Страница 5 из 17
– Ты совсем псих? Зачем так подкрадываться?
– Извини, – Артем и вправду выглядел виноватым, но ее это не смягчило, – могу я присесть?
Кая уже хотела ответить что-то резкое, но, вспомнив разговор с дедушкой, а также то, что Артем застал ее за полулегальным приготовлением супа, буркнула:
– Садись. Только не рассчитывай на еду. Она для деда.
Артем радостно плюхнулся рядом прямо на землю, подвернул под себя ногу:
– Конечно-конечно. Я и не подумал бы просить.
Они молчали, глядя на закипающую воду. Достав нож, Кая быстро почистила одну из морковок и луковицу и покромсала их в котелок крупными неровными кусками. Вслед за ними отправились содержимое консервных банок. Артем молчал, поэтому Кая успела забыть о его присутствии и вздрогнула, когда он подал голос:
– Укроп лучше положить попозже. Я читал, что…
– Тебе надо поменьше читать, а то мозги скиснут, – беззлобно отозвалась Кая и демонстративно бросила в котелок веточку укропа… Остальные, впрочем, оставила в узелке.
– Слушай, я не про укроп поболтать пришел…
– Это хорошо.
– А про твоего дедушку.
– Что именно про него? – Кая пристально смотрела на воду в котелке. Кусочки овощей кружились в ней в медленном танце.
– Кая, ты знаешь, что он плох, – Артем говорил быстро, как человек, долго собиравшийся с духом перед разговором, и его лицо казалось совсем незнакомым от сполохов пламени. – Ты молодец, что пытаешься сделать все, что можно, но, скорее всего, ничего не выйдет… Он это понимает, он к этому готов. Но тревожится за тебя. Его бумаги…
– Да как ты смеешь, – ледяная злость, зазвучавшая в голосе, испугала ее саму, – говорить мне о том, о чем он думает или чего хочет… Я сама отлично знаю, чего он хочет и о чем думает. Это мой дедушка, а не твой. И сколько бы ты ни таскался к нему все это время со своими дурацкими книжками…
– Кая, пожалуйста, – несмотря на то, что ярость застилала глаза, она заметила, как Артем судорожно обхватил запястье левой руки правой – так сильно, что пальцы побелели, – я не хочу с тобой ссориться. Мне тоже тяжело. Да, он не мой дедушка, но я его люблю, ты это знаешь. Он просил меня… Ты знаешь, это не дает ему покоя. Те бумаги… Он не смог ничего сделать с ними в свое время, но он хотел, чтобы ты…
– Я тоже не собираюсь с тобой ссориться, – перебила его Кая, мешая содержимое котелка палочкой, – кто ты мне – ссориться с тобой?
Артем некоторое время молча смотрел на костер, как будто смысл ее слов не вполне до него доходил, а потом рывком поднялся с земли.
– Хорошо. Прости… Не стоило мне лезть с этим сейчас. Но мы еще поговорим об этом. Нам придется.
Проводив его взглядом до угла, Кая уставилась на воду в котелке и слабо потрескивающие угольки и долго сидела очень прямо, сощурившись… Немного дольше, чем нужно было, чтобы сварился суп.
Глава 4
Артем
Артем проснулся рано – слишком нервничал, чтобы залеживаться, как всегда в день вылазки. Он и лечь не мог очень долго, сначала заново переживая неудачный разговор с Каей и вспоминая сказанное Анатолием Евгеньевичем накануне, а потом думая о завтрашней вылазке.
Несмотря на то, что лучшие бойцы общины должны были защищать его, Артем все равно нервничал каждый раз, когда Влад вызывал его, чтобы сообщить, что его участие в вылазке снова понадобится.
Артем умылся, выпил полстакана воды, оделся и стал разминаться, стараясь не смотреть в зеркало на стене. Зеркало было хорошим, в полный рост – только несколько домов в Зеленом могли таким похвастаться. Время от времени девчонки Зеленого, хихикая, обращались к счастливым владельцам таких зеркал с просьбой посмотреться. Ко всем, но не к Артему. У него самого, впрочем, зеркало тоже не пользовалось популярностью. Вот и сейчас, привычно делая наклоны и приседания, он старался стоять к нему спиной, чтобы ненароком не бросить случайный взгляд на отражение.
