Страница 6 из 9
23 августа 1919 г. другой «контактный человек», Лоренц Франк, докладывал по инстанции: «Гитлер как личность просто рожден для демагогии, необычайно притягательной манерой держаться и своим фанатизмом он без труда заставил митингующих прислушаться к себе».
Выступая перед немецкими солдатами, вернувшимися из плена и считающими себя обманутыми во всем, Гитлер безудержно обличал «версальский позор» и пагубность интернационализма – все это растолковывалось и обосновывалось закулисными махинациями некоего «всемирного еврейско-марксистского заговора».
Отчеты о работе Гитлера в Лехфельде подтверждают: он действительно обладал ораторским даром и умел увлечь аудиторию. Сам Гитлер пишет об этом, не скрывая радости: «Из меня вышел оратор. Я испытал настоящее счастье. Теперь исполнилась моя мечта, я мог делать полезное дело, и где же – в армии! Мне, безусловно, удалось вернуть моему народу и моей родине сотни и тысячи слушателей моих. Я пропитал свой полк национальным духом, и именно на этих путях мы восстановили воинскую дисциплину». В дальнейшем он напишет: «Я иду по пути, указанному провидением, с уверенностью лунатика». А на митинге в Карлсруэ заявит: «Я преисполнен заботы о своем народе и руководствуюсь необходимостью защитить его честь, с тем чтобы вернуть ему достойное положение в мире. И если из-за моих действий мой народ будет испытывать печаль и страдания, я буду просить Всевышнего наказать меня».
Другим достойным внимания фактом является то, что именно во время своего пребывания в Лехфельде Гитлер впервые начинает атаковать евреев. Комендант лагеря в Лехфельде писал в управление округом: «А теперь о том, что касается прекрасной, ясной и темпераментной лекции капрала Гитлера о капитализме, который в этой связи коснулся еврейского вопроса. Несмотря на то что еврейская проблема была представлена Гитлером очень хорошо и он особо подчеркнул германскую позицию, все же такого рода дискуссии легко могут дать евреям повод навесить на эти лекции ярлык антисемитской пропаганды».
То, что к тому времени Гитлер стал считаться авторитетом по антисемитским вопросам, документально зафиксировано небольшим письмом капитана Майра от 10 сентября 1919 г. В этом письме он просит Гитлера ответить на вопрос, заданный ему другим пропагандистом, его подчиненным Адольфом Гемлихом. Вопрос был такой: «Каково отношение к евреям со стороны социал-демократического правительства? Подразумеваются ли в пункте «о равных правах» также и евреи, несмотря на то, что они составляют угрозу национальному характеру народа?» Майр просит Гитлера ответить вместо него, причем обращается к своему подчиненному капралу: «Sehr verehrter Herr Hitler». Обычно это переводят как «дорогой мистер Гитлер». Но тон немецкого выражения в действительности более почтителен, дословно оно переводится как «высокочтимый господин Гитлер». Немецкий ученый Иоахим Фест замечает, что «такое обращение капитана к капралу выглядит странно», а Вернер Мазер, известный немецкий историк, пишет, что это обращение «необычайно уважительное».
Еврейский вопрос трактовался Гитлером с известной долей осторожности, но он обсуждал его с особо пылкой страстью. Вероятно, именно поэтому капитан Майр и передал ему письмо еще одного бывшего «доверенного лица» – военного коменданта Мюнхена Адольфа Гемлиха, посвященное опасности иудаизма, предложив написать ответ.
Ответ Гитлера документально подтверждает, что к тому времени в его уме уже утвердилась структура, которая в том, что касается евреев, останется основой, «гранитным фундаментом» его идеологии до последних дней жизни. Здесь и чуждость еврейского народа, и опасность, которую он несет. Здесь же он пишет, что евреи – это раса, а не религия; здесь также можно найти утверждение о том, что в итоге целью борьбы с евреями должна быть их полная «ликвидация», что бы этот термин ни значил для Гитлера в 1919 г.
