Страница 42 из 131
Вскоре я узнала, что беременна. Радость какая! Сразу подсчитала, что если через полгода после родов выйду на работу, то как раз к началу учебного года успею. А за время декретного отпуска подготовлю следующий кандидатский экзамен – по специальности.
Отчиталась на кафедре о своей методической работе, о придуманном мною нововведении, способствующем развитию у студентов умственных и технических навыков. На заседании присутствовал новый декан. Я заметила, что его очень заинтересовало мое выступление. Мне было приятно.
Передавала я на время свои дела парню, только что вернувшемуся из армии. Не знала я тогда, какую роль в моей жизни сыграет этот далеко не умный, но очень цепкий молодой человек.
*
Вышла я из отпуска, чтобы получить обещанное, зарезервированное за мною место преподавателя и сразу попала на заседание кафедры, на котором мой преемник получал предназначавшуюся мне ставку. Коллеги рассказали: «Хорошо поработал: льстил новому начальнику, привычному к подобной форме общения, хвостиком за ним ходил, мелкие поручения выполнял, услуги всякие делал, тебя обгаживал, оговаривал. И добился своего».
Приписка. «Не «потянул» он на нашем факультете. Ушел, где легче. Так и не защитился. Держался в вузе тем, что умел вовремя чем-то помочь в личном плане, что-то «достать» начальникам, еще тем, что наушничал, конечно, всегда с пользой для себя. «Он человек своего времени», – пошутил про него один из очень уважаемых мной преподавателей».
Еще одна приписка. «В перестройку он, наверное, сумел бы быстро «встроиться». Может, даже проявил бы себя лучше, чем при социализме, если бы… – Теперь я его уже жалела».
Еще один удар я получила, выйдя из декретного отпуска. Мое нововведение было поднято новым начальником «на ура». В институте проводились шумные областные и всесоюзные конференции, моя придумка под другим названием звучала во всех отчетах и брошюрах. Начальник хладнокровно присвоил мои заслуги, нигде ни одним штрихом не упомянув обо мне? В первый момент я вздрогнула от бессильной ярости. А он смотрел на меня и улыбался своей гнусной улыбочкой. Он ликовал, торжествовал и злорадствовал, наблюдая мою полную растерянность и беззащитность. Отнять, подчинить – его суть? Как мне хотелось врезать по его наглой физиономии!
Не доставлю ему удовольствия выгнать меня. Я взяла себя в руки и посмотрела на него бесстрастным взглядом. Собственно, не удивил, я и в НИИ часто наблюдала использование руководителями чужих результатов исследований под маркой «объединения усилий». Чаще всего их отнимали у женщин.
Я среди сослуживцев заикнулась было о том, что все преподаватели и студенты знают, чья это разработка, чей эксперимент, в лабораториях стоят, созданные ими установки. И если поднять документы, моя правота подтвердилась бы настолько безоговорочно, что комментарии были бы излишни. Но мне жестко дали понять, что никто меня не поддержит, потому что новый начальник кого угодно придавит, а если сама «свяжусь» с ним, то объявит ненормальной и в два счета выгонит из института. У него всё схвачено.
«Собственно, чего я переживаю? «Нет худа без добра». Это же здорово! Я бы не смогла сделать такую мощную рекламу своей методической работе. У начальника талант организатора. Теперь все учебные заведения страны будут применять мой метод обучения студентов! И это главное. А я сумею в чем-то еще другом себя проявить», – решила я и успокоилась. Мне вспомнилась собственная фраза, сказанная моему ангелу-хранителю еще в шестом классе: «Никто не знает имени изобретателя колеса, но народы всей земли ему благодарны». И все же энтузиазм к занятиям наукой несколько поутих. Позже поняла, почему одни более талантливые, чем начальник преподаватели так и не защитили докторские, другие покинули наш вуз.
Приписка. «Лет десять почивал на моих лаврах мой бессовестный начальник».