Артему не нравились собственные руки и ноги – худые и тонкие, несмотря на упражнения, не нравились сутулая спина и бледное лицо. Последние несколько лет он возлагал большие надежды на бороду и усы, которые должны были придать облику мужественности, но его ждало жестокое разочарование. Поросль на лице была неровной, редкой и клочковатой и делала лицо скорее жалким, чем суровым, поэтому ее лучше было сбривать.
Некоторое время он колебался, раздумывая о завтраке, – есть не хотелось, но не стоило отправляться за ворота на голодный желудок.
Времени до выхода оставалось еще много, а погода стояла теплая, поэтому можно было приготовить что-то горячее. Артем вышел на задний двор, к кострищу, общему на два дома.
Утренний воздух бодрил, и, вдохнув полной грудью, Артем почувствовал, как его переполняет странное, противоестественное ликование, несмотря на то, что совсем близко в мире существовали опасность, риск и смерть.
Костер удалось развести с третьей попытки – дрова под навесом слегка отсырели за ночь. Но наконец легкий огонек пламени заплясал на тонких веточках, которые Артем положил под дрова, сложенные шалашом. Он привычно – как делал изо дня в день – отмерил воду для чая и каши, перелил ее в котелок, проверил треногу.
Для большинства мужчин и мальчиков готовили женщины – матери, девушки или жены; члены стражи, механики и некоторые другие ели на общей кухне. Артему выделялось достаточно продуктов и воды, но готовить приходилось самому. Он не являлся ни членом стражи, ни механиком и вообще не принадлежал ни к одной из каст Зеленого, к тому же в глазах большей части обитателей общины у него не было работы, кроме редкого хождения на вылазки. Помощь, которую он оказывал и механикам, и страже, и огородникам, и скотоводам, просиживая часы над книгами, чертежами и записями, пытаясь вникнуть в то, в чем некому было помочь ему разобраться, оставалась незаметной – прежде всего для его сверстников. Каждый его промах мигом замечали, в то время как на победы смотрели сквозь пальцы – за хороший урожай благодарили обереги и ритуалы… Удобрения, которые изготавливал Артем, нововведения, которые он выискивал в сельскохозяйственных справочниках, – все это охотно использовали, однако в заслугу ему не ставили. Каждый раз Артем проглатывал обиду и убеждал себя, что пора бы привыкнуть, – и каждый раз болезненно переживал неблагодарность заново.
Вода в котелке закипела, и Артем бросил щепоть чая из прихваченной с собой банки в жестяную кружку и осторожно залил водой. В оставшуюся воду бережно насыпал крупу. Ему все еще не хотелось есть, но он знал, что это необходимо – на голодный желудок Артем хуже соображал, к тому же его мутило… Ребята из стражи и так его не жаловали – если его еще и вывернет наизнанку у них на глазах, положение дел явно не улучшится.
Сложно было проглотить только первую ложку, а потом он почувствовал, что голоден, и накинулся на еду. Каша была несоленой, но Артем слишком редко ел соленую пищу, чтобы вообще обращать на это внимание. Лес за стеной просыпался. Птицы подавали голоса, словно пробуя силу; послышался легкий топот. Возможно, совсем рядом пробежал лис или олененок. Артем старался сидеть тише, как будто это могло остановить мгновение. Тогда не пришлось бы ни думать о просьбе Анатолия Евгеньевича, ни ждать, пока за ним придут… Можно было бы просто сидеть на бревне, пить обжигающе горячий чай, слушать пение просыпающегося леса и не думать ни о чем.
Увы, эта стратегия не сработала. Не успев допить чай, Артем услышал шаги двух пар ног, обутых в тяжелые ботинки, и обреченно обернулся. К нему с оружием наперевес, одинаково бодрые, высокие и крепкие, шли Андрей и Макс.
– Доброе утро! Не хотите чаю? – сказал Артем и почувствовал, что взял неверный тон; как всегда, ошибся с самого начала. Макс посмотрел на него так, как смотрят на что-то отвратительное и липкое, с чем приходится мириться, и ничего не ответил, а Андрей хмыкнул:
– Не до этого. Влад сказал, через десять минут надо выезжать, так что давай быстрее.
– Хорошо. Значит, никакого чая. Погодите, сейчас просто вылью то, что осталось, ладно? И зайду на секунду в дом, хорошо? Список забыл. И кружку занесу, – с каждым новым словом Артем все сильнее ненавидел себя, но никак не мог замолчать. Оказавшись за укрепленной железными листами дверью (Макс и Андрей, поднатужившись, должно быть, могли бы ее выломать), Артем с досадой ударил кулаком по стене и тихонько взвыл, тряся ушибленной кистью.