Будущее

- Хорошо. Деньги нужны?

- Неа! У меня ещё с прошлого раза остались.

Вторая половина дня прошла спокойно. Алекс съездил за Магдаленой, которая была в школе «на продлёнке», няня привела из сада младшего – Сёмочку, а Эрика, наконец-то, закончила со своим проектом. Так что к восьми вечера вся семья, наконец-то, собралась вместе.

Алекс, сразу после того, как привёз Магдалену, снова ушёл в кабинет поработать, поэтому, когда он вышел в гостиную, все уже собрались там.

- Папа, а Ванька меня за косичку дёрнул!- пожаловалась Магдалена, забираясь ему на колени, едва только он присел в своё любимое кресло перед камином. Наиболее популярными в настоящее время считались электрические, с голографическим проекционным экраном, но Алексу больше нравился традиционный, дровяной. Несмотря на то, что исполненную современной «панелью» голограмму огня очень сложно было отличить от настоящего.

- А ещё,- Магдалена добавила в голос побольше слезливости,- он говорит, что ты не возьмёшь меня на Луну.

- Вот как?- он рассмеялся и погладил дочь по головке.- Это почему это?

- Потому что я ещё маленькая и меня в ракету не пустят,- голосок дочери аж задрожал от обиды.

- Это он ошибся,- улыбнулся Алекс.- На «Лунамаксы» пускают уже с пяти лет.

В глазах дочери тут же засияло торжество и она, развернувшись к брату, довольно показала ему язык.

- Понял? Э-э-э-э…

- А мы что на «Лунамаксе» полетим что ли?- разочаровано заныл Ванька.- Это ж два лишних дня! Лучше бы «Космостерн».

- «Космостерн» хоть и летит быстрее, но зато у него взлётные перегрузки больше. А мы с мамой старенькие уже, у нас косточки хрупкие…- рассмеялся Алекс. Ванька насупился.

- Ага, старенькие… ты до сих пор в два раза быстрее меня шкот на лебедку наматываешь.

Яхтингом всю семью увлекла Эрика. Но это случилось уже после того, как они переехали в СССР. Сначала они завели небольшую яхту на Истринском водохранилище, потом, через годик, уже побольше на Ладоге. Ну а пару лет назад Алекс купил для любимой жены роскошную восемнадцатиметровую красавицу, которая сейчас стояла в марине в Керчи. В прошлом году они летом целый месяц ходили на ней по Чёрному и Средиземному морям, посетив Севастополь, Одессу, Измаил, Констанцу, Варну, Стамбул, Александруполис, Кавалу и Салоники. После чего Эрика начала с воодушевлением планировать кругосветку. Не вот сразу одним махом и вокруг «шарика», а потихоньку – лет за десять. Каждое лето за месяц проходя по «вкусному» кусочку, с заходом в наиболее интересные страны и порты и в конце летнего путешествия оставляя яхту на арендованной стоянке в «марине», в конечной точке маршрута. Чтобы на следующее лето двинутся дальше с того места, в котором закончили предыдущее путешествие…

Вечер прошёл уютно. Тихо, тепло, семейно… Даже Ванька угомонился, а потом, смилостивившись, почитал младшим сестрёнке и братику сказки на ночь. Малышня, в конце концов, так и уснула под убаюкивающий голос старшего брата. Ой, точно очки зарабатывает перед поездкой… Они с Эрикой тоже не стали засиживаться и ушли в спальню уже через полчаса после того, как няня увела и унесла детей по своим комнатам.

- Знаешь,- задумчиво произнесла Эрика, которая после душа присела за туалетный столик расчесать свои всё ещё длинные и роскошные волосы, без каких бы то ни было секущихся кончиков, которыми так пугает дам безжалостная телереклама,- я, там, в прошлом, часто задумывалась, как мы будем жить, когда окажемся здесь, в будущем. И на меня иногда такие страхи нападали… ты же много всего про будущее рассказывал – про наркотики, про терроризм, про этот твой «даркнет», про эпидемии новых вирусов…

- И что, они оправдались?- усмехнулся Алекс.

Эрика не стала отвечать, а обернулась к нему, счастливо улыбнулась, после чего отложила расчёску и, грациозно встав с банкетки, изящным движением выскользнула из банного халата. А затем сделала этакий кошачий шаг вперед и-и-и… прыжком пантеры запрыгнула на мужа…

Когда Эрика, наконец-то, заснула, уютно устроившись у Алекса на груди, по-хозяйски обхватив его рукой и закинув на него свою ножку, тот прикрыл глаза, так же собираясь побыстрее заснуть, но-о-о… спустя двадцать минут внезапно обнаружил, что сон как-то совсем не идёт. Потому что в голове теснятся мысли и воспоминания. В том числе и о том, как и почему они, в конце концов, оказались здесь, в СССР. Несмотря на то, что им, с его деньгами был открыт весь мир… Ведь совсем же не собрались!

