Избранница Тьмы. Книга 2

2. Маар

Маар не спал всю ночь. В голове творилась мешанина. Если мог бы выдрать асса́ру из себя, из своего тела, он бы это сделал, но она вросла глубоко в самую душу, слилась с ним воедино. Он не мог до конца понять, как ему удалось покинуть Энрейд, оставить её там. Но иного выбора у него не было — он бы её убил, если бы остался в той комнате наедине, сдавил бы шею и переломил пальцами одним точным движением, и тогда ничего невозможно было бы исправить. Она умерла бы, и тогда он умер бы вместе с ней. Потому что эта проклятая ненавистная асса́ру въелась в его кровь и ум смертельной отравой, без которой его существование невозможно!

Маар лежал в своей комнате в постоялом дворе «Золотой вереск», где они остановились на ночлег, на самом верхнем ярусе, смотрел в потолок и думал. Думал не о том, что ждёт его в Ортморе, а об этой ледяной гордячке, и это хождение по кругу измотало его до предела, опустошило, как колодец в засуху. И он не замечал, как здесь, в комнате стало совсем нечем дышать, а по спине потёк пот — не спалить бы это захолустье, оставив горсткой пепла к чёртовой матери. Маар, пусть не совсем человек, но и не животное, он должен держать под контролем свои инстинкты, свою силу, что дерёт его сейчас на части. Много раз он порывался вернуться в замок Энрейд и много раз взрывался огнём, опаляя себя изнутри, выжигая все чувства и мысли до кипения крови, до смертельной боли, которую причинял себе намеренно, чтобы переключиться, не думать о ней. Он задыхался. Но лучше эта боль, чем представлять асса́ру, чем эта одуряющая тяга, что ломит кости и надрывает дыхание. Маар думал, что знает смысл слов «упасть на дно», знает, что значит тьма, затопляющая душу и тело до оцепенения, до глухого онемения. Но он ошибался — он не знал тьму до встречи с этой… Маар до скрежета зубов сжал челюсти, унимая бушующий огонь внутри себя. Но если бы только это… Яйца болезненно трещали, а член стоял колом, и Маар ничем не мог себе помочь, потому что он не мог допустить не только к себе, но и к своим мыслям кого-то другого. Трахнуть ту служанку, что вертела своим толстым задом вчера весь вечер? Перед глазами только эта проклятая ассару, убившая его брата, медленно убивающая и его. Исга́р в нём рвался наружу, требовал выхода, но Маар не может его выпустить. Держит крепко в железных оковах, но он теряет силы, путы вот-вот треснут к бесам!

В довесок ко всему поблизости оказалась прореха, и твари Излома угрожали городу, хоть ещё и не показывались. Маар их чуял — они были рядом. Вонь серы не спутать ни с чем. И страж взрывался гневом вдвойне потому, что не мог сосредоточиться на угрозе, вместо этого он борется с самим собой, изматываясь до мели.

Маар повернулся к двери прежде, чем за ней послышались шаги, и не успел раздаться стук, страж произнёс:

— Входи.

Фолк появился на пороге тенью. Лойон был старше Маара, он не боялся исгра, а уважал, не уступал Шеду, который так же уважал своего предводителя, соглашаясь с каждым его решением до того мига, как в отряде появилась асса́ру. Маар уже знал, зачем лойон появился здесь, едва только солнце поднялось из-за вечно стылого горизонта — принёс вести, которые он собрал за вечер и ночь, что отряд пробыл в Кронвиле. Нойраны появляются слишком часто, слишком, чем жалкие слухи о том доходили до Навриима. Простой люд давно недоволен тем, что король не спешит позаботиться о них, позволяя тварям уничтожать мелкие деревни. А теперь те добрались и до городов.

— Пока ничего хорошего. Лойоны не нашли следов. Кругом чисто, — коротко отчитался Фолк.

— Следовало ожидать, теперь следы искать за границами владений Фоглата, — Маар сел, напряжённо сцепив пальцы в замок.

Всё очень скверно, придётся задержаться. Придётся быть рядом с ней ещё какое-то время. Пытка.

— Кстати, о Фоглате, — вдруг усмехнулся Фолк, — его лойоны в городе. Груив ищет асса́ру, девчонка сбежала из Энрейда.

Маар поднял на лойона взгляд, пронизывая того насквозь, а потом поднялся, медленно приблизившись. Смысл сказанного оглушил.

— Сбежала?

