Страница 16 из 31
С этого периода наступил активный этап расправы с дерзким, независимым ученым. К кампании «разоблачения» подключились партийная пресса, Институт красной профессуры. Атака на ИМЭ инициировалась Центральным комитетом партии. Сначала удар был направлен против заведующего кабинетом экономики И. И. Рубина и заместителя директора философа А. М. Деборина, затем подобрались и к Рязанову. Эти ученые якобы принижали учение Ленина как новый этап в развитии марксизма. Партийное бюро призвало Деборина к покаянию и пригрозило исключить его из рядов ВКП(б). Доведенный до отчаяния ученый предпринял попытку самоубийства, но остался живым103. Коммунисты Кропп и К. Никсдорф раскаялись и признались, что допускали ошибки правооппортунистического характера. Но это не спасло последнего, и он был уволен из института вместе с Харламовым и Вильдером104. Обвиненный в поддержке право-левацкого уклона Л. Шацкина – В. Ломинадзе, заместитель директора института Я. Э. Стэн отмежевался от этой группы и заявил о своем согласии с линией ЦК ВКП(б). Партячейка постановила, что он должен написать покаянное письмо в редакцию «Правды», но Стэн всячески уклонялся от выполнения этого решения. Постановлением Оргбюро ЦК ВКП(б) 21 ноября 1930 года Стэн был освобожден от работы в ИМЭ105.
Главным фигурантом в деле «разоблачения» Рязанова как контрреволюционера стал заведующий кабинетом политической экономии И. И. Рубин. Операция была осуществлена Объединенным главным политическим управлением (ОГПУ). В ночь с 23 на 24 декабря 1930 года Рубин был арестован за участие в деятельности мифического Союзного бюро ЦК РСДРП (меньшевиков) и в марте 1931 года осужден на пять лет тюремного заключения. Под физическим воздействием на следствии Рубин дал показания, что перед своим арестом он передал Рязанову на хранение в ИМЭ запечатанный пакет с документами заграничного руководства меньшевистской партии. В них якобы содержались инструкции о подготовке интервенции против СССР. Под диктовку следователей Рубин написал письмо Рязанову с просьбой передать пакет с меньшевистскими документами следственным органам106.
Теперь из тени вышел Сталин, по заданию которого было сфабриковано «дело Рубина», чтобы уличить непосредственно Рязанова. 12 февраля 1931 года Рязанов был вызван в ЦК ВКП(б). Сталин предъявил ему письмо Рубина и потребовал пакет с контрреволюционными документами. Рязанов отрицал факт передачи пакета с меньшевистскими материалами, но это не имело никакого смысла. Через три дня Рязанов был арестован, затем исключен из партии, лишен звания академика. 16 апреля 1931 года сослан в Саратов.
Подлинная причина ареста Рязанова была в том, что ученый и руководимый им коллектив не включились в широкую кампанию по раздуванию культа личности Сталина. После этих событий Троцкий писал: «Рязанов был органически неспособен подличать, подхалимствовать, упражняться в излиянии верноподданнических чувств… Если бы Рязанов где-нибудь хотя бы нескольких словах намекнул на то, что Маркс и Энгельс были только предтечами Сталина, то все козни молодых негодяев сразу бы рассыпались прахом, и никакой Крыленко не осмелился бы вменить Рязанову в вину его потачки по отношению к переводчикам-меньшевикам. Но на это Рязанов не пошел. А на меньшем генеральный секретарь не мог примириться».107
20 февраля 1931 года состоялось решение Политбюро ЦК ВКП(б) об Институте Маркса и Энгельса. Новым директором был назначен Владимир Викторович Адоратский, его заместителем – бывший личный секретарь Сталина И. П. Товстуха. Адоратский принадлежал к старому поколению профессиональных историков, вступил в большевистскую партию, участвовал в революции 1905–1907 годов, был лично знаком с В. И. Лениным. В 1920 году Владимир Ильич дал ему поручение написать очерк истории революции, исходя из того, что Адоратский «надежнейший человек», «хорошо образованный марксист»108. С 1920 года Адоратский был одним из руководителей Главархива. Новый директор по характеру и манере поведения разительно отличался от прежнего. Сотрудник ИМЭ Г. Гуперт записал в своем дневнике: «Адоратский, в противоположность Рязанову, скромен, старателен (и не гениален), доступен, дружественно настроен, не оратор, при этом большой и настоящий ученый и революционер, не помещик. Рабочие любят его. Он честен и очень прост»109. Воспоминания И. А. Бах, многие годы работавшей под руководством Адоратского, дополняют портрет директора: «Вся его натура, казалось, более склонная к созерцанию, чем к борьбе, как-то не соответствовала стандартному представлению об облике революционера. Но Адоратский был стойким коммунистом»110. Главным же его достоинством была беспредельная преданность генеральной линии ВКП(б) и лично Сталину.
