Ее величество

– А Федьке-то что переживать: свое получил и ладно, к тому же «сыт, пьян и нос в табаке». И в советах как жить не нуждается. А что женщина недовольна… так это ее проблемы. У нас на деревне говорят: живет припеваючи, как кум королю, брат визирю. Неужели у этих женщин при встрече с ним вспыхивала давно уснувшая страсть? Они воображали, что он рожден нести им радость? Но ни яркой праздности, ни тихой добродетели не находили. Так, если только после бутылки… От тоски… – скривилась Инна.

– Какое бесстыдство! – с горячностью возмутилась Аня и от нахлынувшей гадливости сморщилась, одновременно вздрогнув всем своим сухоньким телом. – Есть вещи, на которые я никогда не смогла бы пойти… Бесчувственная дрянь! Пришел, распробовал, ушел. А эти женщины верят, на что-то надеются, планы строят. Ничья боль его не волнует. «Мне сейчас хорошо, и баста». А что потом? К другой с распростертыми объятьями за пикантным сюжетом? Мне этих обманутых женщин тоже жалко. Что им остается? «Боль поражений и обид» и черный стыд? Он же и их с грязью смешивал. А Эмму еще больше жалко.

– Положим, не тебе о ней судить, – неожиданно грубо огрызнулась Инна. (Не простила тихоне своей откровенности или ее чувствительного укола?)

– Эмме во сто крат хуже. Ей приходится думать, как в себе сохранить человеческое в нечеловеческих условиях своей семьи, – более спокойно закончила свою мысль Аня.

– Муки совести Федьке не знакомы. Эмма одна вытягивала их брак, а он только шипел на нее. Заведется по ничтожному поводу, распсихуется, вдрызг рассорится с женой, – и доволен собой. А у нее все внутри вибрирует от обиды. Я говорила ей: меньше верь посулам, смотри на его деловые качества. Так ведь любовь… О эта тупая непоколебимая вера в порядочность мужей! (Сколько можно мусолить одно и то же!) Слов приличных не подберу для описания этой глупости. Пик их романтических отношений давно пройден. Эмма думала, всю жизнь будет жить как у Христа за пазухой, в любви и радости. А он ей подсуропил, подло разрушил ее мечты своим паскудным талантом ловеласа, – опять начала «слетать с рельсов» Инна. – Эмма откровенничала со мной: «Как случилась, что вроде бы не злой, достаточно тихий человек превратился в демона, по сути дела, в губителя своей семьи? Когда, в какой момент он ощутил в себе происшедшую с ним трансформацию, вдруг наполнившую его ощущением своей значимости как избыточно сексуального мужчины, твердо уверовавшего в свою совратительную способность? У него изменилась мимика лица, в голосе и в осанке появилась уверенность. Что сделало его таким?»

«Или кто. На твою беду учительница ему попалась талантливая. Мне кажется, именно у неуверенных людей возникают всякие отклонения, стремление утвердиться разными гадкими и подлыми способами», – сказала я. Но Эмма не вникла в мою подсказку.

– …Что есть Федор в семье, что нет его – одно и то же! – зло, как разъяренная кошка, фыркнула Жанна.

– Нет, в пролете Эмма. Смысла нет укладывать Федора в брачное прокрустово ложе. Оно ему мало. Он и сам утверждал, что не сторонник принуждения и самоконтроля за своими чувствами. Гнать таких мужей надо из семьи не задумываясь, – подвела черту под своими рассуждениями Инна.

«Если продолжат в том же духе, я не выдержу и возникну с критикой», – огорченно подумала Лена.

– Пока жених, мужчина – сокол, а как муж – так или глупый воробей, или злобный ястреб, – сказала Аня.

– Или орел, – дополнила Жанна.

– Нет. Орел – символ мощи и совершенства, – вздохнула Аня. – Орел – мечта…

– Возрадуйся, отроковица! Грех унывать и печалиться, – рассмеялась Инна.

– …Федор, помимо всего прочего, считал, что жена ограничивает его свободу и потому только заслуживает наказания.

– Самое то! – поддержала Аню Жанна. – Хочешь быть свободным – уходи, а если остаешься, будь достоин любви и доверия. Какой-то знаменитый американский режиссер сказал, что отец, не обремененный проблемами семьи и не занимающийся воспитанием своих детей, никогда не станет настоящим мужчиной.