— Именно так, — кивнул тот. — Наши люди донесли, что Груив ван Фоглат задумал женить своего сына на Истане Хассон.

Маар почувствовал, как рубашка стала прилипать к спине, а шея — покалывать от мгновенно сгустившийся духоты, внутри будто всё обратилось камень, и он внезапно треснул, проломившись глубокой бороздой. Маар стиснул челюсти, а по горлу прошла судорога. Фолк сглотнул, на его лоб легла испарина, но лойон не показал вида, какое пекло его поглотило, стойко держался.

— Где Шед? Позови мне его.

— Страж не ночевал в стенах.

Где его, чёрт возьми, носит?!

— Как только придёт, тут же пошли ко мне. Можешь идти.

Фолк склонил голову и так же бесшумно вышел. Перед глазами Маара заплясали всполохи огня, а в следующий миг исга́р ударил кулаком по столу с такой силой, что фужер подпрыгнул на месте и опрокинулся, вино расплескалось по столу.

Истана сбежала. Несносная сука!

Тяжело дыша, Маар заметался по тесной комнате, как загнанный зверь. Он думал, что избавился от неё, выдрал из своего сердца и выкинул прочь, но это иллюзия, он пытался обмануть сам себя, но ничего не вышло. Стоило услышать её имя, как кровь забурлила магмой в жилах, а в голове сгустилось месиво из собственных противоречий. Прошили всего сутки, но для Маара они растянулось в вечность, где он, будто приговорённый, медленно горел на костре своей одержимости, где он умирал.

Этот ублюдок Фоглат взял её сразу в оборот! Маар выстраивал разные варианты, как этот верный пёс короля поступит с ней. Передумал всё: выгодно продаст, отдаст королю, но только не это — выдать ассару замуж за этого молокососа! Перед глазами стояла красная пелена. Мутные стёкла коморки запотели.

В следующий миг Маар схватил куртку и плащ. Нужно её срочно найти, до того, как отыщут лойоны Фоглата, до того, как асса'ру попадётся кому-нибудь выблядку на крючок. Маар лично насадит на копье любого, кто осмелиться на неё посягнуть, тронуть пальцем!

Только Маар спустился в уже не совсем пустующий, пропахший прогорклой брагой зал постоялого двора, как внутрь вошёл Шед.

— Возьми людей, нужно найти Истану, — накидывая на себя куртку, приказал Маар.

Шед как-то странно сощурился.

— Её незачем искать. Она здесь. Я её видел. Йенс повёл её в своё обиталище, там она, у него.

— Почему ты мне о том сразу не доложил? — вспыхнул Маар, вцепившись в стража взглядом.

— Так ведь ты её бросил. Я подумал, что тебе она уже не интересна.

Маар задышал тяжелее, ему на миг показалось, что страж намеренно решил позлить его, но Шед был прав. Маар её оставил. А сейчас пойдёт и заберёт.

Страж вылетел ястребом из «Золотого вереска», не видя перед собой дороги, представляя, как скрутит шею Йенсу. Почему асса́ру пошла с ним? Что он ей предложил такого, что она согласилась?

На улице было очень людно, и прохожие, попадающие стражу на пути, бледнели и спешили обойти его стороной. Маар вгрызался в толпу взглядом, выискивая людей Фоглата, но улица сейчас была чиста от лойонов. Минув многочисленные лавки, страж повернул на другую улицу, более узкую. Ещё дюжина метров, и он вошёл, вторгся в широкую дверь, которая захлопнулась за ним, а над головой что-то противно звякнуло. Внутри, как оказалось, тоже было не пусто, столы расставлены хаотично, длинные и не очень, всего лишь на пару человек. По началу никто не обратил внимания на вошедшего путника, но как только Маар шагнул в сумрачную глубь харчевни, постояльцы оживились, поворачивая головы, да тут же замолкли. Маар едва не оглох, когда не обнаружил внутри ассару, хотя чувствовал её всей кожей. Он, делая шаги, напряжённо скользил взглядам по головам и остановился, когда взор будто пристыл к полутёмному обнесённой перегородкой углу, где и сидела Истана. Он втянул в себя воздух, остужая раскалившееся до красных углей пламя. Ассару будто заледенела, не шелохнулась, даже когда он приблизился, только взгляд белено-голубых светящихся во мраке льдом глаз медленно поднимался по мере приближения исга́ра. Перед ней стояла тарелка с какой-то едой, но она даже ещё не притронулась к ней. Маар резко отодвинул стул и опустился напротив неё, буравя девушку взглядом.