Подари мне надежду

— Ты опять? — шипит, а я улыбаюсь. — Сидишь такой, в костюме, представительный, якобы серьёзный и чушь всякую несёшь.

Мне всё-таки удаётся вспомнить, что я тут не просто так посажен, потому дальнейшая беседа проходит в рамках приличия. Не пытаюсь задавать провокационных вопросов, не стараюсь смутить нудистку. Просто беседую, узнавая всё, что нужно, согласно должностной инструкции.

— Я могу идти? — спрашивает, когда я заканчиваю собеседование.

— Нет ещё, — отрицательно машу головой и откладываю её резюме в сторону. То, что она получила эту работу, знаю без дополнительных проверок, но правила и нормы ещё никто не отменял. Как бы она ни нравилась мне, я обязан уточнить кое-какие детали прежде чем ей перезвонят и пригласят на стажировку. Просто постараюсь, чтобы это случилось уже завтра.

— Как быстро вы сможете приступить к своим обязанностям?

— Хоть сию секунду.

— Похвально, — усмехаюсь, потирая переносицу. — И ещё кое-что…

— Что? — нервничает, оправляя юбку, словно, если увижу её коленки, Аннушка провалится сквозь землю от стыда.

— Ты поела?

Улыбаюсь про себя, вспоминая как написал эту дурацкую записку, но мне показалось это правильным. И хоть Аня могла воспринять в штыки мои попытки указывать ей, что делать, чувствовал себя обязанным.

Аня вдруг краснеет и кивает: медленно, но уверенно.

— Умница, — усмехаюсь и становлюсь на ноги. — Поехали, домой тебя отвезу.

— Не надо, зачем? — пугается, но я не настроен спорить. — У тебя ещё, наверняка, дел куча. Я сама, спасибо.

Снова эта её гордость…

— Согласен, куча, но в вонючем автобусе ты не поедешь.

— Поеду в пахучей машине? — вопросительно заводит бровь и скептически смотрит на меня своими почти чёрными глазищами.

— В ней к тебе хотя бы никто потным телом прислоняться не будет.

Подхватываю её под локоть и, наклонившись к уху, говорю тихо, касаясь губами нежной кожи на шее. Аня вздрагивает, и вибрация будто бы и по моему телу проходит.

Чёрт…

— Сейчас иди к Ирине и скажи, что собеседование окончено. А я буду ждать тебя на парковке.

Снова диктую ей свои условия, но я на таком взводе сейчас, что почти не владею собой.

Мать его, как работать-то рядом с ней? Господь всемогущий, дай мне сил.

— Мне же бесполезно спорить с тобой? — тяжело вздыхает, но не старается отстраниться.

— Угадала, — киваю и отпускаю её локоть. — Тем более, мне нужно в центральный офис, а это как раз по пути.

— Ладно, уговорил, — машет рукой, будто бы обречённо, но в глазах загорается огонёк, который лучше слов доказывает, что Аня совсем непротив, чтобы я подвёз её.

Уже кое-что. Прогресс, етить его в кочерыжку.

Аня стремительно покидает мой кабинет, а я иду к чёрному ходу, чтобы быстрее оказаться на парковке. Не хочу, чтобы нудистка сбежала, потому что понимаю: от неё можно ожидать чего угодно. Я не тот, кому такие девушки, как она, могут поверить, но мне очень хочется, чтобы она сумела.

И первым делом, прямо сегодня, нужно рассказать об Алисе, потому что, если промолчу, Аня, узнав правду, будет потеряна для меня навсегда, а мне бы этого не хотелось. Отчего-то стать ближе к этой девушке — моя навязчивая фантазия, острое желание, от которого не могу избавиться. И хоть мы знакомы-то всего пару дней, но ничерта это не меняет.

Для меня во всяком случае.

Выходя, отдаю распоряжения своему заму и тороплюсь к парковке. Не успеваю дойти до машины, как вижу Аннушку, выходящую из торгового центра. Чёрт, такая красивая…

Машу рукой, привлекая её внимание, а она замирает. Понимаю, о чём думает: не хочет, чтобы в первый, ещё даже не рабочий день, её кто-то увидел в моей компании. И да, она права.

Делаю знак, чтобы шла дальше по дороге, сажусь в автомобиль и газую. Подберу её подальше от любопытных глаз и случайных свидетелей — точно не с этого нужно начинать карьеру. Не хочу, чтобы нудистка стала главным поводом для сплетен. И длинные языки работников “Книгомании” ещё один повод всё рассказать Ане, потому что больше всего боюсь, что она узнает правду о моём семейном статусе от кого-нибудь другого. И ведь тогда ничего уже не смогу доказать, не оправдаюсь, не отмоюсь, потому обязательно расскажу, чего бы мне это ни стоило.

