Горечь рассвета

— У меня появилась новая причина восхищаться тобой, — улыбнувшись, сказала Изабель и, пользуясь полной темнотой, царившей вокруг, поцеловала его затылок.

— Ты опасный провокатор, милая Изабель, — сказал Ланс, и она почувствовала, как заливает лицо краска смущения.

— Эй, голубки, прекращайте ваши игрища!

— Джонни, не мешай людям любить друг друга, — проговорила Марта, улыбаясь.

— Да ни в коем случае, что ты выдумываешь? Я никогда ничего не имею против любви. Просто от них искры летят, и даже я, человек к любви и романтике совершенно не склонный, могу не устоять и начну заигрывать, например, с Ингрид. Как ты на это смотришь, дорогуша? Может, сольёмся уже, наконец, в танце страсти и бесконечной любви?

— Вот же идиот! — засмеялась Ингрид и, повернувшись назад всем корпусом, лягнула темноту ногой.

— Так, Ингрид, не дёргайся, — вскрикнул Айс, — я же тебя за руку держу, а ты вертишься. Если отпущу, сама будешь виновата.

— Ладно, не буду больше, — смущенно проговорила, всей душой не желая, чтобы Айс хоть на секунду отпустил её. Она, конечно, хорошо понимала, что никогда он по своей воле, без крайней нужды не взял бы её за руку, но сейчас была счастлива просто идти за ним и ощущать тепло его узкой нервной ладони.

Вспышка света ударила Айса по глазам. Он резко остановился, от чего каждый следующий за ним врезался в спину идущего впереди. Они услышали звонкий лай Барнаби.

— Что он там увидел? — спросил Роланд, пытаясь рассмотреть то, что так встревожило собаку.

— Твою мать, — выдохнул Айс.

— Что там? — спросила Ингрид, отталкивая замершего Айса в сторону. — Ох…

— Да, блин! Шевелитесь! Я сейчас от любопытства сдохну, — прокричал Роланд. — Какого лешего вы там увидели?

— Слабонервным просьба не смотреть, — сказал Джонни, и голос его нервно дрожал.

Барнаби лаял уже так, что тряслись стены. Ланс, не выпуская руку Изабель, медленно пошёл туда, где столпились уже остальные в полном молчании.

— Это что, вашу мать, такое? — срывающимся голосом, проговорил, наконец, Роланд. — Это как? Мы же были тут одни тогда! Тут никого не должно было быть!

— Откуда мы знаем? — заорал Айс и ринулся вперёд — туда, где бесновался пёс.

Широкий зал, освещенный ярким светом, сочащимся из неизвестного источника где-то вверху, был залит запекшейся кровью. Везде валялись трупы, разорванные на части, обезображенные.

— Кто эти люди? — тихо спросила Изабель, и закрыла рот ладонью, сдерживая подступающие рыдания. Ланс обнял ее, и она прижалась к его груди, спасаясь от истерики в его теплых объятиях.

— Не может быть, — прошептала, побледнев, Ингрид. — Это же наши. Это Майк, а вон там Ирма. Смотрите, и Джереми тут. Их тут человек пятнадцать — не меньше.

— По головам посчитала? — спросил Роланд, подойдя к одному из трупов и присаживаясь рядом. Труп принадлежал молодой девушке с огненно-рыжими волосами. Роланд протянул руку и попытался закрыть умершей глаза, но тело пролежало здесь слишком долго и веки так и не получилось прикрыть. После нескольких безуспешных попыток, Роланд, чертыхнувшись, встал. — Это, ребята, полная задница. Как они тут оказались? Кто-нибудь может ответить на вопрос?

Бледный, как полотно, Айс стоял, закрыв глаза.

— Они пошли за нами, — всхлипнув, сказала Марта. — Они увидели, что мы убегаем, увидели, что Айс убегает, и пошли за нами! Вы понимаете? Они подумали, что так смогут спастись!

— Да, Марта, понимаем, — ответил Джонни, потирая покрасневшие глаза. — А мы закрыли дверь. А потом ещё и рухнувшим деревом привалили, чтоб наверняка. Мы лишили их надежды на спасение. Поздравляю вас, товарищи, мы ещё большие подонки, чем думали до этого.

— Прекратите истерить! — крикнул Айс. — Так получилось — прошлого не изменить. Мы всё равно знали, что они все погибли. Какая разница, где и как? Мы их с собой не звали! Зачем они потащились за нами? Кто их просил?