– Вряд ли он был услышан мужчинами, подобными Федьке. Им такие постулаты не воспринять. Фразами великих людей их не проймешь. У них другое понимание сути мужчины. Такого рода понятия с юных лет родители в головки детей закладывают своим примером, – сказала Инна.

– Как ни крути, счастье детей зависит не от наличия семьи, а от ее качества. Может, хоть иногда все-таки заходилось сердце Федора от гордости за успехи детей? – с надеждой спросила Жанна.

– Глух ко всему, что не касалось его лично. Все события в семье проходили сквозь него, как свет сквозь чистое стекло. А Эмма без пафоса занималась детьми – просто ответственно выполняла свое дело, – ответила Аня.

– Может, Федор хотел видеть свою квартиру красивой?

– И это его не трогало. Жадничал. Нищее детство тому виной?

– Ничем его не зацепить, не увлечь. При его безразличии ко всему и «нос утереть» ему нечем, и спровоцировать на «великие» дела невозможно. Такой тип и правда до могилы доведет своими фокусами и ни о чем не пожалеет, – вздохнула Жанна. – Что хорошего для детей в том, что не развелась Эмма? Я слышала, их дочь поторопилась замуж выскочить, только бы не жить в гнетущей обстановке родного дома. Сыновья, наоборот, долго не женились. У всех детей неуверенность в возможности семейного счастья. Всеми троими в их семьях командуют.

– Неправда! Дети у Эммы прекрасные, потому что не оскудела ее любовь к ним в связи с утратой любви Федора, даже наоборот. И Эмма говорила: «Дети – оправдание всей моей жизни», – горячо возразила Инна.

– От матери они не переняли невезения? – продолжила интересоваться Жанна. – Боюсь, как бы не повторили ее участи. Синдром недостаточности счастья передается по наследству и от поколения к поколению усиливается. Находясь в пространстве несчастливых, невольно пропитываешься их духом, их судьбами.

– Дурной пример заразителен. Ой, у меня разум мутится, – фыркнула Инна. – Хороший пример тоже, – уже мягче добавила она.

«Инна обладает даром быть неприятной», – с раздражением подумала Жанна.

– Пожизненное бремя материнства… – непонятно в связи с чем задумчиво произнесла Жанна, будто что-то в уме прикидывая. Потом спросила у Инны:

– Как ты думаешь, ген удачи и везения в человеке тоже имеется? Гормон счастья вырабатывается организмом или в основном заложен изначально? У меня две внучатые племянницы. Одна, которая неудачница, родилась с опущенными вниз уголками губ, а вторая, несмотря на то, что у неё с мужем нет детей, – счастливая, с оптимистичной формой рта на свет появилась. Вот и не верь после этого в предопределение.

Но ответила ей Аня.

– Опять фатализм. Уголки губ указывали на качество характера, переданного родителями. Что же теперь ей, не бороться? В случайности заложено богатство возможностей. Мне эта теория больше импонирует. Как ты думаешь, если бы Эмма развелась, когда дети были маленькими, они переживали бы больше?

– Как сказать… – пожала плечами Жанна.

– Да вот так! Эмма достойна всяческой похвалы, – упрямо сказала Аня. – Композитор Пуччини поднимал на пьедестал женщину, идущую ради любви на любые жертвы.

– Мужчинам это выгодно. А сами они способны на это во имя женщины или хотя бы детей?

– Я знаю таких. Удивительно чистые натуры. А жены – может, конечно, я не права – вовсе их не стоят, – ответила Аня на вопрос Инны.

– Ревнуешь?

– Нет. Сочувствую.

19

– Обычная ежедневная круговерть домашних дел на самом деле часто оказывается мужчинам не по силам, – заметила Жанна.

– У них бытовой кретинизм или обыкновенная лень? – спросила Аня.

– К чему с детства приучишь, такими и будут они в своих семьях. Женам редко удается перевоспитать мужей, – твердо сказала Лена.

– Все равно мужчины стараются увильнуть.

– Я тоже не против, – рассмеялась Инна.

– В мире многое поменялось, а детей до сих пор по старинке воспитывают: девочки маме помогают, а мальчики по улицам шатаются. Плохие отцы этому способствуют. А мой Коля занимался с детьми. В стародавние времена мужчины знали, что «цена добродетельной жены выше жемчугов». Я о хороших мужьях тоже самое могу сказать. Библия всех просвещала. А современные мужья не ознакомлены с этим религиозным постулатом, и вот вам результат, – высказала свое категоричное мнение Жанна.