Ярость небес

- Что-то очень знакомое. Но что именно - вспомнить не могу. Посмотрите, что это напоминает?

Металлический стержень с шариком пошел по рукам. Наконец один из членов группы расследования подал голос:

- Не знаю, насколько это возможно, сэр... но это напоминает колокол.

- Что?! - изумленно воззрился на него Лейбер.

- Колокол. Медный колокол. Вроде... вроде того, что в церкви на колокольне.

Доблестные исследователи переглянулись с видом ребятишек, отправившихся по грибы и по ошибке забредших на кладбище.

- Ладно. Доставайте из дыры все, - распорядился генерал, снова почувствовав себя хозяином положения. - Все, до последнего кусочка. Все свезти на базу "Эндрюс", в пустой ангар, и приступить к реконструкции.

- Это может оказаться не так уж просто, - встрял майор, как всегда, не без некоторой логики. - Останки сильно повреждены и раздавлены. И к тому же мы не знаем, что это было. С чего нам начать, сэр?

- Вот с этого, - генерал Лейбер сунул в руки майора погнутый медный стержень. - Можете начать с этой вот штуки, майор. И если в этой яме лежат обломки неизвестного вражеского оружия, будущее нашей страны, майор, может зависеть от того, насколько удастся вам воссоздать его облик.

- А если это действительно окажется колокольня? - Майор пробовал шутить, явно забыв о субординации.

- Тогда тебе лучше встать на колени и помолиться, сынок. Потому что, если Господь Бог перешел на сторону русских, нам несдобровать. Усек?

Майор захихикал, но, взглянув на генерала, сразу оборвал смех. Генерал не шутил. Лицо его оставалось серьезным. Настолько серьезным, что майор, козырнув, помчался исполнять полученные инструкции.

Глава 2

Его звали Римо, и в такую переделку он не попадал никогда.

Собственно, человеком, попавшим в беду, беззаботно бегущий трусцой по обсаженной деревьями улице Римо Уильямс отнюдь не выглядел. Больше он был похож на добропорядочного обывателя, совершавшего утреннюю пробежку. Правда, одет он был несколько необычно для бегуна - в туфли из дорогой итальянской кожи, свободные зеленые брюки и, несмотря на утренний холодок, простую белую майку без всяких надписей.

В правой руке он держал свернутую кольцом веревку. Волнение его выдавали лишь выступившие на лице скулы и встревоженное выражение темных глаз.

Мимо него с шорохом пронесся красный спортивный "Корвет". Без видимых усилий Римо нагнал машину и, убедившись, что встречных машин на узкой улице не наблюдается, пристроился бежать аккурат рядом с передней дверью со стороны водителя.

Скорость у машины была не очень большая - миль сорок пять в час или около этого. Пробежав с минуту, Римо постучал в окно.

Окно открылось, и голубоглазая дама с волосами цвета красного дерева одарила Римо сонной улыбкой.

- Готова поспорить, вас на всю ночь хватит, - предположила она.

Ее, похоже, нисколько не удивляло, что этот бегун не отстает от ее машины, двигавшейся все же с приличной скоростью. Вид у Римо был настолько обычный, что самые необычные трюки в его исполнении нередко воспринимались окружающими как должное - или они просто отказывались верить своим глазам.

- Тут слон по улице не проходил? - осведомился в ответ Римо.

Улыбка дамы стала еще шире, красивые брови удивленно приподнялись.

- А не могли бы вы описать его поподробнее?

- Слон как слон. Такой серый. Морщинистый. Для слона, пожалуй, не очень крупный. И бивней нет.

- Ну, под это описание подходит много слонов, - задумчиво покачала головой дама. - А особые приметы имеются?

- Нет, но могу дать вам гарантию, что он единственный слон в округе. Так вы его видели?

- Пытаюсь вспомнить, - ответила дама. - Но пока не получается. А может, вы его мне нарисуете? У меня дома есть отличная итальянская пастель...

- Нет времени. - Римо прибавил скорости.

Недовольно поморщившись, мадам надавила на педаль газа - беседа прекратилась явно преждевременно. Стрелка спидометра подскочила до семидесяти миль в час, но ехать стало труднее - она с трудом вписывалась в многочисленные повороты этой тихой улицы.

Странного бегуна повороты, напротив, не останавливали; на третьем она потеряла его из виду. Ничего, она будет ездить по этой улице каждое утро, пока снова с ним не встретится. Бред, конечно, но что-то такое в нем есть... Она и сама с трудом понимала, чем он ей так понравился...

Римо Уильямс был близок к панике. Возвращаться без слона - такое решение отпадало. Чиун его за это просто убьет. Не в буквальном смысле, конечно. Хотя Чиун и был потомком древнего рода ассасинов и мог лишить кого угодно жизни одним движением руки, он не станет делать этого с Римо. Это было бы слишком милосердным для него. Нет, вместо этого Мастер Синанджу превратит в пытку всю его дальнейшую жизнь. Способов пытки он знает достаточно, в основном пытки словесной.

На уходящем за горизонт шоссе видимых признаков наличия слона не было, поэтому Римо свернул к обочине, в лес. И в тысячный раз проклял себя за то, что оставил открытыми ворота загона.

Вроде все было как обычно - перед тем как отвести слона Чиуна на водопой, Римо открыл ворота загона, где тот содержался, и ушел за сбруей. Сбрую он незадолго до того отдал починить садовнику - садовнику санатория "Фолкрофт", где они с Чиуном с некоторых пор обрели пристанище. К тому времени, как Римо вернулся с исправной сбруей, любимого слона Чиуна по кличке Рэмбо в загоне не было. Воспользовавшись неожиданной свободой, зверь покинул пределы санатория "Фолкрофт" и отправился куда глаза глядят.

Римо, разумеется, тут же кинулся на поиски Рэмбо - но слон буквально испарился. Постояв в раздумье у ворот, Римо решил, что ум - хорошо, а два лучше, и отправился к Чиуну, дабы описать ситуацию.

Чиуна Римо застал за утренней гимнастикой. Старый кореец сидел в позе лотоса на полу гимнастического зала санатория "Фолкрофт", мерно протыкая длиннющим ногтем полосу закаленной стали, лежавшую на двух кирпичах. Из этого сухонького старичка с остатками седых волос на морщинистом черепе, облаченного в канареечно-желтое кимоно, казалось, можно выбить дух одним щелчком. Однако...

Однако когда Римо на одном дыхании выпалил: "Прости меня, папочка, но Рэмбо сбежал", ноготь корейца слегка уменьшил скорость - вследствие чего стальная полоса развалилась на две половины, со звоном упавшие на чистый сосновый пол.