Сороковник. Книга 3

— Сегодня в тон платью, дорогая, — учтиво говорит. — Под цвет глаз тебе в прошлый раз не совсем понравилась.

Мирабель, подхватив широкие юбки колоколом, с гордо поднятой головой покидает лужайку. Пинает на ходу забытый кем-то мяч. Напоследок оборачивается.

— Зайди проститься перед отъездом, — говорит чопорно. — Благословлю.

И удаляется. Через несколько секунд ветер доносит хлопок лопнувшего пузыря защиты.

— Впечатляет, — задумчиво повторяет дон. — А ведь была ещё третья инициация, не так ли, сын мой?

— Была, — коротко отвечает сын. ГЛАВА кивает.

— Третья ступень и в таких условиях… Позвать, конечно, было некому? Горжусь тобой, мой мальчик.

— Ни-ик, — шёпотом тянет Машка. — А как же мы?

Он усаживается между ними, обнимает.

— Зайцы мои, да что же делать? Ваш отец уже ввязался, хоть и не по своей воле, так что ж, нам его бросить? Ваши прадеды, как я слышал, тоже воевали, вот и мы пойдём. Нет, можем, конечно, и отсидеться, стены крепкие, да и не трогает Игрок своих-то… Но вот ведь незадача, ребятки, в случае победы игрового войска Демиург подставит целый город, в котором, между прочим, тоже свои. А ведь это — нарушение правил! Сегодня он отдаст на растерзание горожан, завтра примется за нас?

— Да и горожане — не люди, что ли? — Машка сжимает кулаки. — Нам бабушка рассказывала, как она во время войны на Смоленщине со своей мамой в оккупации была, под немцами, как старших сестёр прятали, чтоб в Германию не угнали. Нахлебались! Хуже всего этим самым гражданским и приходится! Ник, врежь этому Игроку как следует!

— Только не вздумай умирать, — добавляет Сонька. — Мы уж… сам знаешь, скольких своих похоронили. — Отворачивается. — Хоть ты и некромант, а всё равно жалко.

— Эх, зайцы…

Он притягивает их к себе.

И вдруг я вижу, как Машка, перекинув одну из кос на грудь, развязывает и высвобождает ленточку. Сонька делает то же самое. И каждая, нашёптывая что-то, начинает плести шнур-косичку, шнур-цепочку. Если умеешь вязать крючком, нетрудно повторить и на пальцах. Их дядя, вытянув шею, молча наблюдает. Дон Теймур, прищурившись, не сводит глаз с тонких девчачьих пальчиков. Я знаю, что он видит. Золотистых и зелёных зайчиков, похожих на солнечные. Только для моих чадушек это аурное видение пока скрыто.

Соня глазами указывает на Николаса и смотрит на сестру вопрошающе. Та кивает.

— Дай-ка руку, — командует моя старшенькая. А Машка, поколебавшись, сползает со скамейки и подходит к деду.

— Извольте руку, дон Теймур, — говорит изыскано вежливо. — Желательно левую. — Отворачивает манжет и оборачивает косичку вокруг суховатого дедова запястья с аристократически выступающей косточкой. Связывает хвостики накрепко. И внимательно смотрит в глаза сидящему.

Дон Теймур склоняет голову.

— И что это значит? — спрашивает осторожно.

— Я вас связала, — сухо отвечает Машка. — Вы ж на войну идёте? Вы теперь мой. Вернётесь — освобожу. И приглядите там за мамой, если сможете.

— Я тебя связала, — почти так же повторяет Сонька Николасу. — Ты теперь мой. Вернёшься — освобожу. Теперь тебе некуда деться, кроме как вернуться.

Ответа Главы я не слышу. Невидимый вихрь подхватывает меня и сносит с зелёной поляны.

***

В первый момент мне кажется, что я уже проснулась. Потом приходит удивление: а не слишком ли много народу на Магиной кухне? Там сейчас полагается быть только мне с лечащим паладином, остальные — кто во дворе, с шахматами, кто наверху, с фотоаппаратом. Но себя с сэром я что-то не наблюдаю.

Зато заметны передвижки. Дон с сэром Джонатаном развернули оба дивана к камину углом и теперь имеют возможность любоваться и пламенем, и друг другом — так им, очевидно, приятнее вести беседу. ГЛАВА небрежно опирается локтём на ту самую маленькую подушку, на которой совсем недавно покоилась моя рука. За окнами ночь с проблесками фонарей. А я опять, невидимая для себя самой, зависла над полом, как скрытая камера. Николас, пристроившись за столом, машинально обрывает лепестки с розочки из кувшина, затем, поднявшись, идет к малому очагу поворошить уголья. Ставит кочергу на место и, задумавшись, долго ещё стоит, глядя на пламя. Он успел переодеться, и я поглядываю на его джинсы, испытывая острую жалость к своим. Хоть иди и проси обратно!

