Али

Ваар, задумавшись, замолчал на некоторое время.

— Чего ты хочешь? — наконец спросил он. — Сообщить об этом Дорлу?

— Я еще не сошел с ума.

— Тогда что? Али под охраной, она не сможет сбежать, даже если попытается.

— Я хочу, чтобы ты учитывал все варианты. Грагенор не будет сидеть сложа руки. Он сделает все, чтобы добраться до нее, а если она и сама не горит желанием оставаться здесь, то его задача серьезно облегчится.

Ваар покосился в сторону Дорла — из-за его спины Али совсем не было видно, только ее длинные волосы развевал ветер и они золотыми прядями рассыпались по его плечу и руке.

Верховный, не самый старший из братьев, но волею судьбы ставший их лидером, всю свою жизнь шел к одной цели, по осколкам собирая израненный Запад в одно целое. Иногда его планы казались недостижимыми, и даже когда все они были против, он оставался при своем мнении и делал так, как хотел. Слишком упрямый, чтобы сказать «нет» самому себе, он словно прогибал под себя мир, словно сама судьба сдавалась под его напором и то, что было невозможным, вдруг поддавалось ему. Разве кто-то мог подумать, что альфа из крохотного, умирающего клана, окруженного лишь войной и ее вечными спутниками — голодом и нищетой, вместе с шестью своими братьями объединит и поднимет не только западные степи, но и северные леса? Далось это нелегко, но дорога на вершину не бывает простой для тех, кто стоит в самом низу. Они построили настоящую Империю потом и кровью, они дошли до самой северной точки, куда еще никто не добирался… но там, за бурной рекой, в небольшом отдаленном клане, подчинить который не составило труда, Верховного ждал сюрприз, способный стать концом для него, а значит и для всего того, чего он достиг. Воистину — Империи создают мужчины, а разрушают женщины.

— Я позабочусь об этом, — произнес Ваар. — Никуда она не денется, можешь быть спокойным.

Улан кивнул и дернул поводьями, и его ворг в несколько прыжков догнал главу колонны.

Алиен

Чем дальше они продвигались на юг, тем сильнее пригревали солнечные лучи, лес редел, трава же наоборот становилась все выше. Вскоре взору вместо темных густых лесов предстали огромные поля, заросшие бурьяном высотой с человеческий рост и перемежавшиеся с небольшими рощами. Алиен никогда не видела ничего подобного и с любопытством крутила головой по сторонам. Последние два дня она почти не видела Дорла, точнее — он мелькал где-то вдалеке, не приближаясь к ней, и за это время страх даже немного отступил на второй план. Зато ей овладели другие мысли.

В тот день, после памятного, давшегося ей с таким трудом, разговора с Уланом, когда она, словно совсем потеряла остатки рассудка, пригрозила ему прикосновением, силы покинули ее. Вместе с несколькими фразами, которые она сумела выдавить из себя, стараясь доказать кому-то — то ли себе, то ли ему, — что все еще свободна, ушла и вся жизненная энергия. На негнущихся ногах она поплелась вслед за альфой, когда он приказал ей идти за ним. О каком побеге она мечтает? Ничего не значащие слова — вот и все, на что она оказалась способна. Али пыталась разозлить саму себя, накрутить, разжечь внутри огонь, который предаст ей сил, но получалось пока плохо.

Но даже не это занимало ее мысли. Улан вел ее к экипажу Талы, но Дорл решил по своему: он захотел, чтобы она снова ехала с ним, и усадил впереди себя на ворга. Сердце зашлось в бешеном ритме, тело снова стало деревянным и Алиен несколько часов к ряду сидела с прямой напряженной спиной, стараясь не прижиматься к альфе слишком сильно. Это было очень выматывающе и усталость в конце концов настигла. Ворг двигался не очень быстро, мягко ступая лапами по земле, голова кружилась от сладковатых запахов цветов, приносимых ветром с полей, Дорл не сдавливал железной хваткой ее талию до боли, и поездка верхом постепенно стала убаюкивать. Али не заметила, как ее сморил сон.

