Тина

А я ей, недолго думая:

– Житья от тебя нет. Ты хуже училки. Врезать или сама заткнешься? Получила! Квиты?

Наговорила она мне тогда много беспощадного, обидного и несправедливого. И все поперек моей души. Я тоже ухватилась за возможность «расслабиться», в долгу не осталась, отвела на ней душу, наорала всякого вздора, отплатила обидчице. Это ее взорвало. Чувствую, она на пределе, но обиду проглотила. А у меня тонкая организация нервной системы. Я не могу терпеть, когда ругают.

А Валька опять долбит:

– Ушла от меня, учиться хуже стала. Делами докажи чего стоишь. Не хватает духу самой себе правду сказать? Вот он, результат пустых мечтаний! За что тебя любить?

Я сдерживалась, как могла изо всех сил, но уже теряла терпение.

– Знаешь, что такое чудо? Это то, что не должно происходить, но происходит. Поняла? Или, может быть, ты думаешь, что для полного счастья мне только твоих нотаций не хватает? Прикуси язык!

А она опять свое тупо бормочет:

– Выкинет тебя жизнь на обочину. Чем тогда возместишь убытки своего неоправданного самолюбия? Чудо ей подавай? Изъян твой теории в том, что ты исходишь из уверенности в существовании везения, реальность которого и есть главный предмет нашего спора. И почему оно должно прийти именно к тебе? Дуракам везет? Кто тебе его как на ладошке выложит? Веришь в то, во что хочешь верить. Человечек ты безвредный для других, но и для себя бесполезный. По меньшей мере твои мечты – глупость, по большей – идиотизм. И это еще мягко сказано. В общем, на поверку – ты ноль. Помнишь, классная спрашивала тебя: «Отчего ты отталкиваешься в жизни, в чем природа твоего равнодушия?» Ты промолчала. А я поняла: ты безразличием маскируешь свое бездействие. Слабые прячутся за масками. Отказавшись от маски, человек обретает себя. Истинная причина твоих мечтаний слишком прозаична – это твоя лень. А она – мать всех пороков.

– А разве не жадность?

– Она ее родная сестра. И желания твои примитивны: деньги и ненасытная страсть к легкой жизни.

– Украсть тыщу долларов и свалить за границу? – рассмеялась я.

– Ты и до этого не дотягиваешь. И дружки твои пришлые то хлипкие, то отпетый сброд. Одни пьют и матерятся. Других ранняя разрушительная страсть к женщинам превратила в животных. Шушера. Ты одна среди них пока еще нормальный человек. И девчонки в твоей комнате подобрались все хитрые, но не умные. Лапшу тебе навешивают, а ты веришь. Завязнешь в болоте, отступать будет некуда. Думаешь, обскакала всех, утерла нос подругам, когда завела хахаля? Вкатить бы тебе сейчас по первое число, чтобы одумалась, пока не поздно, да некому это сделать.

Зацепила Валька меня за нервы. Не оставила я ее последние слова без внимания, возмутилась и набросилась на бывшую подругу:

– Чего уставилась как коза? Не такой жизни я для себя хочу. «Ешь – потей, работай – мерзни!» А еще мне Вадик говорил: «Ничего не бойся. Всякий может оступиться, главное снова подняться». Он не раз попадал в переделки и ничего! Я закрытый человек. Мои настоящие мечты никогда не были достоянием подруг, но тебе скажу: «Ленка запала мне в душу. Красивая. Второй год с бизнесменом живет. Тряпки имеет, сыта. Ребенка родила. Что еще надо! Многие девочки в детдоме теперь мечтают жить как Ленка, но скрывают. Воспитательница говорит, что для того, чтобы жить с богатым, помимо красоты, ум надо иметь, а нас, дурех, любой мужчина через год выкинет с дитем на руках или по больницам затаскает, после чего одна нам дорога – в проститутки. А я в проститутки не хочу. Возвышенная душа не терпит грязи и насилия. Я о любви мечтаю.

А Валька зло спросила:

– Кому ты после Вадима нужна будешь?

Замахала она меня в тот день, все мозги раздолбала.