Гитлер считал, что антисемитизм, претендующий на то, чтобы стать политическим движением, должен основываться на «знании фактов». «А факты таковы: в первую очередь еврейство – это раса, а не религиозное товарищество. Путём тысячелетнего кровосмешения, часто происходящего в самом узком кругу, еврей в общем острее сохранил свою расу и своё своеобразие, нежели многие из народов, среди которых он живёт. И результат этого – тот факт, что между нами живёт не немецкая, чужая раса, не желающая, да и не могущая пожертвовать своими расовыми своеобразиями, отказаться от своих чувств, мыслей и стремлений, и всё же политически обладающая всеми правами, как мы сами. И если уж чувство еврея занято только материальным, то тем более его мысли и стремления. Всё, что побуждает людей стремиться ввысь, будь то религия, социализм и демократия, для него это всё только средство для достижения цели – удовлетворения жажды денег и власти. Его деяния оборачиваются по своим последствиям расовым туберкулёзом народов.
И отсюда следует такой вывод: антисемитизм по чисто эмоциональным причинам будет находить своё конечное выражение в форме погромов (!). Но антисемитизм разума должен вести к планомерному законному одолению и устранению еврейских привилегий. Но конечной его целью должно быть безвозвратное удаление евреев вообще. То и другое способно совершить лишь правительство национальной силы, а никак не правительство национального бессилия».
Этот первый политический документ Гитлера, датируемый 16 сентября 1919 г., сыграет в будущем большую роль, поскольку в нем он подробно излагает свои взгляды по еврейскому вопросу. Неприязнь все растущей части населения к евреям, пишет Гитлер, основана не только на трезвом анализе их вредоносной деятельности, но и на личных ощущениях. Вот почему антисемитизм легко приобретает характер эмоциональный, что является ошибкой. В качестве политического движения он не может и не должен быть продиктован чувствами, но должен отталкиваться от фактов; и первый из них тот, что важна нация, а не религия.
Таким образом, ответ на письмо Гем лиха является первым достоверным свидетельством патологического антисемитизма Гитлера, рационально объясняемого национальной необходимостью и опасностью «всемирного еврейско-марксистского заговора». Ненависть Гитлера к марксизму в 1941 г. выльется в один из самых засекреченных и бесчеловечных приказов, названный впоследствии «приказом о комиссарах».
Гитлер быстро стал звездой партийных митингов, а уж перекричать более осторожных говорунов в пивных ему вообще не составляло труда. В январе 1920 г. ДАП (Немецкая рабочая партия), состоящая из 64 человек, избрала Гитлера своим главным пропагандистом и утвердила подготовленную им новую программу. Позже ДАП изменила название и стала именоваться Национал-социалистической германской рабочей партией – НС ДАП.
К тому времени Майр ушел в отставку, а его место занял курносый, маленького роста человек с багровым лицом, выдававшим необузданные страсти и нерастраченную энергию хозяина. Это был капитан Эрнст Рём. Именно он, больше чем кто-либо другой, ответствен за «выпуск» Гитлера, уже уволенного из армии, в сферы большой политики. По натуре Рём представлял собой странный симбиоз военного реформатора и пройдохи из баварской глубинки. Заговорщик, гомосексуалист, грубый, неотесанный солдафон, Рём считался среди своих товарищей честным парнем, к тому же по-настоящему смелым и крепким духом. В июле 1921 г. Адольф Гитлер был избран председателем НС ДАП, и Эрнст Рём для себя решил: с Гитлером он придет к власти.
Пока австрийский агитатор Гитлер бегал по мюнхенским пивным, настраивая мелких бюргеров, недовольных инфляцией, против «ноябрьских преступников» (ноябрьская революция 1918 г. привела к установлению в Германии парламентской демократии, известной под названием Веймарской республики), Рём сформировал мобильный отряд, призванный оберегать оратора. Командир 19-й минометной роты капитан Шрек выделил ему своих солдат, готовых изувечить любого, кто осмелится посягнуть на «порядок» нацистских сборищ. Так появилась на свет вооруженная организация, которая сначала имела вид физкультурно-спортивной секции, а в итоге обратилась в штурмовые отряды (штурмабтайлунг), сокращенно С А, без которых немыслима история всего нацистского движения.