Страница 1 из 11

Особо ценный информатор

Миронов Вячеслав Николаевич

Вячеслав Николаевич Миронов

Я толкнул деревянную тяжелую дверь, на которой висит табличка «Закрыто». Стекло только в верхней половине двери, и на нем надпись «Bière Bruxelles mastodonte». Но разве меня может интересовать какая-то табличка на двери моего кафе «Брюссельский пивной бегемот»? Посетители называют его просто «Бегемот».

Растягиваю рот в улыбке. Она должна быть искренняя. Хотя так хочется послать все к черту и завалиться спать. Только в восемь утра я приехал из Франции со встречи. Потом думал, шифровал информацию, перегонял в Центр. Ждал подтверждения получения.

За барной стойкой стоит Эллис.

– Добрый день, мсье Артур! – приветствует она меня.

– Добрый день, мадам Эллис! – радостно отвечаю ей.

Иду в свой кабинет. Звучит, конечно, громко, так как это всего лишь небольшая каморка за спиной бармена, с зеркальной стеной. – Стекло с односторонней проводимостью, то есть мне видно, меня – нет.

– Вам как всегда? Кофе? – спрашивает она.

– Да. Как всегда, самый крепкий, – киваю я. – Когда будет готов отчет за вчерашний день?

– Думаю, через полчаса, и заявка на поставку, что нужно.

– Понял, спасибо. Жду.

Обычный день в Брюсселе. Все размеренно у местных жителей. И у меня должно тоже так выглядеть со стороны. Все чинно-благородно.

Я откинулся в кресле, растер лицо. Как же хочется спать! Черт побери, как же достал этот бар! Раньше у меня было прикрытие, связанное с разъездами, это было намного проще. И наружное наблюдение выявлять тоже сподручнее. А тут – обкладывай стационарными постами, передавай по цепочке, для контроля можешь запустить пару филеров, сиди, фиксируй все мои контакты.

Последние пять лет я был в «заморозке». Минимум активности. Отдельные поручения в Европе, типа заложить чей-то тайник. Отфиксировать человека, был он в 16.05 такого-то числа у Бранденбургских ворот.

У меня на связи были два завербованных агента – «Мишель» и «Грегуар». В результате долгой работы они занимали высокие посты в правительствах некоторых европейских стран. Поставляемая ими информация была настолько ценна, что Центр принял решение заморозить мою активность. Ни в коем случае не попадать в поле зрения органов контрразведки.

Время шло. Политическая ситуация менялась, и мои визави были отправлены в отставку новыми правительствами и парламентами.

Когда работаешь с агентами, нужно, чтобы у вас сложились дружеские, приятельские отношения. Ни в коем случае источник не должен думать, что ты относишься к нему потребительски. Только как к товарищу, другу, соратнику. Проявлять искреннюю заинтересованность в его жизни.

В некоторых книгах и фильмах показывают, что разведчик получил компрометирующие материалы на кандидата на вербовку, пришел, вывалил ему на стол фото, где он с любовницей, и он тут же начинает работать на российскую разведку. Приносит тебе сейф с совершенно секретными документами, где расписаны планы ядерного нападения на Россию. Но это в дешевых книгах и фильмах.

Сейчас, когда в моде, или, как говорят, «в тренде», бездетные или разведенные европейские президенты, то кого-то удивить порнографическими снимками сложно. Как и сексуальной связью с лицами одного пола. Да и не будет завербованный агент на компрометирующей основе работать долго. Ему проще пойти на сотрудничество с контрразведкой. И вот здесь имеется масса вариантов. Либо тебя сразу примут, или через тебя будут в Москву продвигать «дезу» в красивой, «правдивой» обертке. И будут тебя «пасти» днем и ночью, выявляя все твои связи, каналы передачи информации, создавая условия мнимого благоприятствования.

За что человек готов умереть? Сам? За убеждения. Они могут быть разными. Это и религия, и понятие Родина, за образ жизни, за всеобщую справедливость, за деньги. За тот иллюзорный мир, который сформировался у него под воздействием социальной среды, опыта, образования, социальных связей, как вертикальных, так и горизонтальных. Это и есть убеждения. Пойми его, дай понять, что искренне разделяешь его воззрения, его убеждения, и он тебе доверится. И будет совместно с тобой добывать «руду» – информацию.