– Слышала я, как хвалился Вадим перед ребятами, что он мастер заговаривать зубы. Говорил, что умеет влезать в доверие к простофилям, любит ловко выуживать сведения, поддевать дурачков на крючок и потрошить их, нажимая на пружины человеческих слабостей и пуская в ход угрозы. Плебей! У него один критерий для людей: беден или богат. Счастливчиком себя воображает, верит, что его солнце никогда не закатится. А я думаю, что потерпел он свое Ватерлоо еще в школе. Мне он кажется рохлей и пентюхом, у которого от страха перед старшими дружками подлость и бесстыдство наружу лезут. Если я не ошибаюсь, не предметом зависти, а для насмешек в компании он служит. Может, даже сам это понимает, но не позволяет себе в этом признаться. А при таких как ты, дурочках, гоголем ходит. Тюрьма по нем плачет. Разберись в нем, а главное, прежде всего, в себе. Побороть свою лень – тоже подвиг, личный, конечно, не общественный, но все равно важный. Я в седьмом классе это поняла и взялась за учебу. Осознанно жить начала. С тех пор нет мне места интересней, чем библиотека. Там живет моя душа. В школе книги, за редким исключением, не читают, а «проходят». А я читаю и понимаю, как могу чувствовать, что способна испытывать. И это понимание радует меня. Перелопатила уже много книг. Спасибо учительнице литературы. Вовремя мозги мне вправила. Жизнь моя обрела неведомый ранее смысл. Надо не бояться перед собой отчет держать. Больше нам, детдомовским, не перед кем. Знаешь, в раннем детстве я казалась себе васильком в пыльном придорожье, а теперь я на гордую, белую лилию хочу быть похожей. А ты?

– А я на розу, чтобы мной восхищались. Я же красивая и добрая.

– Розой? Это делает часть твоим мечтам. Трудно быть достойной такого высокого звания. Есть люди лишенные всякого внутреннего сияния. Таким не быть розами. Мои слова доступны твоему пониманию? Что натолкнуло тебя на мысль стать розой или кто? Вадик расточал тебе похвалы и комплименты? Выкладывай начистоту, – наседала Валька. – Не верь ему. Уходи от него пока не поздно. Нельзя остаться в его компании, не подвергая себя риску стать такой же, как они. Неминуемо настанет день, когда ты это поймешь, но может быть уже поздно будет. Вадька – шваль. У него раскованность, даже на людях, граничит с хамством. А один на один как он с тобой ведет? Вот ты говоришь, что добрая. А мать свою жалеешь? Стараешься для нее стать хорошей, успешной? В чем твоя доброта проявляется? В том, что никого не бьешь, не режешь? Этого мало. Нечего тешить себя пустыми фантазиями, чаще задумывайся о последствиях, меньше глупостей натворишь. Жизнь подкидывает нам вопросы, но не дает на них ответы. Помимо всего прочего Вадька… вор.

На миг мне показалось, что в ее душе мелькнуло сострадание ко мне. В ее голосе зазвучала горечь. Но это лишь разозлило меня:

– Завидуешь мне?

– Было бы чему.

– Нужен мне этот занюханый Вадик! Не надсаживай зря горло. – Это я в сердцах возразила. – Жалеть меня вздумала? Не люблю претензий на превосходство.

А Валька свое бубнит:

– Мне теперь интересны только хорошие люди. Поплачь, слезы у нас дело обыденное. И все же нечего расписываться в беспомощности. Хочешь, помогу Вадима отшить? Вдвоем мы справимся.

– А мне все по барабану. Не надоело поучать? Ну и денек выдался! То учителя, то ты тут! Лучше тогда не жить. Это было бы нечто! Это в моей власти! – неожиданно расхохоталась я.

– Надеюсь, тебе не хватит безрассудства исполнить подобное намерение? – испугалась Валька. – В твоих рассуждениях есть что-то чудовищно нелепое. Погибнуть проще, чем достойно жить. Я верю, что не только у хороших родителей могут вырасти счастливые дети. Вот увидишь, мои будут гордиться мною! Никогда не поздно…

– Что же вы все такие занудные! – взбесилась я.

А она продолжала…

Не слушала я ее тогда. Не доходили слова до сердца, только злили. Может, в чем-то она и была права… Раньше мечтами была счастлива, а теперь и на них ни сил нет, ни настроения. Почему пью? С горя. Несчастья обрушиваются на меня. Как заставить себя не думать о плохом? Хотела бросить якорь в городе, а оказалась на задворках жизни. Так, кажется, завучка в училище говорила.

Помнится, первый раз Вадик угостил. Понравилось. А потом пошло-поехало! Чуть настроение вниз покатится, сразу за рюмку и сигареты хваталась. Вадим сначала прощал долги, не заикался о деньгах, умасливал. Много ли мне надо было: один ласковый мимолетный взгляд, прикосновение, заинтересованная улыбка и я вновь пропадала. Потом долги требовать стал. Ломанулась от него. Водворил на место, мол, не рыпайся. Опять сбежала. То боролась с соблазном встретиться, то хотела, чтобы оставил в покое. Только ненадолго… Непреодолимо влекло…