Реквием

– И все эти варианты не предполагают постельных отношений?

– Так ведь дружеские.

– Какая преданность дружбе! И это притом, что поток поклонников и обожателей твоего обаяния и ума никогда не иссякал. С почтением, с придыханием относились. И желающих связать с тобой свою жизнь было не меньше. Очаровывала, как дышала, естественно, не прилагая усилий. И теперь, насколько я знаю, еще много претендентов разгадать тайну твоей притягательности.

– Ну да, кавалеры до сих пор в очередь выстраиваются и в штабеля складываются, – насмешливо хмыкнула Лена.

– Один из них мне очень нравится: открытый, теплый, уютный, надежный.

– О ком ты?

– Все зависит от того, кого из них ты сама представляешь в данную минуту, – шутливо уклонилась от ответа Инна.

– Не знаю такого. Ты себе нафантазировала. Это твоя вольная интерпретация.

– Каждый человек – великая загадка… даже для самого себя, – нашла силы улыбнуться Инна.

– Не принимала я обожателей всерьез. Не было среди них достойного. Внимание приятно, но не более того. Никому не делала исключений. Меня притягивали только умные и порядочные. Эти два условия обязательны. Остальное в них не так важно. Обычные мелкие издержки. Шокирована? – в ответ на невысказанную догадку дала четкое объяснение Лена.

– А нам доставались те, что оставались?

– Встречались интересные особи, но женатые. И тут на первое место для меня выступала их порядочность. Ну, ты понимаешь.

– А ты про своего идеального, как и про Андрея… Создала себе их прекрасные образы, конечно, кое-чем подкрепленные, и лелеешь их. Хотя, если тебе это необходимо, если достаточно… Столько лет чего-то ждать…

– Сорок лет много для того, кто ждет и мало для того, кто помнит… Когда любишь человека или обожаешь, нет лишних степеней свободы, все заняты. Вот и не влюбляешься.

– И тут у тебя физика вместо физиологии. Я бы в твоей ситуации посоветовала отключить мозги и плыть по течению собственных ассоциаций и чувств. Иногда надо хоть в какой-то степени реализовываться… или просто расслабляться. Хотя и мне, если быть честной, это по-настоящему не удавалось.

– Не прибедняйся. В чужом огороде тыквы всегда кажутся крупнее. И у тебя обожателей было предостаточно. Жизнерадостность и энергичность привлекают. – Лена перевела разговор на подругу. – Они, наверное, прибавляли твоему имиджу определенный шарм и остроту?

– Любила я пофлиртовать на грани приличия.

– Ну а их качество… Не знаю. Тебе виднее.

– Ну, скажи, скажи, что ты о них думаешь!

– Нарываешься на «комплименты»? Тебе они, как и мне, для души тоже не подходили, если бы ты захотела всерьез связать свою жизнь. А кому-то они в чем-то, наверное, всласть, – увильнула от прямого ответа Лена.

– Случалось мне от обиды на мужчин, прикидываясь наивной дурочкой, с помощью скромных улыбочек доводить их «до кондиции», а потом с жестоким пренебрежительным удивлением восклицать: «И что это ты себе навоображал? Чего хвост распушил?» А иногда действовала с беззастенчивостью опытного подхалима. И опять они очень быстро ловились. Бесило их неумение мыслить, глупое самомнение, неадекватное восприятие себя как достойных. Ну хоть бы раз с кем промашка вышла! Вот и спрашивала себя…

А Лена заговорила о более важном с её точки зрения:

– И все же хороших мужчин не так мало, как ты думаешь. Хватает их среди людей любых профессий.

Но Инну эта глобальная истина не заинтересовала. Она сорокалетний юбилей подруги вспомнила. Гости все прибывали. Деканы, проректоры. Кто-то пошутил: «Глава города не ожидается?» А в ответ получил от тебя чёткое и безмятежно спокойное: «Нет, только глава области».

– А ты знаешь, я до сих пор влюбляюсь, – сказала Инна беззаботно.

– Догадываюсь.

Лена понимающе улыбнулись.

– А что мужчины в тебе находили? Чем разбивала их сердца? Ты ведь ничего не делала для того, чтобы они в тебя влюблялись. Ты обладала чем-то особенным? Я не замечала, чтобы ты пускала в ход свое обаяние.