Вокруг росли высокие ели, укрытые пушистым снегом. Она бежала по лесу босиком, но почему-то ей совсем не было холодно, наоборот — внутри разливалось приятное чувство уюта и тепла. Она глубоко вдохнула воздух — пахло совсем не хвоей. Что-то горькое и сладкое одновременно, как ранние дикие ягоды в лесу… Алиен остановилась и прикрыла глаза, стараясь определить источник запаха, затем осторожно пошла вперед, раздвигая густые ветви, с которых ей прямо на голову падал отчего-то теплый, даже горячий снег. Там, прямо посреди леса, вдруг оказалась залитая ослепительными лучами поляна, где под порывами ветра что-то тихо шептала высокая трава, ярким пятном выделяющаяся на фоне заснеженного леса. Али, удивленно оглядываясь, вышла на поляну и опустила глаза вниз. Трава доставала ей до пояса и стоять в ней было невероятно приятно. Захотелось раздеться и лечь в нее, чтобы всей кожей чувствовать ее ласковые прикосновения, вдыхать ее запах, раствориться в ней целиком, и чтобы горячий ветер согревал ее своим жарким дыханием…

Ворг, вспугнув какого-то зверька в высокой траве, зарычал, не имея возможности погнаться за ним, и это вырвало Алиен из объятий ее томительно сладкого сна. Открыв глаза, она вдруг осознала, что полностью расслабилась и потеряла контроль над собой, откинувшись спиной на Дорла и задремав. А он, придерживая ее, чтобы она не упала, поглаживает пальцами ее живот. Она дернулась, отстраняясь, и его рука сразу напряглась, пальцы больно сжались на талии, растеряв всю ласку.

— Я… мне… у меня спина устала… — тихо промямлила она, пытаясь как-то оправдаться и стараясь больше не делать резких движений.

Он ничего не ответил, но к ее удивлению, развернул ворга и подвез ее к экипажу Талы, где та сидела в одиночестве. Не утруждая себя остановкой, он уже привычным жестом пересадил Али в повозку одной рукой, как куклу, и отъехал. Больше возле себя она его не видела. Это было странно. Прошло два дня, они останавливались на ночь, разбивая лагерь, и Алиен со страхом ждала, что Дорл придет к ней, чтобы взять свое, но он не появлялся. Более того, он как будто не обращал на нее внимания, постоянно находясь где-то на отдалении. Это, конечно, не могло не радовать. Она стала меньше нервничать и даже поездка не так сильно утомляла, когда его не было рядом.

Но было еще кое-что, о чем она не могла не думать. В тот день, когда она уснула у него на руках, ей приснился странный, но такой хороший сон, в котором было так приятно и хотелось вернуться туда снова… Но только ли во сне все дело? Ведь это его дыхание она чувствовала и его прикосновения… Алиен внутренне содрогалась от этой мысли и отвращения к самой себе. Она знала, что омег тоже тянет к своим альфам, но не может же быть, что ее тело на самом деле во сне вдруг откликнулось на близость этого чудовища! Ведь не может… Или может? Она старалась не вспоминать об этом, но перед взором все равно постоянно вспыхивала залитая солнцем поляна и вся кожа начинала гореть. И где-то в глубине души, там, куда ей самой даже было страшно заглядывать, ей это нравилось.

Сейчас они пересекали территорию клана, которым управлял Грат, и подъезжали к его столице — Эбору. Алиен снова занервничала, это первый настоящий город, который она увидит. По пути стало попадаться много деревень и угодий, и теперь по обеим сторонам дороги попеременно тянулись то дома, то возделанные, ухоженные поля. После безлюдных пейзажей странно было наблюдать эти обжитые земли и выбегающий поприветствовать возвращающуюся с победой армию простой народ. Близко никого не подпускали, да и экипаж Талы теперь был накрыт темным пологом, поэтому Али одним глазом наблюдала в маленькую щелку на кричащих вдалеке и размахивающих руками людей.

— Скоро приедем… смотри, башни города уже видно, — повернула к ней счастливое лицо Тала. — Здесь отдохнем, а потом еще один рывок, а там уже и Денос…

Но вместо того, чтобы прильнуть к маленькой щелке, сквозь которую внутрь повозки лился дневной свет, Алиен, напротив, отпрянула и откинулась на сиденье. Нет, жить в этом городе ей не придется, и все же… понравится ей Эбор или нет? Какой он вообще — город? Большие дома, длинные каменные улицы, много людей… Почему-то Али казалось, что от того, каким ей покажется город при первом взгляде на него, будет зависеть, сможет ли она вообще жить в этом новом для нее мире. С одной стороны ее терзала тоска по дому и часть ее души уже заочно ненавидела все города, но с другой — предвкушение какой-то новизны все нарастало, и Али даже для себя самой никак не могла решить, что она хочет больше увидеть, когда решится высунуться наружу — красоту Эбора или его уродство.