Нет, здешний СССР был куда больше похож не на того монстра, который он знал только из интернета, ну, или, из коротких и уже почти забывшихся рассказов матери и её знакомых, а, скорее, на Россию, из которой он уехал. То есть оказался куда более «капиталистическим». Впрочем, та Россия ему тоже не нравилось. Он же из неё уехал! Хотя, если быть совсем уж откровенным, последние месяцы перед «попаданством» начали-таки появляться мыслишки насчёт вернуться. Редко и маленькие, но начали. Не очень-то у него складывалось всё в «благословенной Европе». Ни девушки, ни друзей, ни, будем уж откровенными – особенных перспектив. Нет, будь он, там гениальным музыкантом типа Ростроповича, или, скажем, гениальным конструктором – тогда да. А обычным инженером… здесь у них таких выпускников местных вузов до хрена и больше. Сами работу найти не могут и подвизаются официантами в пиццериях и продавцами в «Медиамарктах», «Билла» и «Лидлах». При том, что языком они владеют с детства, а социальными связями через пап-мам, дедушек-бабушек и одноклассников-однокашников обрастают с детства. Ну и кому предложат повышение при прочих равных?… И останавливало его от возвращения вовсе не что-то, что происходило в самой России, нет, а-а-а… то, что он в таком случае окажется куда ближе к маме. Настолько близко, что она, даже, однажды утром может взять билет и просто нагрянуть к нему без предупреждения как снег на голову. Для того чтобы так вот сгонять в Вену её пенсии и присылаемых им денег всё-таки не хватало, а вот куда-нибудь в Москву или Питер она из своего Энгельса доехать вполне могла. И ладно бы на денёк-другой, ну, ладно, пусть на неделю. Она же вообще могла решить остаться! А долго терпеть характер мамочки Алекс уже был не способен. Уж таким она была человеком… Ей вообще ничего никогда не нравилось. Во всяком случае из того, что она уже успела так или иначе попробовать. Ни СССР, ни Россия, ни, даже, Италия, в которую она успела-таки прокатиться на экскурсию, которую ей оплатил Алекс. Душно, грязно, все исторические памятники – облупившиеся и в плесени, простыни в отелях в дырках, еда – отстой, итальянцы – чистые хачи и точно так же норовят обсчитать… короче список претензий после этой поездки был таков, что Алекс с тех пор зарёкся отправлять маму куда-нибудь ещё раз. И к людям она относилась так же. Даже, вроде бы, к близким подругам. Нет, когда они приходили в гости – она была сама любезность, но стоило им сделать шаг за порог, как они превращались в «дуру», «шлюху», «ту ещё стерву» и так далее… А вот эти самые вышеупомянутые подруги и знакомые, кстати, относились к распавшейся стране не столь однозначно. Хотя Алекс тогда считал подобное отношение просто «воспоминаниями о молодости»… Но, как бы там ни было, здесь СССР, разрешивший частную собственность сразу после войны и, к настоящему моменту, по социально-экономической модели напоминающий, скорее, Скандинавию покинутой реальности с её высоким средним уровнем жизни, отличной медициной и образованием, но при этом бешенными налогами на богатых, штрафами в зависимости от уровня дохода и всём таком прочем им первоначально в качестве места обустройства не рассматривался. И тем, кто натолкнул его на эту идею оказался никто иной как профессор Лиотти.

Сразу после того, как они выписались из его клиники, Алекс через профессора арендовал небольшой дом в коммуне Хюненберг, расположенной в двадцати с небольшим километрах от Люцерна и, наняв машину с водителем, отправился в Андорру. Увы, другие, менее затратные способы добраться до своих номерных счетов в этом будущем оказались куда более чреваты проблемами. Потому что будущее, в которое они попали, оказалось с одной стороны намного более развитым и безопасным, а с другой, намного более… тоталитарным? Вот не получалось у него подобрать никакого другого слова… Нет, в обычной жизни этого практически не ощущалось. Наоборот, в этом будущем не было очень многого из того, что стало обыденным в той, первой покинутой Алексом реальности. Например, те же рамки в аэропортах отсутствовали как класс. Да и полиции на улицах, дорогах, вокзалах и аэропортах практически не было. А вот там, например, его как-то во Франкфуртском аэропорту даже собака обнюхивала… Но, зато, здесь все перекрёстки, пешеходные переходы, подъезды, холлы, залы кафе и ресторанов, автобусы, трамваи, поезда, вагоны метро, машины такси и, даже, лифтовые кабины, были поголовно оборудованы камерами, подключенными к глобальной полицейской сети оснащённой программой распознавания лиц. Нет, это не означало, что следят за всеми поголовно и все двадцать четыре часа в сутки. На этот не хватит ресурсов даже у самого богатого государства! Но всякий, кто попадал в поле зрения полиции и специальных служб – скрыться уже не мог. Как бы не пытался. И ни грим, ни наклеенные усы тут не помогли бы. Как рассказал Серджио, идентификация идёт по контрольным точкам, большая часть которых связана со строением костей черепа – то есть учитывалось расстояние между зрачками, форма глазных впадин, размеры и форма носовых хрящей, величина надбровных дуг и всё такое прочее. Причём, судя по изложенным подробностям, профессор был сильно в теме. Уж больно со знанием дела рассказывал. Впрочем, учитывая круг его пациентов – это было немудрено… И – да, никакие ухищрения типа закрывающих лицо платков и шарфов или глубоких капюшонов так же не работали. Потому что если в метро или, там, трамвае это ещё могло как-то прокатить, то вот при посадке в автобус или такси, водители с милой улыбкой вежливо, но твёрдо просили скинуть капюшон либо опустить шарф или платок и улыбнуться в камеру. А если ты не делал такого же при входе в подъезд или лифт, двери просто не открывались. И никакие ссылки на культурные и религиозные традиции никто не принимал. Если ты хочешь соблюдать свои национальные и религиозные традиции, которые противоречат местным или требованиям закона – езжай обратно к себе домой, и ходит там в парандже и хиджабе сколько тебе влезет. А здесь будь добра – веди себя как требуется… Короче с той возведённой в фетиш толерантностью в этой Европе, которая после войны попала под плотную «опеку» СССР было довольно плохо. Но самим европейцам эта их жизнь, похоже, нравилась куда больше, чем тем, кто жил в Европе той уже исчезнувшей реальности. Во всяком случае ни о каких «Национальных фронтах» или «Альтернативах для Германии» здесь никто и слыхом не слыхивал…