Сороковник. Книга 3

— Диверсия?

— По-охоже.

И не успеваю я ужаснуться, как он, выпрямившись, с резким выдохом ударяет посохом оземь. Божечка мой, никогда не видела ничего подобного! Огневая стена, что вырастает в доли секунды из чуть намеченного контура, заставляет меня отшатнуться. Поспешно гашу аурное зрение, потому что слепну. Да он ещё силы своей не осознаёт, этот парень, не привык работать с таким усилителем, как посох, шарахнул со всей дури в одном месте, а отозвалось-то… на пол- Сети, не меньше!

— Ни-ичего себе, — только и могу сказать, и от растерянности тоже начинаю заикаться. — Да ты силён, Рорик! Вы-ыходит, правильно о тебе из Ковена отзывались, что ты лучший? Верю!

— Я… в теоретической магии лучший, — признаётся он и как-то смущённо косит на дело рук своих. — С практикой-то у меня не очень, посоха долго не было.

Похоже, мы поменялись местами. Он говорит гладенько и чисто, а я от волнения затыкаюсь.

Ещё раз по-особому смотрю на стену огня. Да, получается сплошной барьер из густого, нас не обжигающего пламени высотой метра в два, не меньше. Он ровнёхонько по намеченному пунктиру уходит вглубь улицы, а сюда приходит со стороны центра. Что-то мне это напоминает…

Стоп! Не о том думаешь! — отрезвляет внутренний голос. Малец только что недвусмысленно просигналил на весь мир: мы здесь! Понятно, что цель-то у него была другая, но стоило ли бежать, старательно заметать следы ради того, чтобы сразу же засветиться? Хорошо, если те шпионы, что у дома остались, действительно не маги и не просекут на расстоянии волшебство. А ну, как запеленгуют? А ну, как не только они?

— Хватит любоваться! — Тереблю его за рукав. — Пора делать ноги отсюда! Не ровён час, в городе остались ещё маги!

— И что? — смотрит он непонимающе, а сам сияет: посмотри же, мол, у меня получилось! Ах, дурачок-теоретик!

— Что-что… Вот возьмут и примут эту твою иллюминацию за прорыв да ка-ак поджарят нас на месте! Вякнуть не успеем! Бежим, говорю!

Но он упирается, как осёл Ходжи Насреддина. Хлопает рыжими ресницами. Наконец, до него что-то доходит.

— Тогда к центру, — деловито говорит. Шустро укорачивает балахон, поддёрнув его в талии под верёвочную опояску, поясняет, краснея: — Это чтоб не путаться… С площади все сектора можно проверить! — И пускается вскачь по улице

"Зачем нам ещё и другие?" — чуть не брякаю, но вовремя спохватываюсь. Работа у него такая — за барьеры отвечать, и он её везде будет находить, где бы ни оказался, отличник, взялся на мою голову…

"Стой!" Голос, вклинившийся в мои мысли, оглушает. От неожиданности я спотыкаюсь. "Не смей туда соваться, слышишь? Отвали! Не вздумай ему помогать!"

Рорик, вовремя оглянувшись, успевает меня подхватить под локоть и теперь тащит за собой. Никогда бы не подумала, что в таком щупленьком на вид юном тельце столько силы, ведь чешет так, что я за ним едва поспеваю. Бегу, а сама в панике думаю: что это за голоса? Глюки?

"Я сказал — стоять!" — рычит голос. Мужской, охрипший, то ли застуженный, то ли оравший до этого несколько часов подряд. "Уйди, дура, не вмешивайся, прошу по-хорошему!"

Ни с того ни с сего поперёк дороги рушится фонарный столб. Мы с Рориком одновременно перепрыгиваем через него и бежим, не замедляя хода.

— Зачем нам в центр? — кричу ведуну, задыхаясь, но в надежде, что заглушу того, кто во мне раскомандовался. — А вдруг там ловушка? Вдруг нас поджидают?

— Нет там никого, я чувствую. — У Рорика даже дыхание не сбивается. — Там центр Сети, оттуда она по секторам расходится на четыре автономных участка. Один мы запустили, а ну как остальные обесточены? Это ж весь город без защиты останется!

Перед ним в тротуар ударяет слепящий зигзаг, но парнишка словно не замечает, зато посох в его руке странно дёргается и следующие две молнии отклоняются с нашего пути и попадают в жадную пасть барьера. Короткая вспышка — молнии нет. Вспышка — ещё одной нет.

