Страница 3 из 9
3
Ну а как Феофану двадцать лет-то исполнилось, так он только ещё больше распутничать стал. Но при этом у него вдруг вкусы поменялись; если раньше его интересовали более опытные, умные, зрелые женщины, то теперь он неожиданно переключился на молоденьких и глупеньких девиц. Видимо такие перемены с возрастом произошли. Но что ещё удивительно, так это его внезапное увлечение собственным внешним видом и своим одеянием. В юные-то годы он предпочитал носить точно такие же одежды, что и его отец; простые, чёрные костюмы или строгие тёмно-серые сюртуки, в купе с хромовыми сапогами, либо остроносыми туфлями, и всё, никаких излишеств.
– Такое одеяние придаёт нам ореол таинственности и налёт мистики!… Мы же с тобой люди необычные, а потому носить всё чёрное и строгое, нам к лицу!… Так пусть же горожане при нашем появлении чувствуют у себя лёгкий холодок по спине!… – неоднократно высказывался на эту тему отец и был прав. Порой, встретив его во всём чёрном, тёмным вечером, где-нибудь в переулке, местные жители испытывали тихий ужас и раболепное благоговение. Таким образом, мрачное гнетущее одеяние долгое время было некой визитной карточкой их семьи.
И тут неожиданно Феофан поменял свои приоритеты, вдруг вырядился в вычурный, расшитый бархатом кафтан. Притом приодел под него ярко-лиловую рубаху, в дополнении с канареечного цвета галстуком. Разумеется, брюки и обувь, были подобраны соответственно всему ранее перечисленному. И венчала сей вызывающий гардероб, шляпа цилиндр типа «шапокляк». О, это было нечто кричащее, режущее глаза и заявляющее о себе. От такого убранства, Нифонт, увидев сына, аж чуть слов не лишился.
– Да ты что ещё затеял?… Это же, какое злодеяние надо удумать, чтоб так обрядиться?… Ты видимо смерти моей хочешь?… Чем тебе наш чёрный имидж не угодил?… Что ты такое на себя напялил?… Кого насмешить решил?… – сбиваясь и путаясь, еле протараторил он.
– Ах, отец,… ну, что ты понимаешь,… ты уже устарел со своей чёрной гаммой!… Ныне ни один уважающий себя чёрнокнижник в траурное не оденется!… Веселей надо жить,… развлекаться,… хотя бы мантию с кроваво-красным подбоем носить!… Прошла та пора, когда я во всём тёмном возрастных вдовушек да почтенных жён соблазнял-добивался!… А сейчас я желаю с молоденькими позабавиться!… Ты мне помог,… многому научил, колдовские секреты передал, магические заговоры рассказал,… поделился знаниями, как пари не проигрывать, людей в транс вводить, воли их лишать и себе подчинять!… Спасибо тебе за всё, а теперь я уж сам разберусь, как мне это применять!… Так что отойди в сторонку, отец,… мой черёд настал над народом куражиться!… ха-ха-ха!… – дерзко ответил Феофан и расплылся своей привычной, белозубой ухмылкой, явно давая понять, что отныне он самостоятельный, и в отцовских советах более не нуждается. На что Нифонт, хоть и чёрная душа, но всё же решил дать сыну ещё один добрый совет.
– Погоди-погоди, не спеши!… Ты ещё не все магические приёмы превзошёл,… не со всеми злыми духами знакомство снискал,… смотри, как бы тебе чёрная магия боком не вышла, ведь у любого заклятья есть и обратная сторона!… Ты же знаешь, что я весьма опытный в этих делах человек,… на том весь наш капитал создан,… богаче меня и тебя, пожалуй, и в самой столице трудно кого-то найти!… Но даже я ко всем колдовским делам осторожно отношусь,… и если есть возможность, то не применяю их, ибо за каждый магический приём потом приходится расплачиваться!… Колдовские силы за всё откупа требуют!… Так что может, ну их, эти твои амурные забавы!?… Лучше займись серьёзным, стоящим делом,… съезди в столицу, влейся в общество,… походи по салонам, познакомься с тамошними людьми, поиграй с карточными шулерами, сделай ставки, обмани их, обхитри, примени свои чары. Добейся от людишек прибыли, изыми их капитал, ведь они его всё равно нечестно нажили,… так тебе и отплата за него малая будет, всё с рук легко сойдёт,… вот это дело будет!… Ну а ты собрался тут провинциальных, глупых девок пользовать, а это даже по нашим меркам негоже, грех,… бросил бы ты эту затею, не то потом беды не оберёшься… – запричитал Нифонт, отговаривая сына. Но тот, ни в какую уступать не хочет.
