Подари мне надежду

— Что поделать, если твоя жена — настойчивая женщина, — заявляет мама, а в голосе неприязнь плещется. Мама никогда не любила Алису и, как показала практика, была права.

— Она мне больше не жена, — отрезаю, а мама хмыкает в трубку. — И да, я ничего не хочу о ней слышать. Ни от тебя, ни от кого бы то ни было другого. Всё ясно?

Мама знает, что я не шучу, но всё-таки пытается что-то вставить:

— Но…

— Мама, никаких но! — повышаю голос чуть больше, чем следовало, и слышу в ответ обиженное сопение. Но сейчас мне ни до чьих чувств. — Если ещё раз позвонит, скажи, что я умер.

— Язык бы тебе вырвать, Владислав Павлович!

— Обойдёмся без насилия, — усмехаюсь в трубку, а мама молчит, раздражённо пыхтя. — Ладно, я пойду, у меня дела.

— Хорошо, — соглашается, но в последнюю секунду спохватывается и спрашивает: — Влад, так мы договорились? Насчёт Ани.

— Я клянусь её не обижать и не пугать.

— Съедешь? Обещай, что сегодня же и съедешь из квартиры!

— Всё, мамуля, я побежал!

— Влад! — настаивает мама, но я причмокиваю, изображая подобие поцелуя и отключаю телефон. Полностью. Чтобы никто не решил меня донимать сегодня.

Я знаю, что у мамы очень счастливый период: со своим будущим супругом они ещё примерно месяц будут колесить по стране, напитываясь впечатлениями. И это даже хорошо, потому что даёт мне возможность навести в своей жизни хотя бы элементарный порядок. Пусть прошлое склеить не получится, но, возможно, выйдет примириться с тем, во что превратился мой мир в одно мгновение.

Алиса…

При мысли, что она пыталась связаться со мной через мать сводит зубы. Знает же, что запретил, понимает, что ушёл и за всё золото мира не вернусь. Должна понимать, но моя жена всегда была настойчивой. Вот и сейчас мгновенно начала действовать, стоо́ило мне выйти за порог и громко хлопнуть дверью. Сука.

Пока размышляю и злюсь, ноги сами несут меня в сторону ночного клуба, где под грохот музыки, в окружении гибких и стройных тел забуду хоть на мгновение всё, что случилось за последние дни.

Особенно важный пункт моего плана: сделать всё, чтобы выкинуть из головы мысли о нудистке.

4. Влад

Открываю тяжёлую обитую железом дверь и попадаю в царство полумрака и зажигательной музыки. Я давно уже не плясун, но любоваться красивыми девушками мне, само собой, нравится. Чем нажираться в одиночестве, лучше найти кого-нибудь, кто скрасит вечер и согреет ночью постель. Если моя уже бывшая, надеюсь, жена уверена, что я проклятый кобелина, то нужно ведь соответствовать этому гордому званию. Правильно? Если в тебя упорно тычут пальцем и орут: “Караул, грабят”, то рано или поздно что-нибудь да сопрёшь. Ибо заебёшься оправдываться.

Так что сегодня я намерен разыграть эту партию порока и разврата на полную катушку. Так сказать, пока дым из трусов не повалит. Во всяком случае, может быть, так полегчает? Перестану вдруг чувствовать себя куском выблеваного мякиша.

А ещё мешает расслабиться то, что мне жуть как хочется вернуться в квартиру и узнать, такая ли чистая и невинная девочка Аня, как мне показалось на первый взгляд.

Пиздец, кажется, со мной что-то явно не то. Точно бесы какие-то внутри пляшут, доводят до греха. Руки прочь, Киреев, от нудистки! Точно не для тебя, такого придурка, её родители розочку растили. Но, мать его, не могу перестать думать о ней.

Мне вообще-то жена изменила, а я думаю о девушке, которую видел лишь раз. Это чертовски злит, выводит из себя, потому что я с одним дерьмом не разгрёбся, а упорно несусь на полной скорости к огромной куче неприятностей в лице Аннушки. Ну не долбень ли? Точно, он самый.

Пока пробираюсь к танцполу сквозь плотную толпу отдыхающих, в голове всплывают мысли о бывшей жене.

Моя жизнь давно уже упорно напоминала дурной водевиль, нынче она стала убогой романтической драмой: и муж-рогоносец, и неверная красавица-жена, убеждающая себя и весь мир, что для измены у неё были веские причины. “Мне было так одиноко”, — извечная песня, которую не устают петь такие лживые суки, как моя Алиса.

