Дневник замужней женщины

Слова не мальчика, но мужа.

По телевизору ругают женщину, бросившую ребенка одного в квартире на целый день. И опять никто не вспомнил, что «по идее» у малыша должен быть отец, который тоже обязан нести ответственность за своего отпрыска. Все дружно возмущаются: «Как она – женщина! мать! – посмела так поступить?!» И никто не поднял вопрос о корнях этого из ряда вон ужасного происшествия. А они в том, что было время, когда мужчины самостоятельно брали ответственность за своих детей, даже если не были в браке с их матерями. Они давали им свои фамилии, растили в своих семьях, потому что были так воспитаны родителями. Такие факты даже в тяжелые послевоенные пятидесятые годы еще наблюдались. В моем классе были две такие девочки.

Прошло совсем немного лет и мужчины забыли, что такое порядочность и ответственность, стали подшучивать над теми, кого сами же обрекли на одиночество, мол, мать-одноночка, у тебя сынок или дочка? Общество мужчин приняло эти факты без возмущения. И женщины растерянно-смущенно и сиротливо промолчали, потому что их таких, безмужних, с малым дитем на руках было еще немного. Но теперь это проблема стоит много жестче. Это уже не единичные случаи, а постыдное непозволительное явление современного общества. А безответственность – сформированный мужской взгляд на отцовство.

Потом мужчины и в семьях о себе любимых стали больше радеть. Не до детей им, себя бы ублажить. Дети – обязанность жен. И Митя любит своих детей «на расстоянии вытянутой руки. А ведь, «чтоб не пропасть поодиночке» всем в семьях надо крепко держаться друг за друга.

Опять с телеэкрана слышу подтверждение своим мыслям. Мужчина заявлял на всю страну: «Мать не должна говорить детям, что бросивший их отец, плохой, каким бы на самом деле гадким он ни был». Оставил своих детей, вовсе забыл о них, завел другую семью… и он хороший? Какой чудный пример! Тогда сволочи никогда не переведутся! Ведущий телепередачи требует от брошенных жен воистину безграничного, божественного великодушия по отношению к непорядочным мужьям? Он не знает, что никакое подобное «благодеяние» не остается безнаказанным… для детей? Нет, я понимаю: ошибся, еще раз женился. Все бывает. Но почему дети должны расплачиваться?

Инна позвонила. Событие! Потрепались от души. Спросила у нее: «Матери твоих мужей вмешивались в вашу жизнь?» Ответила, что Бог оградил ее от таких проблем. «А у Киры и Леры?» «У них хорошие свекрови, – успокоила меня Инна. – Правда, они никогда вместе не жили. Это существенное замечание».

«Ну хоть кому-то повезло», – порадовалась я за подруг.

Звоню шестилетнему внуку. Из телефона несутся крики, оглушительный визг детей. Я спрашиваю внучка: «Ты любишь бабушку Таню? Ты не боишься, что от такого шума у нее заболит голова, и она попадет в больницу? Ты должен жалеть бабушку, как она жалеет тебя». Малыш бросает телефон и убегает. Я в растерянности. Через минуту он возвращается и докладывает мне: «Бабушка Зоя, я приказал друзьям замолчать!» И на самом деле я больше не слышу детских голосов. «Какой же у меня умный и добрый внучок!» – восхищаюсь я, а сама думаю: «Может, ему нравится командовать?»

Сын потом шутливо прокомментировал поведение Димочки: «На него иногда нападают приступы правдолюбия и справедливости. Как-то гуляли мы со знакомыми в парке, а их сынок все время куда-то пропадал, не докличешься. Родители бегали, искали его, нервничали. И вдруг мой сынок тоже пропал. Смотрю, а он тащит непослушного малыша за воротник куртки. Поставил его между родителями и смотрит на всех с укором. Меня смех разбирает, но я понимаю, что смеяться нельзя».

Внучек побывал в Турции. Ему так понравилось море, что он выразил желание остаться жить там навсегда. Когда он вернулся домой, я сказала малышу вполне серьезно: «Чтобы чаще ездить отдыхать, тебе придется хорошо учиться в школе. Рай надо заслужить».

Услышала тихий диалог в автобусе.

– Ужми свое пузо, людям пройти не даешь.