Что мои коллеги правы, я поняла, когда пришла на производственное совещание с участием старост студенческих групп. Ведущий преподаватель, доцент, талантливая женщина, всю себя посвятившая работе, стала мягко возражать начальнику, отстаивая свою точку зрения, так он ее грубо оборвал на полуслове. Она попыталась снова возникнуть, но получила еще более грубый и резкий окрик. Тактичная женщина базар не могла устраивать и вернулась на место, чувствуя себя униженной и оскорбленной. Она понимала, что «против лома нет приема».
«Если с заслуженным человеком он так обращается, как же он со мной, молодой поведет себя? А почему заведующий кафедрой не защитил коллегу? Это же его прямая обязанность. Боится? Может, это единственный, беспрецедентный случай и все от неожиданности растерялись? – искала я оправдание коллегам. – А студентам какой он пример подал? Чему научил? Жизни? Чтобы они также грубили, одергивали, став руководителями, или привыкали пресмыкаться, унижаться? На знания студентов поведение начальника не повлияет, а вот на моральное состояние… Соприкоснулись с миром «науки»! Допущены в самые его «глубины», – молча, горько иронизировала я.
Сердце рвалось вступиться, но разум остановил наивный порыв. Еле совладала с эмоциями. Трудно выступать от лица безмолвствующего большинства. Никто доцента не поддержал, все носы в пол опустили. После собрания внезапный шквал эмоций, который я уже не могла сдерживать, настиг меня в лаборатории, словно закончилось действие наркоза. Никто не видел, как я плакала. Неудержимый приступ обреченности… Хотелось все забросить к чертовой матери… Тотальная несправедливость… Я не чувствовала ничего кроме невыразимой безграничной кричащей боли, которая захлестывала, лишала способности думать, терзала душу и тело. Ни права выбора, ни возможности защититься, ни карьеры… При этом начальнике ничего мне здесь не светит. По какому праву он рушит судьбы?.. Этому нет оправдания!.. Наивная… Почему мне так трудно? Ищу справедливость?
Принялась копаться в своей памяти: «Почему в моей семье не говорили о том, какова жизнь на самом деле? Щадили? Боялись вырастить пессимиста? И в школе избегали подобных тем. Думали, вырасту, сама пойму? А я глупая. Может, потому что я из деревни? У нас все проще. На встрече выпускников я слышала, что многие из нашей среды сталкивались с такими проблемами. Но тогда я не вникала…»
А через полгода еще один случай произошел, подтвердивший мои опасения. Преподаватель – у него было четверо детей – обвинил начальника в использовании лаборантов и студентов «в домашнем хозяйстве». Ну и что? «Ушли» его. Сначала, как обычно, начальник приголубил выступавшего, приласкал, успокоил, а потом тихой сапой выгнал, не переизбрав беднягу на следующий срок. Мол, он овца не из нашего стада. Хитро вознес на пьедестал, а потом сбросил с него, да еще и посмеялся. И пошла у нас на факультете сплошная показуха. Нет, честные преподаватели так и продолжали хорошо работать, но инициативу не разрешалось проявлять, на корню душилось любое самое интересное предложение. Добрые поступки оборачивались страданиями. Не позволялось развивать материальную базу факультета, а почему, я не могла понять. Но попробуй выступить против… Нет, один на один я неоднократно выражала начальнику свое недовольство и непонимание, но ответа не получала. Смешно сравнивать, но он часто вел себя как моя свекровь. Вот ведь заноза в пятой точке! Один наш доцент так и не смог устроиться ни в одном вузе страны. Будто черную метку получил. Кто же после этого станет вопреки здравому смыслу бороться, совершать «героические» поступки?
Ну ладно, преподаватели люди зависимые, а почему лаборанты подчиняются? За гроши держатся в силу привычки? Потребовал красить полы ядовитым лаком без выполнения правил техники безопасности, выполнили. У одной лаборантки дело до судорог дошло. Но никто внимания не обратил. Может, умышленно закрыли глаза на этот факт? А ведь кто знает, как это отравление в будущем на ней скажется? Приказал лаборантам самим провода снимать со стен во время ремонта. Сделали. Только одна лаборантка попала под напряжение, и только счастливый случай спас ее от гибели. Мастера перед ремонтом по халатности не все ветви питания в ее лаборатории отключили. Замолчали и этот случай. Я только через год в личной беседе об этом узнала, да «поезд ушел». Концов не найдешь.