Дух города

Я попытался приподняться, но тут же со стоном повалился обратно. Голова соображала ясно, но вот тело практически не слушалось. «Судя по всему, и на целителя есть управа», — усмехнулся я. Пуля прямо в сердце практически убила меня. Тело еще не отошло от шока. Руки и ноги были ватными, и практически не слушались. Было непонятно, когда я смогу двигаться, и как мне выбраться отсюда. Надо снова попытаться встать, и попробовать открыть дверь к Лане. Но в тот момент, когда я предпринял очередную попытку подняться, на стене, напротив меня, проявился контур двери. Я настороженно смотрел на нее. Контур ярко засветился, дверь распахнулась, и в подвале появилась Софья, с которой мы познакомились на балу.

— Ты? — она удивленно посмотрела по сторонам, но никого, кроме меня, не увидела, — что ты тут делаешь?

— У меня к тебе такой же вопрос, — слабым голосом ответил я.

— Я услышала просьбу Духа о помощи и открыла дверь. Дверь привела меня сюда. Что это за место?

— За моей спиной, вроде, стена дома Духа. Мне так говорили.

— Понятно. И помощь, я смотрю, нужна тебе, потому что этому телу, — она кивнула на то, что осталось от моего похитителя, — уже явно не помочь.

— Да. Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты помогла мне встать, и вывела отсюда. А то мне что-то не очень хорошо, — попросил я, пытаясь, в очередной раз, приподняться. Софья внимательно осмотрела меня, задержавшись взглядом на окровавленной футболке:

— Да уж, после пули в сердце вряд ли кому-нибудь может быть хорошо, — улыбнулась она и подошла ко мне, — давай пойдем отсюда, а то еще не хватало, ко всему прочему, насморк заработать. Тут как-то слишком холодно и влажно, а я толком и не оделась. Выскочила прямо из квартиры, в чем была.

Практически повиснув на Софье, мне удалось встать, и медленно дойти до двери, которую она снова открыла. Мы вдвоем ввалились в ее комнату. Невысокая Софья с трудом удерживала равновесие. Она помогла мне сделать еще пару шагов к дивану, который стоял у стены, и максимально аккуратно усадила меня на него. Потом нетерпеливо прошлась по комнате.

— Так все-таки ты целитель! — радостно воскликнула она. — Я сразу заподозрила, когда мы с тобой познакомилась, что ты другой, не такой, как все в том зале. Ты проще и правильнее. Я именно таким себе и представляла целителя. Ну, пусть немного постарше, но главное — ты правильный, я это еще тогда почувствовала.

Она радостно ходила по комнате с какой-то детской непосредственностью. Я с трудом поспевал за ней взглядом, и, не зная, сколько ей на самом деле лет, решил, что передо мной настоящий подросток:

— Как это здорово! Тебе очень повезло. Вот я, к примеру, — хранитель. Но хранитель неудачный, что уж тут скрывать. Слабый источник, да и сама, — она враз погрустнела, вспомнив о своих проблемах, — но ты целитель! Это же мечта всех! Мы, хранители, многие годы пытаемся быть полезными. И, как награда за наши труды, — наша молодость. Но мы мало что можем сделать, изменить. Мы — маленькие винтики. А уж я — так совсем незаметный. Если я исчезну из уравнения, вряд ли это кто-нибудь заметит. И тут появляешься ты! Ты можешь навести порядок среди хранителей. Ты можешь помочь тысячам людей. В твоей власти выбор дальнейшего пути! — она остановилась напротив меня и, присев рядом на корточки, взяла меня за руку, — как ты себя чувствуешь? Я слышала, что целителя практически невозможно убить. Но боль-то ты все равно чувствуешь. Очень больно?

— Да нет. Сейчас все хорошо. Только слабость очень большая. А вообще, я даже боль не успел ощутить. Все так внезапно произошло. На меня напали, хотели похитить, а потом раз — резкий удар в грудь, и я потерял сознание. Возможно, даже умер ненадолго. До сих пор толком ничего не помню, все, как в тумане.

— Может быть, это тебе немного поможет, — Софья быстро прошлась по комнате и, выдвинув ящик комода, достала маленькую бутылочку, — держи. Выпей. Не знаю, что еще можно сделать.

— У тебя же у самой очень мало! — попытался протестовать я.

