставляющих на каждом шагу капканы. Признаюсь откровенно, не факт, что тебе все это скоро удастся усвоить, но слушай и запоминай. Пригодится…»
Учил, готовил к трудной жизни. Жаль, мало… Многое из его слов не умещалось в моем детском сознании, многое я никак не могла взять в толк, не углубляясь в смысл сказанного. А он их все повторял и повторял, словно хотел, чтобы я их выучила наизусть. Может, чувствовал… Меня уже тогда поражало, что он всегда во всем оказывался прав. Иногда меня это не устраивало. Я не понимала, почему именно так, а не иначе должна себя вести, но в голову не приходило его ослушаться. Я интуитивно сознавала, что в требованиях деда всегда лежит глубокий смысл, и хранила в своей памяти его наставления как самое дорогое… Слова его не были брошены в пустоту. И много позже я повторяла их про себя, не вдруг уверовав в них как в несомненную истину. Особенно, если сделала или сказала что-то не подходящее случаю. И как-то утихало внутри. Необычайная тишина воцарялась во мне, начинали звучать новые ноты… Потом, без деда, стало очень холодно… Только полгода счастья с ним подарила мне судьба, но его заветы сопровождают меня всю жизнь».
…А говорят, что «истина проста: никогда не возвращайся в прежние места». Надо возвращаться, тем более что они уже не совсем прежние…
Она легла в траву под огромную липу, подложив под голову ладони… Молодая березка в ногах. И хорошо ей стало, чисто и ясно на душе…. Незаметно для себя замурлыкала: «Вернулся я на родину…»
«Что-то мне подсказывает, что липа та самая. Бурая короста ствола выдает ее возраст. Листья скрывают внутренний рисунок ветвей дерева и мою маленькую тайну. Мне девять лет, я голым пузом скатываюсь с ее вершины…» Тишина вдруг опять зазвучала единственным неожиданно найденным звуком – жужжанием шмеля, будто ревниво охранявшего обитель ушедших… Потом послышался гул далекой машины, он приближался, нарастая и расширяясь, занимая все пространство вокруг.
И она очнулась. И теперь уже воспринимала – хоть как-то глухо и неясно – все звуки и мелкие детали окрестности. Разломы кладбищенского забора застыли своими зияющими рисунками в стиле «модерн». Тропинки к ним пропадали под нависшими ветвями многочисленной неистребимой незапланированной поросли. Вот вспорхнула из-за кустов и вскрикнула громче обычного потревоженная кем-то ворона. Вот, разорвав неподвижный воздух, бесшумно пролетел самолет, оставив на чистой голубой глади неба широкий, бесконечно длинный белый хвост… и деревня будто бы отодвинулась. Вдруг почему-то подумалось, что и без нее в мире все останется по-прежнему. Взгрустнулось… Но это в целом мире. А в ее городе, в институте от нее довольно многое зависит…
Находясь среди величавого молчания природы, она ощутила в себе какую-то неведомую ранее жизнь сердца, какое-то особое единение с миром давно ушедших людей и поняла, что мир прошлого, настоящего и будущего един и будто бы заранее и на много миллионов лет вперед запрограммирован. Осталось только правильно подставлять в программу свои данные, но это не всегда и не у всех получается…
Сегодня она как-то особенно остро ощущала свое слияние с природой. Она, как в раннем детстве, чувствовала, что нет разницы между нею, ветром, тихо шелестящими деревьями, что все едины, все они – звенья в общей гармонии вселенной. То был миг духовного прозрения вдали от людской суеты. Она ушла в себя, и какая-то странная тихая благость наполнила ее, очищая, успокаивая, умиротворяя. Она казалась себе частью этого пейзажа – так слилась с ним мыслями, чувствами и даже телесно. Не хотелось двигаться, говорить, даже слышать человеческую речь. Наверное, сердечные бури утихали у многих людей, попадающих в эту целительную тишину. Может быть, потому, что чем больше вокруг тишины, тем звонче и громче голос изнутри… Эта тишина отличительна значимостью и глубоким смыслом душевного покоя… здесь будто бы природа творит тихую утреннюю молитву…