"Зараза", — бессильно шепчет голос. "Всё равно достану. Не его, так тебя".

Очередная молния, на этот раз шаровая, возникает в полуметре от моей головы, но я не успеваю притормозить, как она подпрыгивает на месте и гаснет с шипением, словно спичка, брошенная в снег. Справа и слева возникают ещё, но с таким же позорным результатом. Неизвестный мне стрелок продолжает бомбардировку ещё квартал, пока не выдыхается, а я с каждым новым загашенным сгустком электричества чувствую лёгкий укол в центре лба. Но некогда мне, некогда проверять, что там такое, до площади рукой подать и нужно посматривать, как бы не напороться на засаду. Этот же мальчик ничего не знает об осторожности. На бегу скидываю с плеча лук, тащу стрелу из колчана.

Мы врываемся на площадь, с виду — абсолютно пустынную, хорошо просматриваемую. В пределах видимости никого — как на площади, так и на расходящихся во все стороны света улицах. Окна и здесь слепы. Ратуша безмолвствует. Даже голубей не видно.

"Последний раз говорю: уходи". — Голос звучит жёстко. "Ты не понимаешь, во что ввязалась. Я просто сотру этот город с лица земли, он мне надоел. А ты… ты вечно путаешься под ногами и мешаешь. Иди к себе, отсидись в домишке своего муженька, уцелеешь. А хочешь — я его кокну, твоего Магу? Сейчас натравлю на него сразу несколько орков — и не отобьётся, у него силы на исходе. Заодно и родню его подчищу, достали он меня. Останешься со своим Васютой, с дочками, будешь где-нибудь подальше отсюда жить себе да поживать… Ну же! Уходи!"

Прижав лук локтём, я зажимаю уши и трясу головой.

"С-сучка", — тихо и как-то безнадёжно отмечает голос. И пропадает. И скатертью дорога. А я, отдышавшись, с болью смотрю на когда-то красивейшее в городе место. Совсем недавно здесь вовсю кипела жизнь, мне улыбались незнакомые люди, дети бросали голубям крошки белого хлеба, молоденькие цветочницы распускались вместе со своим товаром, неподалёку отсюда рассыпался в любезностях перед посетителями смешной Мишель, гоняя без устали на примерки своих худосочных девушек. А если смотреть напротив — там сектор русичей, там такие знакомые просторные подворья, дома, надёжные, как люди и люди, надёжные как скалы. Петруха, Ольга, Ян, Пров, Василий, Флор и Фрол — я успела узнать немногих, но по ним сужу об остальных. Рорик тоже отсюда. И всё это… И всех — с лица земли?

— А не пошёл бы ты, искуситель, — говорю вслух. И накладываю на всякий случай стрелу на тетиву. — Демиург хренов…

Здесь, в центре, Сеть видится мне паутиной: от кольцевого барьера, что опоясывает площадь, расходятся по радиусам толстые объёмные канаты с проросшими огненными гребнями. Впрочем, это касается только той улицы, откуда мы вынырнули и двух соседних: эти барьеры, поправленные ведуном, смотрятся образцово. Восточный сектор и оставшаяся часть Европейского — тусклы и лишь слегка размечены обесточенным пунктиром. Барьер в Секторе русичей, к моему удивлению, шатко-валко, но держится: пусть и не в полную силу, пусть низенький, просвечивающийся, но он есть. Недаром Рорик столько в него вложил, даже без посоха.

Ведун обходит повреждённые участки, восстанавливая сегмент за сегментом. Неужели это он, оробевший, беспомощный стучался в мою дверь всего час назад? Поглядите-ка на него, он так уверенно выбирает участок на брусчатке, чтобы в очередной раз ударить посохом, что-то нараспев говорит, подправляет заклинание жестами… Даже заикаться перестал. Может, у него был в энергообмене какой-то перекос, который и на речи сказывался, а теперь выправился?

Я следую за ним в некотором отдалении, поглядывая по сторонам: кому-то нужно сохранять бдительность! Один за другим вспыхивают и возрождаются барьеры, а у меня где-то внутри начинает звенеть тревожный колокольчик. Так просто нам это с рук не сойдёт. Нужна нешуточная сила, чтобы загасить барьер, да не один, да, практически по всей Сети! И, говоря откровенно, мне очень не хочется встретиться сейчас с тем, кто увидит свою работу испорченной и сильно на нас за это обидится.