Причина Пандемии №20

Взять всех он не мог, хотя, предполагал, что все они будут впоследствии спасены. С Они он встретился, когда ей было уже одиннадцать лет. Она была уже слишком взрослой для его планов, однако, слишком надолго задержал он на ней свой взгляд, слишком долго, чтобы прочитать ее глаза… ее душу. Она, привыкшая, что ее, симпатичную девочку, часто берут, но также часто возвращают, а это еще хуже, чем, если бы тебя не брали вообще, пряталась в дальнем углу. Ей надоело постоянно возвращаться в это место, видеть насмешливые взгляды старших девочек, которые несколько дней смотрели на нее с завистью. А здесь она вышла из укрытия, должно быть, тоже что-то почувствовав. Что-то родное. И она улыбнулась ему так, что это заметила даже воспитательница, питавшая к ней добрые чувства.

– Смотрите, она вам улыбается, она никому так не улыбалась.

Улыбка, сколь мало она значит во многих случаях и сколь много в отдельных.

Она быстро попала, как говорят в свою колею. Освоившись, она стала предводителем остальных детей. Они полюбили ее за непосредственность и кроткий нрав, который соседствовал с напористостью и смелостью в отдельных случаях, когда это было нужно. По большому дому и прилегающему к нему участку, огороженному колючей проволокой, она бродила точно королева, и нужно сказать, у нее были все на то основания, дядя наделил ее особой властью. Она сразу стала его любимицей с первого взгляда, с первой улыбки. Раньше у него была цель превратить мир в подобие рая. При этом мудрый творец не посягнул бы даже на счастье обезьян, просто ограничил бы их возможности. Обезьянами дядя называл винтики системы, иначе говоря, обывателей, премудрых пескарей. А здесь появилось желание, даже потребность заботиться об этой девочке.

И тут настала пора рассказать немного о нем самом. Его звали Адам. На вид ему было лет двадцать пять, но на самом деле он разменял четвертый десяток лет шесть лет назад. У него были свои нормы поведения, свои принципы, своя мораль. У всех, кто появлялся в его доме, должны были быть перестроены все ценности, они должны были отбросить догмы и условности внешнего мира. Адам знал, что рай, когда он наступит, придет из его дома.

А потом появились эти люди. Сначала они пришли с проверкой. Это была пара из органов опеки. Мужчина высокий и стройный, в опрятном костюме, во всех его движениях чувствовалась манерность аристократа. С ним была девушка, очень красивая, какие смотрят на нас с обложек глянцевых журналов. Они мило улыбались, особенно девушка, пытаясь покорить обитателей райского дома. Но в их расположении было что-то странное и пугающее. Их взгляды хитро блуждали по интерьеру дома, они задавали детям каверзные вопросы.

– В какой школе обучаетесь?

– Сколько раз в день гуляете?

– Довольны ли питанием?

Дети отвечали то, что им было сказано. Именно эта слаженность в ответах, как слаженность и безошибочность заводских станков, и насторожила разведчиков.

После них было еще пятеро. Они больше не хотели говорить с детьми. Только с опекуном. Они говорили долго, полдня. Ни Оникс, ни другие дети не знали, о чем был этот разговор. Просто увидели осунувшегося опекуна, после изнурительной беседы и полуигриво – полуугрожающе постукивающего его по плечу старого знакомого. Они вышли от них, заключив какой-то пакт перемирия. Далее, Оникс с остальными часто с ними встречалась. Но это все он узнал немного позже. Когда кинулся на ее поиски. Когда сидел у ее дома, карауля ее. Когда увидел ее силуэт на фоне мрачного неба с золотистой луной. Когда пошел за ней, когда сел незаметно в автобус, когда шел за ней по полю, уже сам не зная куда. И когда она, наконец, обернулась. Он понял, Оникс с самого начала знала, что он следует за ней. Однако не подала вида.

– Что ты здесь делаешь?

– Шел за тобой!

Он попытался изобразить на лице самое сильное беспокойство. Однако она все еще хмурилась.

– Не нужно было. Я не хотела твоей смерти. Теперь ты почти подписал себе смертный приговор.