После ареста Рязанова Институт Маркса и Энгельса был временно закрыт. В течение нескольких дней сотрудники ОГПУ вели обыск в квартире бывшего директора и служебных помещениях Института. ЦКК и РКИ образовали специальную комиссию по проверке и чистке сотрудников и служащих ИМЭ. В нее вошли директор Института, его заместитель, секретарь партячейки Ф. Ф. Козлов, председатель месткома Максимовский, представители ИККИ и Фрунзенского райкома ВКП(б), известный сотрудник ОГПУ Я. С. Агранов и др. Председателем комиссии был назначен Ройзенман, секретарем – Бирман. Все сотрудники должны были заполнить подробнейшую анкету с пятьюдесятью вопросами о себе и своих родственниках.
4 марта 1931 года комиссия провела первое заседание, рассмотрев дела 200 сотрудников. В результате был снят с работы 101 человек111. Какими критериями руководствовались члены комиссии, решая судьбу человека? Первый – социальное происхождение: отчислялись выходцы из непролетарской среды. Например, С. Л. Сенилову уволили за купеческое происхождение. Председатель месткома Максимовский пытался отстоять ее кандидатуру, учитывая, что она является лучшей расшифровщицей рукописей Маркса и Энгельса. Не помогло112. Е. А. Ленина, работавшая каталогизатором, была снята с работы с формулировкой, что она «типичная буржуазная дама», бывшая жена известного артиста. Второй критерий – гражданство: иностранцы вызывали у комиссии недоверие. Так, была уволена австрийская подданная Р. Л. Наглер. Аргумент председателя месткома, что она ценный работник архива, в расчет не приняли. Третий критерий – примыкал ли сам сотрудник или его родственники к оппозиции. По этому пункту комиссия была непримиримой. Увольняли всех, изобличенных в этом грехе. Член КПГ К. К. Шмюкле был освобожден от должности по обвинению в правом уклоне. Определяющую роль в комиссии играл представитель ОГПУ, которому стоило произнести фразу «по нашим сведениям, не заслуживает доверия» – и сотрудник увольнялся без обсуждения.
Иногда никаких компрометирующих сведений не было, но человека снимали с работы по подозрению. Например, Р. И. Перельман была уволена с формулировкой: «будучи беспартийной, она, очевидно, связана была с троцкистами»113. Когда с идейной стороны претензий к проверяемому не было, искали компромат в моральном облике. В этом отношении показательна судьба молодого сотрудника, выпускника Московского университета Л. В. Рубинштейна. Он оказался загадкой для членов комиссии. Председатель месткома заявил, что он ничего не может о нем сказать, так как парень по характеру замкнутый. Выручил комиссию Товстуха, обнаруживший при обыске личных вещей дневник этого сотрудника. Ознакомившись с находкой, заместитель директора констатировал, что «очевидно, это тип гнилого, поганенького интеллигентика, антисоветски настроенного»114. К такому заключению Товстуха пришел на том основании, что Рубинштейн занимается литературой и в настоящее время пишет книгу. Но всех потрясло сообщение, что в дневнике этого молчаливого парня есть записи порнографического характера. Комиссия не ограничилась увольнением сотрудника, а постановила разобраться, по чьей вине в Институте Маркса-Энгельса оказался «разложившийся порнографический элемент»115.
103
См.: Рокитянский Я., Мюллер Р. Красный диссидент. М., 1996. С. 104.
104
РГАСПИ. Ф. 374. Оп. 1. Д. 11. Л. 27, 34.
105
Там же. Д. 1. Л. 58.
106
См.: Рокитянский Я., Мюллер Р. Красный диссидент. М., 1996. С. 325.
107
Троцкий Л. Д. Дело т. Рязанова // Бюллетень оппозиции. 1931. № 21–22. С. 21.
108
Ленинский сборник XXXVI. С. 101.
109
Цит. по: Рокитянский Я., Мюллер Р. Красный диссидент. М., 1996. С. 115.
110
В суровые годы войны: Воспоминания сотрудников Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, документы. М., 1986. С. 176.
111
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 3. Д. 44. Л. 1–35.
112
Там же. Л. 1.
113
Там же. Л. 2.
114
Там же. Л. 9.
115
Там же.