– Не знаю, не задумывалась. Не до того было. Может, неприступностью привлекала?

– Возьми хоть твоего соседа. Он на двенадцать лет был моложе. Все не хотел жениться. Родители переживали. А этот юный чернокожий студент! Стройный, как гимнаст, как юный Бог. Черты красивого лица абсолютно европейские, глаза огромные, печальные, как у раненой лани. Видела вас в один из своих приездов. Смотрю, ты торопишься домой, он догоняет, заглядывает тебе в глаза и что-то жалостливо лопочет. Ты ему отвечаешь строго, назидательно, по-матерински. Снег падает на твои волосы, на длинные ресницы и долго не тает. Он видит в тебе изящную прекрасную девушку! Романтично! Может, зря возвела вокруг себя неприступную стену? Сплоховала, упустила, – шутя, вредненько усмехнулась Инна. – Догадываюсь, ты хмелела от их обожания, и тебе этого было достаточно. Я не в осуждение говорю, напротив. Я всегда считала, что, нельзя надеяться на то, что «судьба придет – на печке найдет».

– Не годишься ты в свахи. Я не завожусь с полуоборота, как женщины, которых привлекает только тело.

– Знаю. Ты слишком умная для этого. И мужчин видишь насквозь, вот и давала им решительный отлуп. Одним только тоном, исключающим дальнейшее развитие отношений, посылала… как можно дальше. Или вела себя так, что вопрос сам собой отпадал.

– Считай, как тебе угодно.

– Не жалела мужчин. Креста на тебе нет!

– Никогда не носила – это точно! – рассмеялась Лена, понимая двойной смысл слов подруги. – А тот юный «принц» сначала ушел на другой факультет, а потом вообще переехал в соседний областной город. Мне уж тогда давно за тридцать перемахнуло. Этого восемнадцатилетнего мальчика мне было особенно жалко. Мамы его рядом не было, а я ничего не могла ему втолковать и просто перевела в другую группу, чтобы реже встречаться. Экзотика не для меня. И скоротечные романы не переношу. Никогда не могла переступать через то, что для меня очень важно.

– Рационализм хорош, но «А» не всегда приводит к «Б». Мир души намного сложнее, – заметила Инна.

– Но и золотая середина не всегда и не всех устраивает.

– А о скольких влюбленных в тебя ты не знала! – не унималась Инна. – Я о тех, что втихомолку страдали. Годы текли, а обожатели все равно неукротимо множились.

– Нечему завидовать.

– В арабских сказках говорится, что для секса женщине нужно только место, время и объект.

– Без любви? – уточнила Лена.

– Ясный перец: сказки писали мужчины. На свой аршин женщин мерили. Это им достаточно увидеть характерный изгиб бедер. А нам чувства и гарантии подавай.

– Мы любили, нас любили. Просто это, как правило, не совпадало.

– Помню, в какой бы компании мы с тобой ни появлялись, на тебя обязательно западал какой-нибудь приличный молодой человек. Причем усилий ты к этому никаких не прикладывала. А я, бывало, вся изверчусь, добиваясь внимания понравившегося мне субъекта.

– Заостри внимание: на «понравившегося». Наверное, всегда находился мужчина, которому был близок мой тип женщины. Или ему так казалось. Но не мне. Были осторожные попытки ухаживать и даже иногда штурмовать без постепенного сближения, но такие примитивные, серые, будто после высокой классической музыки слушаешь тюремные байки или юношеский трепетный лепет. Представляешь мои чувства? Побуждали задаваться вопросом: «Мне такой спутник жизни нужен?» И это несмотря на мою твердую установку на позитив. Вот и занимала непримиримую позицию, держала глухую оборону. Не позволяла приближаться.

– Тем более, когда понимаешь мужчин и видишь их с первого взгляда насквозь, – повторилась Инна.

– Послушай, а внуку свое литературное наследие как подписала? – вдруг ни с того ни с сего спросила Инна.

– «Чтобы желаемое тобой стало неизбежным». Подрастет, поймет, – ответила Лена и продолжила начатый Инной разговор:

– А ты была бы счастливой, если бы тогда вышла замуж за Антона?