Сороковник. Книга 3

Какие у него ко мне могут быть счёты?

Я хорошо помню, как он науськивал свою зверушку: "Сжечь их, Гарм!" Трактуется однозначно: он хотел меня убить. Что я ему сделала? Что м ы с Магой ему сделали? Ведь не просто так он столкнул нас лбами тогда, пятнадцать лет назад, да и после… не слишком ли долго ко мне возвращается память? Почему обстоятельства нашего знакомства всплыли только недавно? Лихорадочно тру невидимой рукой лоб. А ведь в тот момент, когда Мага невольно снял заклятье забвения — как оказалось, не только с меня, но и с себя тоже, на мою голову с временных слоёв обрушилось столько, что я чуть было концы не отдала. Ох, меня потом и клинило, до сих пор толком не помню, как выбралась из замка… Куда, спрашивается, девалась масса информации?

Впрочем, её пропажа могла оказаться защитной реакцией: мозг, испугавшись, что свихнётся окончательно, взял и перекрыл доступ к большей части данных, просто выстроив хронологическую цепочку основных событий. Выдал мне по минимуму, дабы знала — что было, чем сердце успокоилось, и хватит.

Но ведь и Мага недавно признался, что и к нему возвращается былое. Это что же получается, Игрок давил на нас обоих?

Да, впервые мы с суженым в его мире, столкнулись нехорошо, очень нехорошо. Но уже во вторую встречу он… что он предложил? Попробовать начать всё сначала. С корыстными ли целями, с далеко идущими планами — наказать меня за присуху, сделавшую из него почти законченного психа — не столь важно, главное было обозначено. А уж когда он узнал про детей — ясен пень, отпускать меня больше не собирался. И пусть я упорствовала, как могла, но Мага-то гнул своё и догнул, в конце концов, привязал к себе, хоть и временно. На три месяца. Теперь же, с этой внеплановой моей беременностью он, ещё не заключив брачный договор, намерен пересмотреть его сроки, и уж братец-то с папочкой его поддержат, это ж невооружённым глазом видно.

Рушится всё, что составляло мою жизнь, а я… теперь даже и не знаю, как к этому отнестись. Я во всём начинаю сомневаться и, наконец, даже в моей любви к Васюте. Может, просто потянуло меня от одиночества, от страха, от обречённости к тому единственному мужчине, что оказался рядом? Не знаю. Хотя думать об этом стыдно, словно я предаю того, чьих детей ношу под сердцем.

Как напоминание о моём нынешнем состоянии, подкатывает дурнота.

А ну, прекрати, жёстко одёргивает внутренний голос. Разнылась, надумываешь неизвестно что, сейчас жалеть себя начнёшь… Это — сон, и токсикозу и неприятным ощущениям тут быть не полагается! Займись-ка лучше делом, не зря же ты здесь, в конце концов!

Слабость пристыжено отступает, а я пытаюсь поймать за хвост одну из последних мыслей. Давайте-ка абстрагируемся от эмоций… Скорее всего, Игрок действительно контролировал нас с Магой, как-то придерживая воспоминания, не давал осознать — чего? Кажется, вот-вот пойму. Но ведь довольно долго у него получалось: с какой кровью от сердца я дала согласие выйти за Магу! Лишь в его доме, увидев, почувствовав его другим… и после моего освобождения… и совсем недавно… Да, в моём суженном что-то действительно стало меняться, а картины прошлого, всплывшие так внезапно, кажется, подтолкнули к дальнейшим изменениям нас обоих.

Значит ли это, что Игрок ослабил вожжи… э-э… контроль?

Зависшая прямо перед глазами стрекоза со слюдяными прозрачными крылышками словно пытается сбить меня с толку. Машинально отмахиваюсь несуществующей или невидимой рукой, и насекомое словно ветром сшибает в сторону. Сердито зазудев, оно улепётывает восвояси.