– Но…

– Плачь и смейся. Ты в капкане! – закричала она, и Глеб попятился в испуге. – Захотел стать героем? Но только супер-герои никогда не умирают. Ты комиксы не читал?

Он смотрел на нее тогда и не мог понять, предостерегает она его или пугает. Ее взгляд ничего не выражал, кроме дурного веселья, сдобренного хорошей порцией агрессии. Но, все же он пошел за ней. И совсем не потому, что заблудился, а потому, что уже не представлял, чем заделать ту огромную брешь в душе, что останется после ее ухода.

Они шли быстро, пугая кузнечиков и иногда, по неосторожности, давя жуков. В другое время он назвал бы это райской прогулкой. Погода была великолепная, дул переменный теплый ветер, яркое солнце загораживали увесистые деревья, создавая тень на их пути. Но самым красивым было птичье пение. Он даже не мог бы сказать, сколько именно птиц его воспроизводило, но он никогда не слышал столь звонкой свирели. Вскоре показался небольшой флигель, или изба, кому как угодно. Они, не стучась, вошли туда. Он был пуст.

– Располагайся, это одно из наших мест.

Глеб устало кивнул. Он не смотрел на убранство комнатушки, она этого и не требовала. Он не сводил взгляд с Они. Она это заметила и чуть смущенно улыбнулась. Это была ее вторая роль, разнящаяся с сумасшедшим холериком.

– Прости, – сказало милое существо и скромно опустило глазки, он готов был обожать ее вечность.

– Похоже, у меня сдают нервы. Скоро сюда прибудет один человек.

Да, этим человеком и был дядя. Знакомство с ним у Глеба прошло спонтанно. Дверь неожиданно распахнулась, на пороге возник довольно высокий человек. Что-то в нем удивляло и даже настораживало. Чуть позже Глеб понял. Дядя был, как будто бы самым обычным, даже неприметным человеком. Но с другой стороны, он был строен и красив той аристократической красотой, что вызывает испарину у дам. По логике этого человека нельзя было не заметить, однако, он был невидимкой. Казалось, он привык к запаху Они.

– Доброго вечера, сударь, – поклонился он им.

Парень даже привстал, потворствуя хорошему тону.

– Рад видеть Вас в нашем скромном жилище.

Оникс уткнулась ему в грудь. Нужно сказать, что при его появлении она подлетела к нему, как раненная птица. От них исходило что-то общее, помимо их ужасного химического запаха. Это были настроения холериков или их жесты или взгляды, он бы не сказал точно, но что-то роднило их.

– Хорошая девочка.

Дядя слегка погладил ее по голове и в тоне, обращенном к ней и в его взоре, было столько нежности. Он протянул ей небольшой футляр, она покорно его взяла и вынула содержимое. По спине Глеба прошел холодок, когда он увидел в ее руках шприц, на ее лице засияла обреченная улыбка.

– Так надо…

Далее, он просыпается в душном подвале. Над ним склоняется Оникс. Ее лицо не выражает ничего.

– Проснулся?

– Что происходит, Они?

Она выдавливает кривую усмешку.

– Ничего, кроме скорой смерти, попавшейся на крючок рыбки.

Глеб замотал головой, и почувствовал, что сделал ошибку. Шея изрядно затекла, вероятно, он долго пробыл в одном положении под действием снотворного. Он застонал. Дышать становилось все трудней.

– Они, мы же друзья, освободи меня.

– Знаешь, я действительно, при всем моем отношении к людям старалась, но я не могу, я не могу тебе стать другом.

Она сорвалась на крик и кинула в стену стеклянный сосуд.

Он усмехнулся.

– Пришла отравить меня?

Она пространно пожала плечами и неожиданно тяжело и быстро задышала.

– Слишком просто.

– Зачем я тебе нужен? Они, скажи! – потребовал он, глядя ей в глаза.

Она чуть нахмурилась и как будто смутилась. Как будто бы размышляя, какую маску ей одеть, разговаривая с ним. Наконец она выбрала.

– Сначала я отметила тебя в толпе. Не знаю почему, это мне и показалось странным. Потом оказалось, что ты чувствуешь мой запах, никто из смертных не чует его. Это отличительный запах Высших. Хотела разгадать загадку и вот, загадка разгадана.