Роланд одним прыжком преодолел разделяющее их пространство и со всей силы ударил Айса кулаком в скулу, вложив в удар накопленную за долгое время ненависть, боль и отчаяние. Айс, не успев отреагировать, упал на спину, больно ударившись затылком о каменный пол. Роланд наступил ботинком на шею своей жертвы, лишая того воздуха. Ноздри его раздувались, в глазах плескалась ярость. Никто не кинулся на помощь Айсу — слишком хорошо каждый из них, включая Ланса и Изабель, успевших немного уже узнать буйный нрав Роланда, понимали, что в такие моменты его невозможно остановить.

— Если ты, трусливое дерьмо, не перестанешь выделываться и не усвоишь, наконец, что лишь ты один во всем виноват, ты и твой обожаемый Генерал, то я тебя придушу, даже рук не замарав. Ясно тебе? Мне передавить твою тонкую шейку ничего не стоит. И ты знаешь, подонок чёртов, что именно так я и сделаю, если ты не перестанешь выёживаться.

Айс смотрел на Роланда огромными глазами, полными боли и презрения.

— Я не слышу! — закричал Роланд, и его хриплый голос отразился от стен, обрушиваясь на всех мощным ревущим потоком.

Айс чуть заметно кивнул и прикрыл глаза. На пол тонкой струйкой стекала кровь из рассечённой кожи на скуле.

Чуть вдалеке, сидя на коленях и закрыв лицо руками, плакала Ингрид. Марта, ходила кругами, от одной оторванной части тела некогда близких людей к другой, шевелила губами, будто силясь что-то вспомнить. Джонни, переполненный яростью до предела, выливал свой кипящий гнев на сырую, покрытую коркой запекшейся крови стену, разбивая кулаки.

— Ребята, надо успокоиться, — громко проговорил Ланс. — Надо двигаться дальше, надо жить дальше, как бы ни было больно. Мы потом вернёмся, похороним их всех, но сейчас вы не имеете права расклеиваться — ради этих несчастных ребят. Кто отомстит за них, если не вы?

Речь Ланса возымела действие, и вот, нервные и молчаливые, но успокоившиеся они построились прежним, ставшим привычным, образом. Впереди — длинные извилистые коридоры катакомб, а сзади остались обезображенные тела бывших соратников.

Осталась ли ещё у кого-то из них надежда?

ХХХ. Катакомбы. Страхи

— Осталось совсем немного, — голос Айса дрожал. От злости, страха или от обиды сразу не поймешь, но никто сильно не стремился разбираться в его чувствах.

После сказанных им слов убить его захотел не один только Роланд, но, откровенно говоря, Айс нужен им. Потому что только он точно помнит, куда идти и где сворачивать в этих тёмных коридорах.

— Скорее бы, — пробурчала себе под нос Ингрид. — Сейчас у меня ноги отвалятся — так я устала. Такое чувство, что мы неделю идём по этим смердящим коридорам. Может мне кто-нибудь ответит, сколько ещё идти?

— Ингрид, не ной, — с усмешкой сказал Джонни. — Куда-то же мы должны будем в итоге прийти.

— Главное, обратно не вернуться — от этих коридоров чего хочешь можно ожидать. Мутное, дрянное место, как ни крути, — сказал Роланд и чихнул от попавшей в нос пыли.

— Такое чувство, что мы круги под землей наворачиваем, — откликнулась Марта.

— Да что же вы за люди такие беспокойные? — спросил Айс. — Неужели нельзя идти, молча? Берите пример с Ланса и Изабель — идут тихо, никого не трогают. Или с Барнаби, тот вообще бежит впереди и даже не лает — только сопит. А вы вечно ноете, постоянно вас что-то не устраивает. Я изначально говорил, что могу пойти сам, но меня никто не услышал. Теперь идите и не жалуйтесь, раз следом попёрлись.

— Нет, вы слышали? — взревел Роланд. — Мы ещё и ноем! Какой ты нежный, Айс, трепетный прям. Заткнись и веди нас шустрее, тогда и ныть перестанем. А то нашёлся, понимаешь ли, мученик и страдалец. Корона не мешает?

— Заткнись! Делаю, что могу и не моя вина, что эти чёртовы катакомбы никак не закончатся.

Дальше шли молча, думая о своём, но из мыслей не выходили увиденные в катакомбах останки товарищей. Как они здесь оказались? Что их заставило убегать? И, самое главное, — как так получилось, что их смерть оказалась настолько ужасной? Почему их тела разорваны на части? Кто или что с ними сделало это? Невесёлые мысли, будто мраморные плиты, давили так, что дышать становилось трудно.