– Да полно тебе батюшка,… успею я ещё в столице побывать да у тамошних толстосумов-богатеев карманы почистить!… Мне ныне здесь интересно,… да ты сам посмотри, сколько за последние годы молодой поросли повылезло,… девки все румяные, пышные, красотки как на подбор!… Пока я с вдовушками да матронами баловался, тут такой цветник образовался!… Вот я под стать ему-то и оделся,… юным девам такой наряд особо нравится!… Ох, пройдусь я по городку, шороху наведу!… Всех глупышек с ума сведу!… Все они у моих ног лежать да визжать будут!… Вот это будет победа, вот это для меня награда, вот где истинное наслаждение властью!… А что проку с того, коли я из столицы лишних денег привезу,… чепуха это всё, ведь у нас их и так с избытком, девать некуда, тратить не на что!… А вот поохотится на здешних красоток, это мне по нраву,… так что не взыщи, но я свой выбор сделал!… – резко ответил отцу Феофан и поспешил пройтись прямо по центральной улице городка, как сказал, шороху навести.
4
Идёт Феофан по мостовой, выступает величаво, словно какой столичный денди, а не местный коммерсант. Голову задрал, грудь колесом выпятил, улыбку свою белозубую на пол лица растянул, и для пущего форсу шляпу набекрень натянул, так у него вид ещё помпезней получился. Ну и, разумеется, тут же шепоток по всей округе пробежал, мол, сын Нифонта в такого франта превратился, что от его прежней серости и следа не осталось. Конечно, все и до сей поры, про него и так наслышаны были; и про его амурные похождения со зрелыми матронами знали, и про шашни с замужними дамами ведали, но, то был прежний, юный мальчуган-повеса, а тут такой роскошный молодец по городку идёт. И уж так одет, что любая молодёнькая дурёха от его пафоса с ума сойдёт.
Ну и вполне естественно, что повыскакивало тех дурёх со всех дворов немереное количество. Все хотят на изысканного пижона позарится. Глядят глупышки, и глаз оторвать от него не могут. А надо заметить, что Феофан действительно был хорошо собой, на лицо опрятен, светел, чист, а какие по малолетству прыщи случались так давно уже сошли. И с возрастом наоборот лицо его приятной гармонии набрало, а фигура стать получила. А уж любовного опыта у Феофана теперь столько, что на гусарский полк хватило бы, да ещё и осталось бы.
И вот идёт он весь такой шикарный по городку, а все местные девицы на него глядят, и наглядеться не могут. Тут и дочка галантерейщика, и кузина бакалейщика, и купеческие девицы-близняшки повыскакивали, и чиновничья поросль в бархатных платьицах высыпала, и даже городничего старшая наследница, Фёкла, с младшей сестрой в окна уставились. Смотрят, выглядывают, и переговариваются, рты у них не закрываются. В общем, как хотел Феофан, так у него и получилось, навёл шороху. Полгородка девиц в него влюбилось, а остальные просто разума лишились. Ох, и произвёл он фурор, то всё в тёмном ходил, страх-тоску наводил, а тут прям всем девицам угодил.
Ну и конечно пока гулял, наметил себе парочку первых жертв; дочку галантерейщика и кузину бакалейщика. Уж шибко они ему понравились; румяные, круглоликие, пышные. А кузине бакалейщика как раз недавно шестнадцать годков исполнилось, расцвела вся, но ещё дурёха дурёхой, совсем смётки нет, только одни платья да причёски с туфлями на уме. А Феофану это лишь на руку, он для таких девиц и нарядился, форсу напустил. И недолго думая, в тот же вечер, в лавку бакалейщика направился, соблазнять его кузину. Хотя чего её соблазнять-то, ей только рукой махни, она и сама прибежит. Но Феофану лёгкая победа не нужна, ему покуражиться хочется, а потому он сразу с порога затеял с хозяином лавки витиеватый разговор.
– Доброго здоровьечка!… Давно я у вас не был,… всё недосуг зайти!… А тут гляжу, кузина-то у вас как подросла,… я-то помню её ещё девчонкой с веснушками!… И вдруг давеча на улице вижу, вон она, какая красавица стоит,… в розовом платьице, с рюшками, вся такая румяная,… да на меня смотрит, как я дневной променад совершаю!… Ходил да размышлял, а не поехать ли мне в столицу?… может, там пожить остаться?… Но одному-то ехать скучно,… ну я и подумал, а что если вашу кузину пригласить,… кстати, где она?… – встав у прилавка, меланхолично так спросил он у бакалейщика. А тот как про столицу-то услышал, так аж весь в струнку вытянулся, ведь он-то о столице с малолетства грезил. А тут его кузину туда приглашать собираются, так он и подумал, а может и ему что обломится.