– Мне детки живот растянули. Я троих родила. А у тебя за счет чего такой огромный арбуз под рубашкой? Пивной, от безделья?

Я подумала: «Может, и у меня полнота от воды? Из-за больных почек я каждый день два-три литра выпиваю. Нет, скорее всего, от лекарств. Врач сказал, что от гормонов все сильно прибавляют в весе.

Почему муж считает, что я обязана ему служить, терпеть его выходки, а он может позволять себе взрываться? Осознает ли он хоть на смертном одре, что рядом с ним была женщина, которая его любила, и которую он не ценил, не понимал или не хотел понимать? Вспомнит ли добрым словом? Его матери это так и не дошло.

Как-то, за год до ее смерти, я сказала: «Да, вы растили сына. Но вы не работали, у вас был прекрасный муж, мама вам помогала. Вы воспитали эгоиста и гордитесь этим. Не ваши двадцать, а мои пятьдесят лет жизни с вашим сыном, были подвигом. Легче воспитать еще двоих детей, чем бороться с характером вашего любимчика. Я не могу вам сказать за него спасибо». Она ничего не ответила. Не думаю, что она со мной согласилась. Она знала, что делала, и ни в чем не раскаивается.

Мне вспомнились слова коллеги о своем муже: «Его очень мало в жизни нашей семьи. Это его единственный недостаток. Он много работает».

– Говорят, что женщины склонны гасить экстренные ситуации, а мужчины наоборот, – сказал Митя.

– А мне кажется, что этой фразой некоторые мужчины себе и своим слабостям оправдание ищут. Представляю себе крупного руководителя, в ярости брызжущего слюной… Этак при желании все что угодно можно объяснить с выгодных для себя позиций. Неудивительно, что все меньше женщин терпят глупую, бессмысленную, мужскую тиранию. Предпочитают одиночество подобному «счастью».

«Почему из дневника Зои мне вспоминаются какие-то ее мелкие обиды, ведь она и глобальные вопросы затрагивала? – удивилась сама себе Кира. – Наверное, они больнее, острее, чувствительнее меня трогают».

*

– Мама, давай поговорим. Ты умеешь по-настоящему прощать? – спросил сын.

– Ты имеешь в виду наши отношения с отцом?

– Да.

– Я умею прощать. Всю нашу совместную жизнь только это и делаю. И к чему это привело? Я больная, была на краю гибели, а он как молодой конь все на женщин продолжает заглядываться, – усмехнулась я.

– Значит, не простила! Где твое милосердие? – возмущенно спросил сын.

– Я продолжаю прощать его каждый день за незаслуженные оскорбления, преднамеренное стремление вывести меня из себя и желание получить от этого удовольствие, за то, что он по-прежнему разряжается на мне. Только теперь, после операции, осмыслив всю свою жизнь, я поняла, что прощать надо человека только после того, как он осознает свои ошибки и недостатки и хотя бы попытается бороться с ними.

– То есть ты по-настоящему его не простила.

– А должна? Он же каждый день своим поведением воскрешает прошлое и добавляет мне новые эмоциональные стрессы. Не успею прийти в себя от одних, он мне другие «дарит». И не считает, что оскорбляет меня.

Нет, дорогой мой сынок. Если в семье один деспот, а другой жертва, не надо заставлять жертву быть еще терпимей. Деспота надо учить ставить себя на место другого, сочувствовать, сопереживать, жалеть, просить прощение, как раньше в церкви говорили: искренне каяться. А вдруг получится? Такого и простить можно, если он даже когда-то сорвется и ошибется. А то ведь получается, что бомбы в одни ворота летят. Тебя бьют, убивают, а ты лежи и прощай? Я была чуть ли не святой. И что? Он смеялся надо мной втихомолку, обманывал, использовал, ничем не помогал, жил, как хотел на всем готовеньком. А теперь ты, сынок, приходишь ко мне и, вместо того, чтобы помочь справиться с эгоистом, преподносишь теорию «полного прощения», которая сводится к тому, что твой отец может меня добивать. А я, как половая тряпка, должна молча терпеливо лежать и ждать, когда он в очередной раз вытрет об меня ноги. Пока я не знала об изменах твоего отца, я никогда его не осуждала, принимала таким, какой есть, только пыталась понять и «приспособить» к семье.