Страница 4 из 9
Барбершоп
«А в самом деле, зачем нужны мужчины? Наверное, в доисторические времена, когда кругом бродили медведи, мужское население действительно могло играть особую, выдающуюся роль, но сегодня это большой вопрос»
Барбершопы появились в США и Европе еще в 30-е годы прошлого века, но в скором времени данная салонная культура стала приобретать образ более широкого формата, когда в цирюльне обслуживались уже не только мужчины, но и женщины, в результате чего идея изжила себя на долгое время. Барбершопы начинают возвращаться в США и Европу в начале XXI века, в пространство России они проникают преимущественно уже во втором его десятилетии, первоначально в Москве и Санкт-Петербурге, а затем шквально распространяясь по всей ее территории. Вследствие такого фееричного и быстрого распространения нельзя не обратить внимание на появление барбершопов, как на одно из знаковых явлений современной массовой культуры.
Барбершопы позиционируют как территорию, которая предназначена исключительно для мужчин, женщин не приветствуют в данном пространстве по аналогии со старинными цирюльнями, куда мужчины приходили в первую очередь обсудить свежие новости, прочитать газету, выпить немного виски, ну и уже в качестве дополнения постричься и побриться. Количество барбершопов сегодня растет с каждым днем, будь то уже ставшие знаменитые франшизные проекты, либо творение увлеченных этим направлением людей, желающих создать «правильный», со своей точки зрения, барбершоп. Хотя большинство барбершопов говорит в своей рекламе о том, что они никого не парадируют и являются самой аутентичной и правильной цирюльней, обратим внимание на черты, которые, безусловно, их объединяют.
Во-первых – это классический дизайн, в котором преобладают грубо выделанная кожа и дерево, выступающие в качестве природного материала. Кожа – это мужской материал в своем духе и истине, она является покровом того самого животного, которое было повергнуто и убито на охоте именно мужчиной, а ее самая простая выделка выставлена напоказ, дабы продемонстрировать еще томящееся дыхание повергнутого зверя.
Дерево – это материал теплый, домашний. Мы понимаем, что из него изготавливались не только предметы интерьера, но также строились жилища. Дерево, растущее много лет, было срублено мужественным дровосеком, с огромным трудом транспортировалось для обработки, далее – слесарная мастерская, с бесконечными двигателями, маховыми пилами, тяжелыми станками, шумом, опилками, где в тяжелом труде работает множество мужчин. Нарочитая простата предметов интерьера, сделанных из дерева, указывает нам на неприхотливость мужчин, которые довольны покрытой лаком, грубо отшлифованной столешницей.
И, безусловно, главный атрибут барбершопов – это «Barber’s pole» – лампа с синими, красными и белыми крутящимися полосками, которая пришла на смену символа жезла цирюльника, указывавшего в средние века на то, что цирюльник выполнял помимо парикмахерских некоторые хирургические услуги. Так, неотъемлемый атрибут «Barber’s pole» сегодня является всего лишь забавной крутящейся лампой нескольких цветов. Тем самым она символично заменяет ощущение боли, являясь лишь забытой коннотацией. В барбершопе не допускается чувство какого-либо дискомфорта, вся атмосфера должна быть уютна и тепла, никаких неожиданностей, а «Barber’s pole» и бритье опасной бритвой выступает лишь как коннотация боли и опасности.
Тем самым на примере лампы и опасной бритвы мы видим, что в знаковом плане тело мужчины должно узнаваться и рефлексироваться по крови, его внутреннему, присущему ему мужественному, так как у женщины наоборот телесность и ее тело эксплицировано как внешнее[9]. Но телесность сама по себе лишена пола, тем самым она получает гендерность через ритуал, коим в нашем случае является, например, бритье опасной бритвой в барбершопе.
