Страница 39 из 79
Подавился.
Рух, подойдя, заботливо похлопал пытающегося откашляться принца по спине, и если в сравнении с людьми темные еще были ничего, то в сравнении с могучими орками… в общем я попросила:
— Рух, осторожнее, — но было уже поздно, кажется Адрасу грозил синяк на полспины.
Рхарге, с улыбкой понаблюдал за всем этим и спросил у меня:
— Что Утыррка говорить смуглому?
— Утыррка говорить Адрасу, что он быть император, — ответила я.
И Рух передумал продолжать избиение принцевой спины. Все-таки одно дело принц, и совсем другое целый император. И даже руки быстро убрал за спину, и отступил на шаг, а Адрас, выпрямившись и не сдержав страдальческого выражения скривился, но почти сразу взял себя в руки и спросил:
— Почему я?
О, я могла бы дать на это полномасштабный и развернутый ответ, но сказала просто:
— Ты мне нравишься, а Араэн и Къяр нет.
Адрас вопросительно изогнул бровь.
— Ты Араэдена не убивал и даже не пытался, — выдвинула я второй аргумент, не такой весомый как первый, но тоже имеющий право на жизнь.
Бровь темного скептически надломилась и я поняла, что без обоснования дело не выгорит. Страдальчески вздохнув, обмякла на подушках и произнесла уже серьезно:
— Адрас, ты единственный из оставшихся принцев наполовину тэнетриец, а на другую человек. Соответственно твоя кандидатура устроит как темных, так и те человеческие королевства, что отныне вновь населяют Сатарэн и большей частью находятся на темной части этого мира.
Он выслушал меня молча, а затем тихо произнес:
— Катрин, это огромная ответственность, я…
— Ты тот, кто осознает, насколько это значительная ответственность — а значит ты уже лучший кандидат на престол, — я улыбнулась практически брату.
Хотелось потянуться и обнять, прижаться к его груди и поверить в то, что я сумела вернуть его к жизни. Плевать каким образом, но вернула. И больше никогда, никакой магии, вообще. О, Великая Мать Прародительница, больше никакой магии! Сейчас, глядя на Адраса, я молча давала клятву самой себе, что сделаю все, только бы не допустить больше ни массовой гибели людей, ни смерти тех, кто мне дорог. Кстати, о тех кто дорог:
— Адрас, где император Эрадараса? — спросила я.
Еще хотела спросить о Динаре, но кесаря принц Мрака знал, а вот о Динаре был не в курсе. Но как оказалось — Адрас и на тему кесаря тоже едва ли мог что-то сказать.
— Он был с тобой, — нахмурившись произнес принц. — Араэден дал инструкции мне, отдал приказы Араэну, лорду Кеанрану и Даиру… ммм… прости, я не запомнил имени, полный титул — айсир Грахсовен, насколько я понял, он прибыл из твоего мира и сейчас под его управлением человеческие маги Тэнетра. После чего, император занялся тобой, успешно, как я вижу.
Да уж, успешнее некуда. Вопрос только куда сам кесарь делся.
Адрас, прищурился, пристально глядя на меня, и спросил:
— Катрин, что не так?
Судорожно сглотнув, я практически взмолилась:
— Найди мне Араэдена. Пожалуйста…
Мой брат не стал ничего больше спрашивать — взгляд на Тень и Мрак и те растворились, исполняя приказ. Адрас же поднялся, подошел к постели, обнял меня, развернулся и вышел — призвать портал в спальне кесаря он не мог, но шагнул в искрящиеся грани, едва вышел за порог. А я поняла, что меня потряхивает нервной полной ужаса дрожью.
— Утыррка волноваться? — спросил Рух.
— Утыррка думать где Ледяной Свет, — прошептала я.
Не то чтобы я там сильно переживала, просто…
— Ледяной Свет имеет дурацкий привычка подставлять спину врагам, — сообщила я оркам.
Шенге, с усмешкой, обнажившей клыки, глянул на меня и сказал:
— Ледяной Свет имеет дурацкий привычка отдавать все Утыррка. Силу, жизнь, магию.
Я напряженно посмотрела на папу.
— Утыррка думать, что Ледяной Свет гордый как волк — уходить и умирать молча? — озвучил мои смутные опасения шенге.
И я была вынуждена признать:
— Он может.
