Страница 49 из 62
Я прекрасно осознавал, что встретив столько поваленных деревьев, любой человек насторожится и примет все меры для безопасности порученного ему дела. Но, если честно, я не мог даже предположить, какие меры безопасности предпримет этот хитрый и наверняка чрезвычайно умный человек. Из-за отсутствия достаточной информации, я не мог мысленно влезть в его шкуру, заглянуть в его мысли, а мог только примерно предположить, что он предпримет в том или ином случае.
Правил повозкой, видимо, сам глава этого отряда. Восседая на крыше, правая рука Вонга в правой руке (упс, каламбур) держал вожжи, а в левой, кнут которым нещадно хлестал волов. Бедным животным было едва по силам волочь эту тяжеленную повозку с её седоком, а ещё нужно было поднатужиться, чтобы втянуть эту махину на взгорок, тщательно следовать изгибам дороги и при этом не пугаться резких команд, лязга и топота окружавших их со всех сторон людей.
Сметая всё и всех на своём пути, лавина скатилась вниз и сквозь клубы пыли мы постарались разглядеть, кто и что осталось на дороге. Бедных волов, как и почти до самой крыши заваленную повозку погребло под навалившимися камнями. Но большинство воинов успело отскочить, и теперь быстро сориентировавшись, пристально вглядывалось в склоны по обеим сторонам от дороги, опасаясь нападения.
Я отправил десяток разведчиков узнать, выжил ли казначей и другие снесённые лавиной воины. А если да, то попытаться их незаметно прикончить или хотя бы выяснить, в каком они состоянии. Я удивился, что солдаты не бросились это выяснять в первые же минуты, как закончился камнепад, но потом решил, что Вонг просто отдал приказ, ни единому из них не покидать охраняемую повозку ни при каких обстоятельствах.
Крадучись, в сопровождении своих товарищей, я поспешил вниз к следующему этапу этого пути. Нас догнал один из разведчиков, которого я отправлял разузнать о судьбе снесённых лавиной солдат и правой руке Вонга. Принесённые им новости, заставили меня призадуматься, прикидывая варианты дальнейшего развития событий, которые неожиданно приняли совсем другой оборот. А вот чем это могло грозить именно нам, стоило обдумать.
Затраченного на объезд времени, как раз хватило, чтобы посланный вперёд десяток наших воинов, запас в предполагаемом конце пути этого отряда массу больших вязанок с хворостом. Я, конечно, могу и ошибаться. Но я пожертвую правой рукой, если правая (опять каламбур, да что это такое) рука Вонга не едет запертым внутри этой повозки. На очевидность этого предположения меня натолкнуло то, что воины для совещания сгрудились именно вокруг неё, хотя она собой загораживала обзор и мешала общаться доброй половине их состава.
Не буду описывать, как стрелы пробивали насквозь грудь, голову или горло воинов. Как их буквально пришпиливало копьями к стволам. Как отрубало вращающимися клинками ноги, а следом и головы. Как они проваливались в замаскированные ямы на самой дороге, густо утыканные на дне заострёнными кольями. Такое отвратительное побоище не делает много чести его устроителям, хотя быстро и действенно ведёт их либо к победе, либо просто банально приближает их к задуманной цели.
Отправляя к праотцам очередного противника, я успел заметить, как в стене повозки примерно на уровне моей груди открылась узкая щель, из которой в сторону нападавших воинов вылетела стрела. Переместившись на другую сторону дороги, я едва успел прикрыться своим очередным противником, как в его спину вонзилась точно такая же стрела. Быстро его прикончив, я постарался очутиться у самого угла повозки, и как раз вовремя. Теперь я уже отчётливо заметил, как в металлической стенке повозки опустилась некая заслонка, приоткрывая узкую щель. И только мой своевременный взмах мечом, помешал очередной стреле найти свою жертву.
В пылу сражения никто из них не разбирал, где находится он, где его противник, а просто рубился, пытаясь не дать кому-то себя убить. При этом всеми силами стараясь поразить своего соперника. Неведомый стрелок, не разбирая, кто есть кто, раз за разом находил для своих стрел новую жертву. Но и мои воины не стояли на месте. Наше превосходство было пусть и не в умении, но в численности и упорстве.
Поджигая хворост, я уже знал, чего мне ожидать. Не прошло и двадцати минут, как изнутри повозки раздался кашель, быстро перешедший в оглушительный вой заживо горевшего в ней человека. Разнёсшийся вокруг осевшей повозки смрад сгоревшей плоти, окончательно подтвердил мою догадку, что в ней скрывался человек.
По шутке провидения он принял именно ту смерть, какой очень любил предавать пленённых им крестьян и младенцев. Рассыпанные из полуистлевших мешков монеты и слитки золота были нами остужены, собраны, нагружены в приготовленные заранее корзины и водружены на спины многострадальных волов.