Далее обсудим модели стрижек, бороды и услуги, которые в основном предлагают большинство барбершопов. Необходимо указать на то, что большинство стрижек являются классическими моделями. Выработан определенный тренд идеальной прически, которую мастер может несколько варьировать на свое усмотрение. Так волосы клиента барбершопа воплощают в себе гегемонию аккуратизма и формы, так как эта стрижка заключает определенный универсальный образ, которым сегодня может обладать мужчина в различном статусе и различной возрастной группе, в большей мере конечно 25–50 лет. Волосы уложены гелем или лаком, чтобы их обладатель всем видом выказывал свой образ жизни: он модный, успешный, мужественный. Заметьте, что остриженные практически наголо волосы выходят из моды, утверждается отрицание «нулевой степени стрижки»[10]. Сегодня утверждается форма, образ, контекст и идея даже в таком, на первый взгляд, пространном ритуале, как мужская стрижка.
Также обратим внимание на бороду, которая, в свою очередь, относилась к образу святого, верующего, мыслителя, боярина, пирата или даже раба, то есть она являлась атрибутом для человека либо свободного от бытовых предрассудков, либо загнанного в определенные жизненные обстоятельства, обладающего соответствующим статусом. Но такая борода не была ухожена, у нее не был выбрит кант, она символизировала определенный статус, положение в обществе, как привилегированного человека, так и аутсайдера, как бедность и богатство, так и отшельничество и гласность.
«В культуре повседневности смыслы становятся знаками, а формы зрелищны. Отсюда отмеченная многими эстетизация повседневности»[11]. Таким образом, мы наблюдаем, что смысл мужественности, те качества, которые включены в данное понятие, становятся знаковыми, а формой для его трансляции выступает выражение первичных половых признаков, в данном случае бороды с ярко выраженным кантом. Действительно, если внимательно рассмотреть феномен барбершопов, то мы можем наблюдать, что в действительности их идея противоречит сама себе. Во-первых, строгий запрет на присутствие женщин в данном заведении, часто нарушается, так как сегодня в роли мастера в этих цирюльнях можно нередко встретить барбера-девушку. Так где же соблюдение концепции мифа о том, что лучший барбер – это мужчина? Практически это тоже, что в древности допустить женщину на корабль, причем, если рассматривать барбершоп, она не прошмыгнула в третий класс под покровом темноты. Нет, она находится в одной капитанской рубке с другим мастером-мужчиной, а возможно и сама берет в руки полное управление «кораблем».
Во-вторых – мужчина ни в коей мере, ни в какую историческую эпоху не страдал нарциссизмом (за исключением немногих примеров). Что же мы можем видеть на примере современных барбершопов – это уже не просто место встречи для быстрого обсуждения насущных дел и такого же быстрого приведения своего внешнего вида в порядок. Сегодня барбершопы – это территория нарциссизма и самолюбования, огромное количество парфюмерии, услуги педикюра и маникюра. Это уже не брутальная мужская цирюльня, а сборище молодых людей, которые тратят большое количество времени, денежных средств на совершенствование своего внешнего вида и образа. Они приходят в барбершоп, чтобы стать копией Другого, такого же с такой же прической, бородой, выражением лица. В современную эпоху, когда индивидуальность выражается так явно, человек осознано следует примеру Другого, модного, богатого, известного, эпатажного и яркого.
Нарциссизм мужчины сегодня, тиражирование образа мужественности и его сексуальности – это вырождение его в своей самости и функциональности завтра, сегодняшняя Европа является веским тому доказательством.
Боль
«Чтобы жить «хорошо», человек не должен страдать – идеология тотальной анестезии постепенно овладевает всем западным обществом, и все обыденное пространство жизни оказывается в плену этой привычки не-страдания, равно как разнообразных искусств уклонения от встречи с болью и, следовательно, со смертью».
8
Уэльбек, М. Мир как супермаркет/Мишель Уэльбек. М., Ad Marginem, 2004. С. 136.
9
См. Чеснов, Я.В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание/Ян Вениаминович Чеснов. М., ИФ РАН, 2007. С. 15–18.
10
Барт Р. Мифологии/Ролан Барт. М., Академический проект, 2014. С. 86–87.
11
Чеснов, Я.В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание/Ян Вениаминович Чеснов. М., ИФ РАН, 2007. С. 27
12
Нанси, Ж.Л. Corpus/Жан Люк Нанси. М., «Ad Marginem», 1999. C. 201