— Пей, пей. Скоро ты станешь настоящим целителем. И тогда сможешь помочь мне. Да и, думаю, источник, хранителем которого я являюсь, станет более мощным. Как, в принципе, и остальные источники. Нашему городу и Духу давно нужен целитель!

— Спасибо, — я выпил воду Духа и почувствовал, как золотистое сияние пробежалось по всему моему телу, наполняя его силой. — Ничего себе! Я почти месяц уже общаюсь с хранителями, но первый раз выпил целебную воду. И это что-то! — Я сначала сел, потом несмело встал и сделал пару шагов. Каждый шаг давался все легче и легче. — Я отлично себя чувствую. Надеюсь, я не помолодею лет на десять из-за этой бутылочки? А то будет весьма странно: целитель — ребенок, — улыбнулся я, чувствуя, как силы возвращаются в мое измученное тело.

— Не переживай, ты останешься таким, как сейчас. Человек может омолодиться только до того момента, когда закончился его рост. Как правило — восемнадцать, двадцать лет. Так что, тебе просто прибавится сил и бодрости.

— Это здорово! А сейчас, я хотел бы тебе помочь. Ответная любезность, и благодарность за то, что ты меня спасла. Ты не принесешь мне нож? — Софья сразу догадалась, что я собираюсь сделать, и не стала меня отговаривать, или ломаться, а просто быстро сбегала за ножом. Возможно, боясь, что я могу передумать. Она завороженно смотрела, как я осторожно прокалывал себе палец, как кровь медленно, капля за каплей, падала в пустую бутылочку, где на дне еще оставалось немного целебной воды. Я протянул бутылочку Софье, и она, зажмурившись, выпила содержимое одним глотком. Потом присела рядом со мной, прислушиваясь к себе.

— Знаешь, я последние пятьдесят лет мечтала хотя бы о капле крови целителя. Я была готова на все, что угодно, ради этого. Я устала быть четырнадцатилетней девчонкой. Это так тяжело. Эти гормоны, эта химия тела, которая мешает тебе быть спокойной и уравновешенной. Мозг-то взрослый, но периодически все так бесит! А еще я часто влюбляюсь. Но безответно. Кого интересует угловатый подросток. Мне всегда казалось, что будет мне восемнадцать, двадцать, двадцать пять лет — и я расцвету. Какие платья тогда можно будет носить! На разные праздники ходить. И в рестораны. Ты себе не представляешь, как это скучно: жить подростком в течение пятидесяти лет!

Она порывисто обняла меня:

— Спасибо тебе большое. Я уже чувствую себя гораздо лучше. Все пятьдесят лет я постоянно боролась с болью, а как, оказывается, легко жить, когда ничего не болит! — Она вскочила и закружилась по комнате. — Господи, как же хорошо! Как же чудесно! Ты не представляешь, как я тебе и Духу благодарна за это.

Она остановилась, потом задумчиво прошлась по комнате, как будто решая что-то для себя. Затем с серьезным лицом подошла ко мне и, сняв со своей шеи медальон, протянула его мне:

— Возьми, пожалуйста, в благодарность за все. Это медальон моего отца. Он однажды спас его от пули на войне. Одень.

— Не надо, я ничего особенного не сделал, — попытался отказаться я. — Это важная для тебя вещь. Мы в расчете: ты меня спасла, я тебе помог. Все честно!

— Нет, возьми, — капризно сказала она, притопнув ногой, и решительно надела его мне на шею, с таким видом, что я понял, — сопротивление бесполезно. — Он тебе нужнее. Я чувствую это!

Я внимательно рассмотрел медальон. Это была старая, достаточно толстая и крупная, какая-то царская монета, с просверленной дырочкой для ношения на шее, и вмятиной почти по центру, видимо, от пули, угодившей в нее. Медальон очень ярко светился золотистым светом. Я спрятал его под футболку.

— Спасибо. Но, правда, не стоило, — я вспомнил, что Лана и Хвост, наверняка, волнуются и переживают за меня. Пошарив по карманам, я не нашел своего телефона. Видно, обронил где-то во время нападения. — У тебя можно попросить телефон? Надо позвонить, а то мои друзья волнуются.

— Конечно. Держи, — она протянула мне древнюю кнопочную трубку. Я сразу набрал номер Ланы.

— Привет! Это я. Со мной все в порядке. Как там Хвост? — быстро проговорил я.