От хронического недосыпа всякое в голову лезет. Азы вербовочной работы всплывают сами собой в голове. Снова растер руками лицо, чуть посильнее уши. Стало немного легче. Аккуратно извлек из стола початую пачку сигарет. Обычная пачка «Marlboro». С виду обычная. Даже можно вытащить сигарету и выкурить из первого ряда. Второй ряд трогать не стоит. Пачка тут же нагреется, и начинка выгорит.

Счетчик посещений кабинета в мое отсутствие. Каждый раз, выходя из кабинета, я обнуляю счетчик. И каждый раз проверяю.

Если дома использую старый, как мир разведки, способ – шарики пыли и крошки, нитки, волосинки, ворсинки, то здесь приходит уборщица и наводит порядок. Всегда наблюдаю за ее работой, прикрываясь срочными делами.

Как занести в охраняемое помещение записывающую аппаратуру, хоть видео, хоть аудио, взрывное устройство, насыпать медленный яд в бутылку с водой или алкоголем, засунуть в кресло радиоактивный элемент или обмазать солями тяжелых металлов телефонную трубку? Уборщица! Просто, элегантно и незаметно. Просто и эффективно. Мне ли это не знать.

Точно так же провести и тайный осмотр помещения. Сегодня осматриваешь один угол, завтра – другой. Изучаешь систему замков, сигнализации, осматриваешь быстро, незаметно стены, пол, потолок, мебель на предмет поиска скрытых тайников. Сейчас на любой карте памяти можно спрятать целую библиотеку провинциального городка, и размером она будет не больше ногтя. Засунь под плинтус или дверную обналичку. Вроде и на виду, а спрятана. Но так поступают только неразумные граждане, начитавшиеся детективов. Не будет разведчик при себе хранить добытую информацию. На ней можно сгореть в два счета. Прихватило сердце, отвезли по «Скорой помощи», раздели, нашли, передали в полицию, вот тебе и неразрешимая проблема.

Конан Дойл описал, как быстро найти спрятанное. Инсценируй пожар – и будут спасать самое ценное. Вот, и если будешь хранить на рабочем месте добытые кровью и потом сведения, то дымовая шашка может заставить тебя выдать себя и принести искомое контрразведке страны пребывания на блюдечке с голубой каемочкой.

В косяк проема постучали, и тут же открылась дверь. Эллис принесла чашечку кофе, отдельно лежал кусочек горького бельгийского шоколада фирмы «Neuhaus» и отдельно бокал с коньяком. Перехватив мой взгляд, она пояснила, деликатно не глядя на меня:

– У мсье была трудная ночь, чтобы привести себя в чувство – это лучшее средство.

– Спасибо.

Она пошла к дверям, но я остановил ее:

– Скажите, Эллис, как вы определили, что я плохо спал?

– У мсье мешки под глазами.

– Они у меня всегда. Не молод уже. Увы!

– Цвет и размер отличается, – кротко ответила она.

– Спасибо, – рассмеялся я. – От вас ничего не скроешь.

Откинулся в кресле, взял коньяк, покрутил жидкость в бокале:

– А вот за это – отдельное «спасибо»!

Поднял, понюхал. Мой любимый. Дорогой. Посетители его редко заказывают.

Девушка вышла. Я залпом выпил, откусил кусочек шоколада, сделал глоток кофе. Уф-ф-ф! Хорошо! Кровь побежала по жилам, мозг начал работать, в глазах стали гаснуть красные круги от усталости. Можно и поработать на благо своего предприятия!

У бельгийцев, в отличие от тех же французов, вообще не принято обсуждать личную жизнь. Только между близкими родственниками. Насчет того, что здесь есть у кого-то близкие друзья, я затрудняюсь сказать. Можно обсуждать многое: политику, погоду, чемпионат Бельгии по футболу, но личная жизнь – табу. Национальная черта – сдержанность. Улыбка – маска.

Поэтому и Эллис так тактично поступила. Но надо поработать над собой. Если уж гражданская заметила мой утомленный вид, то может кто-то и другой.