Хотелось бы сказать по-другому, и вообще что-нибудь другое, но…
— Этот ребенок, — я посмотрела на маленького Адраса, — сын мужчины и женщины, которые убивали Ледяного Света. Убивали долго и мучительно. Но он все равно едва услышал ее предсмертный зов, перенесся к ней и спас ребенка. Ледяной Свет знал, что это ловушка, и все равно спас ребенка.
Я оборвала себя, осознав, что от нервов и слабости уже заговариваюсь. И все же:
— А еще Ледяной Свет любит подставлять спину врагу, а потом сражаться с целым войском с ядовитым кинжалом в этой самой спине! А потом он любит сидеть и умирать до самого утра! А потом…
Шенге подошел и очень аккуратно и бережно переложил ребенка мне на руки. Маленький Адрасик хотел было закричать, недовольный тем, что его потревожили, но едва я нежно обняла его, перестал кривить мордочку и заулыбался. Такой удивительный смуглый малыш с ярко-синими глазами и уже заметно прорезающимися клыками.
— Если родители погибать, любви нужно больше, и больше тепла, — сказал папа.
Я понимала это, и все же:
— Его родители живы, — глядя на маленького, качать которого как это делал шенге у меня не было сил, — но это сложный мир, светлые леди слишком хрупкие для его реалий, и мать Адраса сейчас не в состоянии принять своего ребенка.
Папа присел на корточки рядом с кроватью, внимательно глядя на меня, и этим взглядом давая понять, что он хочет услышать дальше. Недолго думая, сдала все явки с паролями, честно объявив:
— Они извращенцы. И темные, и светлые. А еще имеют виды на женщин гномов!
На последней фразе у уже немаленького Руха отвисла челюсть. И вот долго можно было бы думать с чего бы, но тут Рхарге спросил:
— Женщины гномов тоже лысые и бородатые?
— Да-да, и бороду заплетают в косичку!- окончательно опозорила я светлых вместе с темными.
Орки мрачно переглянулись, судя по всему, одного этого им хватило для явственного осознания, что пора валить отсюда.
— Вообще сам мир очень хороший, — я аккуратно легла на бок, перекладывая маленького Адрасика и забирая у него прядь моих волос, с которой малыш начал играться. Не знаю, но мне кажется, он был каким-то слишком развитым для ребенка двадцати дней от роду, с другой стороны кесарь вон тоже родился от темного у светлой и итог впечатляющий… наверное. В смысле будет, если с ним все хорошо… надеюсь с ним все хорошо…
— Утыррка сильно волноваться, — заметил Рух.
— А где Динар? — спросила я.
Почему-то мне не ответили ни шенге, ни Рхарге, и только Рух нехотя сказал:
— Алое Пламя быть здесь час назад. Узнавать как Утыррка, смотреть из-за двери.
— И не войти? — мгновенно спросила я.
Под моим взглядом Рух развел лапами и сообщил:
— Алое Пламя не мог. Ледяной Свет защищать чертоги. Входить только Рух, Рхарге, Джашг, тот, кого ты и Ледяной Свет зовете братом Адрасом, и тощая леди. Больше никто.
Что ж, этого следовало ожидать… наверное.
Раздался осторожный стук в дверь, и почти сразу Элиситорес вошла держа бутылочку с молоком, прикрыла за собой двери, увидела, что я в сознании и, несмотря на всю выдержку и силу духа, присущую этой светлой, вдруг привалилась спиной к двери, и сползла по ней вниз, глядя на меня и не сдерживая слезы.
— Элиситорес! — испуганно воскликнула я.
Эллара лишь отмахнулась, вытерла рукавом слезы, и запрокинув голову, попыталась успокоиться. Мы все молчали, орки потому что были тактичными и чуткими, и я, которая узнала эту женщину совсем с другой стороны, после рассказа кесаря.
— О, Звезда моя, — Элиситорес поднялась, тяжело дыша и отчаянно пытаясь сдержать,- Кари, твой свет едва не ушел во тьму.
Она отступила от двери, постояла, приводя в порядок собственное дыхание и эмоциональное состояние, и вскинув подбородок, с легкостью и грацией присущей истинным дочерям света, подошла к постели, и… протянула бутылочку моему шенге. Папа потянулся, забрал у меня ребенка, устроил его на своей левой руке, и взяв бутылочку правой, начал кормить мгновенно ставшего серьезным малыша. И сосал светло-темный с таким сосредоточенным видом, что некоторое время мы все с умилением смотрели на это чудо.