Однако что я здесь делаю? Не на прекрасного же Ника любоваться — моя цель! Конечно, я не против, но как-то привыкла, что мои сно-перемещения всегда обоснованы.

По винтовой лестнице спускается сэр Майкл, вслед за ним — мой суженый.

— За ночь у неё могут быть перепады температуры, — предупреждает паладин, — озноб, жар попеременно. Не пугайся, это нормально.

— Я помню, Майки.

— Всё-то ты помнишь… Как твой глаз?

— Чешется, чтоб ему. Да я уже привык.

— Смотреть не пробовал?

— Пробовал, — с отвращением говорит Мага. — Всё вижу, но, зараза, вверх ногами. Ты почему не предупредил?

Мой наставник улыбается.

— Ты не поверил бы. Теперь сам убедился. Есть своя специфика в восстановлении энергоканала, проходящего через мозг. Ничего, через день-другой всё встанет на свои места.

В дверь стучатся — деликатно, но достаточно твёрдо.

— Кого-нибудь ждёшь, Мага? — интересуется дон лениво. Суженый дёргает плечом.

— Не звал. Хотя похоже на своего — дверь не блокируется. Можно! — говорит в потолок. Замок на входе отщёлкивается.

— Привет честной компании! — с порога заявляет Лора. Как была она в штанах и куртке, в которых я её днём встретила, так в них и ввалилась. Похоже, домой даже и не зашла, а ведь собиралась Аркашку встречать! — Прошу прощенья за столь поздний визит, доны и сэры, но у меня не было выхода. Этому молодому человеку перед отъездом непременно нужно повидаться с Ваней.

Вслед за Лорой через порог шагает… Ян.

Стоп. Стоп. Ничего не понимаю. Это…когда происходит, сейчас? Выходит, я уже наверху, именно обо мне сэр Майкл предупреждал, что может быть перепад температуры, и в то же время я здесь? Веду наблюдение в режиме он-лайн, так сказать?

Мага застывает соляным столбом на последних ступенях. Сэр Майкл, напротив, одновременно с Николасом радушно устремляется к гостям. Дон Теймур ограничивается любезным кивком с дивана, — в конце концов, он сам здесь гость, ему можно и не подниматься. Старший паладин, как всегда, занял наблюдательную позицию в уголке.

— Лорушка, каким ветром? — Николас, как настоящий джентльмен, первой приветствует даму. — И тебя твой охламон отпускает одну в такое позднее время? За местных хулиганов не боится? И ты проходи, парень, не стесняйся. Мы здесь все в одном котле варились, а на сегодня драки закончены.

— Я… ненадолго, — замедленно отвечает Ян, настороженно обводя взглядом комнату.

Подросший с той поры, как я его видела в последний раз, чуть ли не на полголовы. Повзрослевший. С косым шрамом через щёку, правда, уже побелевшим. И, как Мага, остриженный накоротко. Правда, следов от ожогов на нём уже не видно, подлечили хорошо, думаю с жалостью. Ян, голубчик, ты сам ко мне пришёл…

— Ива сейчас не может выйти, — с сожалением говорит Николас. — Пальцы ей только что прирастили, понимаешь? Ей теперь спать не меньше суток.

Сколько? Почему меня никто не предупредил?

Ян кивает. Упорно не желает проходить дальше, несмотря на приглашающий жест сэра Майкла и на то, что Лора ненавязчиво подпихивает его кулаком в спину. Суженый мой, скрестивши руки на груди, прислоняется спиной к перилам лестницы и пока отмалчивается.

— Я тут вещи Ване принёс, вдруг пригодятся, — говорит Ян и, поколебавшись, протягивает Николасу объёмистую сумку. Мага негодующе фыркает. — Она к нам может… постесняться зайти. Тут ещё шкатулка рукодельная, пригодится. Обережнице без неё нельзя.

— Куда же ты, парень? — спрашивает Николас. — Далеко надумал?

— Как получится. Васюту искать. Вы сумку-то не забудьте передать, скучает, поди, без рукоделья. Прощайте.

— Минуту, молодой человек, — лениво подаёт голос с места дон. Ян хмуро поворачивает голову. ГЛАВА не спеша поднимается, шествует неслышной мягкой походкой, заложив руки за пояс. — Простите за вопрос, может, несколько бестактный… А некто воевода знает, что вы сейчас здесь? Что пришли встретиться с Ивой? Не нарвётесь на конфликт?