Хотя это и может грозить разрушением того, что так неожиданно стало важно для меня, но ложь ещё никого никогда не спасла. Она лишь способна оттянуть последствия, но проблемы от этого становятся лишь грандиознее.

Аня идёт довольно быстро — почти улепётывает, — и это кажется таким смешным, что, когда сбавляю скорость рядом с ней, смеюсь.

— Карета подана, — говорю, выходя из остановившейся машины, огибаю её и распахиваю перед замершей красивым истуканом Аней.

Быстро оглянувшись по сторонам, влезает в машину, игнорируя мою руку, и пытается справиться с ремнём безопасности, однако что-то точно идёт не так.

— Давай помогу.

Впрочем, принимаюсь за дело, не дожидаясь её разрешения. Когда наклоняюсь вперёд, касаюсь плечом высокой груди, а где-то в пояснице стреляет разноцветный салют. Аня тихо дышит, а я молча смотрю в её огромные глазищи, окружённые густыми чёрными ресницами, а в моей груди что-то сжимается. Красота нудистки такая яркая, слегка экзотическая, будто вылепленная умелой рукой скульптора, что смотреть больно, но я не отрываю взгляда.

Мгновение, и я почти касаюсь губами пухлого рта, но Аня нарушает момент:

— Хорошая машина, красивая.

Голос низкий и чуть треснувший, и я понимаю, что это нихера не то, что сейчас у неё на уме, но усмехаюсь, выравниваясь. Я благодарен, что Аня остановила меня, потому что сам на это был не способен.

Завожу мотор и внимательно смотрю на дорогу, пытаясь не смущать Аннушку, а то ещё выпрыгнет на полном ходу — с неё станется.

— Какие планы на сегодня? — спрашиваю как бы между делом.

— Гулять пойду, — хмыкает, а я сжимаю пальцы на руле чуть сильнее, чем требуется. — На свидание.

Блядь.

— С Ильёй? — уточняю, хотя не имею права, но имя этого ушлёпка само собой срывается с языка.

Почему-то кандидатура этого идиота кажется самой очевидной. И не потому, что я не верю, что кто-то ещё может пригласить Аню в ресторан, нет. Лишь потому, что этого дурака Илюшу знаю с самого детства. И знаю о нём многое из того, что совершенно не украшает карму и не полирует нимб.

— Да хоть и с ним. Тебе какое дело? — вспыхивает, как поднесённая к пламени спичка, а я резко выруливаю вправо, чтобы ненароком не врезаться в кого-нибудь. — Что ты делаешь?!

Аня вскрикивает, но я резко бью по тормозам. Блядь, аж тряхнуло. Нудистка сидит рядом, вжавшись спиной в пассажирское сидение, вцепившись в него побелевшими пальцами, и смотрит на меня огромными глазами, будто я маньяк какой-то.

Чёрт, испугалась.

— Аня… — выдавливаю из себя по капле гнев, стараясь не расплескать его на ни в чём не повинную девушку. — Тебе не нужно с ним видеться. Поверь мне, не нужно.

— Ты ревнуешь, что ли? — тихо пищит, а я понимаю, что, всё-таки до чёртиков её напугал.

Идиот!

— Да, блядь, ревную! — выдаю и смотрю прямо в огромные чёрные озёра. — До одури.

13. Аня

А я ведь просто так ляпнула, с перепугу, потому что вообще не поняла, что он начал вытворять, когда я, в попытках скрыть смущение, придумала басню о свидании. Просто ляпнула, а обернулось всё странным образом.

Конечно, никто меня никуда не приглашал, да я и видела Илью всего одни раз после знакомства, и мы даже не разговаривали, но Влад до такой степени взбесился, что я испугалась. Не того, что он может причинить мне вред, а того, как сильно мне понравилась его реакция. Мы с ним — самые странные люди во всём мире, наверное, но я не хочу влюбляться в него. Боюсь, что повторю судьбу мамы, а этого бы очень не хотелось. Слишком долго я верила в её слова и связь между красотой мужчины и изменами.

Тяжело спорить с тем, в чём так истово уверен. Мама насаждала мне эти мысли долгие годы, и я привыкла к ним. Это уже потом убедилась, став старше, что если мужчина по сути своей полигамен, ему никакие внешние уродства не помешают прыгать из койки в койку, но недоверие к красивым — подсознательное — от него трудно избавиться.