Да силы у Игрока уже не те, продолжаю с неожиданным злорадством. Если уж попал в человеческое тело, если способности остались небольшие — он не в состоянии следить за нами непрерывно. На личное наблюдение нужна энергетика, а запасец-то в коконе ограничен. А ведь он меня один раз потерял, наверняка. Ну-ка, когда там на меня накатило? На скамейке у пасторального пруда, там я припомнила наше с Магой знакомство… Точно-точно! Тогда по всему городу шастали фальшивые обережницы, я ещё смеялась над тем, что некоторые вошли в образ куда лучше, чем я сама. Может, Игрок или его шпионы и вели меня от самого дома, недаром дон Теймур намекал, что опасается прослушки; но затем — отвлеклись на двойников, потеряли след, а я, освободившись от контроля и зачарованная музыкой, вдруг вспомнила то, что Игроку не нужно. А потом и вовсе фактически замаскировалась, переодевшись у Мишеля! Вот и пришлось как-то обрабатывать Ипатия, чтобы меня разыскать, напеть, нашептать ему всяких гадостей под руку, уж на это мой враг мастер… Психолог, блин.

Сейчас демиург нервничает, как пить дать, потому что упускает ситуацию. Не удивлюсь, если скоро последуют какие-то неприятные сюрпризы…

Минуту.

Погоди-ка, Ваня. А твоё недавнишнее нытьё — не сюрприз, что ли? Это надо же — усомниться в собственных детях! У меня словно пелена с глаз спадает. Да, бывали у меня затяжные депрессии, но так, чтобы я на девчонок наезжала да подозревала их в махровом эгоизме? Я слишком хорошо их знаю. Вот чёрт… он даже во сне пытается на меня надавить, не иначе. Конечно, это на улице незримая охрана могла поставить на меня защиту, а тут-то, в подсознании — я совершенно открыта.

Теперь уже и змеи, которых разогнал храбрец Рикки, и обвал в пещере, и Анна, обречённая на угасание в моём мире — всё видится далеко не случайным. На слабачка берёшь, разработчик? Не поддамся. Хватит надо мной экспериментировать.

У меня даже щека начинает дёргаться от нервного тика, в точности, как когда-то у отца, когда он волновался. В сердцах я топаю невидимой ногой и поднимаю тучу пыли вперемежку с седыми клочьями пепла. Невидимость невидимостью, но почему-то от поднявшихся клубов свербит в носу, я едва сдерживаю чих и поспешно отступаю, а на земной коре тем временем обнажается свежая борозда, похожая на засыпанную канаву или трещину, длинная, без конца и края. И становится, наконец, ясно, где я.

Это место последнего боя Васюты, то самое где разверзлась, а потом сомкнулась земля, погребая в себе всё, что успела ухватить. Пытаясь подняться на цыпочки, чтобы разглядеть бывший разлом, неожиданно взмываю — и скольжу, плыву над ним. Он тянется неровным изломом, словно небрежно, на живую нитку сделанный на рубище шов. Кого я пытаюсь отыскать, ведь надежды нет? Зацепку или какое-то доказательство, или хотя бы лоскут знакомой рубахи, ну хоть что-нибудь?

Конечно, стоит лишь подключить магическое зрение — и я увижу гораздо больше, но… не могу себя заставить. Панически боюсь, заглянув в земные недра, обнаружить изувеченное сплющенное тело, и тогда — прощай, надежда… Мне останется только порыдать у Васютиной могилы без конца и края. Но заниматься самообманом и тешить себя зыбкими надеждами — тоже не дело. И я решаюсь.

Вдоль земляного рубца — вернее, под ним, на глубине, куда я всё же рискую проникнуть взглядом, мерцает ледяная жила, вроде той, что в посохе у Симеона, только толще, мощнее. Но почему она дрожит, словно живая, неужели до сих пор активирована? И ведёт она к большому плоскому камню, в который и упирается бывшая трещина — нет, должно быть, именно в этом месте она и зародилась, раззявив пасть и исторгнув на белый свет ледяного Змея. Сейчас-то камень прикинулся безобидным округлым валуном, но в ином зрении видно, что от него по земле расходится концентрическими кругами знакомое лазоревое сияние портала, правда, не такое выраженное, как в реальности, приглушённое. Неужели — всё-таки вход в подземелье? Прямо в питомник Игрока?

Войти? В конце концов, неуверенно говорит внутренний голос, что с тобой сделается-то — во сне? В крайнем случае — проснёшься в собственной постели.

Да, но до этого меня не носило по временам и безвременью, я не чувствовала столь явственно запахов и не жмурилась от солнечного света; может, в этот раз я уже не во сне, а в реальности, просто сама сменила телесную форму? Я же сама толком не знаю, как работает мой дар, и спросить не у кого. Вдруг что-то пойдёт не так, и я… не проснусь?