Моя Алиса. Я ещё по привычке считаю её своей, хотя давно уже не питаю к ней тех чувств, что были в самом начале. Любовь давно прошла, потухла страсть, но я упорно делал вид, что всё хорошо. Потому что так удобно, наверное? Не знаю. Но, грешным делом, как последний идиот верил, что всё ещё можно наладить, исправить, изменить. Не вышло. И где-то, в глубине души, я этому даже рад. Значит, не нужно больше играть в любовь, притворяться. И да, как бы сейчас мне ни было противно и мерзко от её поступка, понимаю, что так дальше жить было уже нельзя.

Другой вопрос, зачем Алиса пытается со мной поговорить. Зачем оно ей, если она так яростно стонала под своим новым хахалем? Никогда мне, наверное, не понять баб.

И никогда не вытравить из памяти этот образ, хоть головой об стенку бейся. Больно? Да. Как бы я ни убеждал себя в обратном, больно. Несмотря ни на что, почти невыносимо — настолько, что дышать трудно.

Растоптанная гордость болит даже сильнее разбитой вдребезги любви.

В клубе душно и шумно, и я занимаю один из столиков у стены. С моего места открывается отличный вид на танцпол. Заказываю бокал пива — для начала — и выпиваю его практически залпом. Густая и ароматная жидкость, остро пахнущая солодом и хмелем, а ещё совсем немного жжёной карамелью, льётся в глотку легко и беспрепятственно, но даже ледяной напиток нихрена не помогает остыть.

Допив, оглядываюсь по сторонам, рассматривая основной зал клуба — просторный и разукрашенный всеми оттенками радуги яркими вспышками светомузыки. Вполне милое местечко этот недавно открывшийся клуб. Даже удобно, что он недалеко от дома матери находится: если напьюсь, не придётся вызывать такси.

Во всём нужно искать положительные стороны, даже в пошатнувшемся в одночасье мире.

Ловлю за руку пробегающую мимо миленькую официантку, и она резко тормозит возле моего столика, чуть не выронив пустой поднос.

— Можно ещё пива? — интересуюсь, когда она наклоняется ниже, чтобы расслышать мои слова сквозь плотный шум. — Тёмного, нефильтрованного.

Девушка кивает и так же быстро убегает в сторону бара, а я провожаю её взглядом, пока она не скрывается в толпе. Симпатичная… может, к ней подкатить? А что? Я теперь мужик свободный и за этим в этот чёртов клуб и пришёл. Хотел же нырнуть в пучину разврата? Так почему бы не с ней?

Но нет, пусть работает — не такой уж я потерянный для общества козёл, чтобы на всё, что движется бросаться.

Однако мысль найти на эту ночь для себя случайную спутницу никуда не девается. Когда у меня в последний раз был секс? Больше месяца назад, когда в командировку уезжал. А когда вернулся, оказалось, что нахер своей жёнушке не упал. Забавная ирония. Почти даже смешно.

А организм тем временем настойчиво даёт понять, что без скорой разрядки я башкой тронусь. Вот спущу пар и можно будет думать, что делать со всем этим дерьмом дальше.

Когда официантка приносит мой заказ, встаю, беру бокал в руку и иду вдоль стены, огибая танцпол по длинной дуге. Вторая порция пива, да на голодный желудок явно лишняя, но мир становится красивее однозначно. Нет, я не пьяный, но веселею стремительно, буквально на глазах.

Ноги сами приносят меня к барной стойке, где, как ответ на мои мысли, сидит девушка в коротком чёрном платье. Несколько секунд смотрю на неё, но она, кажется, ничего не замечает вокруг. Лишь болтает трубочкой в бокале с ярко-голубым коктейлем. Ясно, ночная охотница за членом — то, что нужно этой ночью.

— Виски, пожалуйста, — прошу хмурого бармена в чёрной форменной рубашке с эмблемой клуба, вышитой над сердцем, а тот молча кивает.

Пока тёмно-янтарная жидкость льётся в широкий бокал, кидаю взгляд на девушку. Она совсем близко и я, кажется, даже улавливаю лёгкий аромат цветов, исходящий от её волос. Блондинка, лет двадцать и ноги от ушей — вполне удачное сочетание, на мой вкус.

Делаю знак бармену и он, придвинув ближе мой стакан, делает повторную порцию коктейля для девушки.