Бывший лучший друг

— Что значит «пока»? — останавливаюсь возле стола и гневно смотрю на врача.

— Паш, подожди, — вставляет свои три копейки Влад. — А возможно как-то её разбудить? — с мольбой смотрит на мужчину в белом халате.

— Владислав Сергеевич, — официально обращается доктор к моему другу. — Это невозможно. Она сама должна проснуться, иначе…

— Что? — вновь вклиниваюсь в эту светскую беседу.

— Давайте не будем о плохом, — отводит взгляд в сторону, из-за чего в моих жилах вновь закипает кровь.

— Спасибо, Станислав Георгиевич, — обращается мой друг к врачу прежде, чем я взорвусь, и поднимается с ветхого стула. — Мы пойдем.

— Если будут вопросы, найдите меня, — говорит, а втайне, наверное, мечтает, чтоб вопросов у нас к нему больше не было.

— Хорошо, до свидания, — Влад смотрит на меня, кивком головы указывая на дверь.

С удовольствием покидаю унылые стены, так и не попрощавшись с врачом. И какой от него толк?

— Надо что-то делать! — как заведённый, твержу другу. — Другого врача найти, в другую больницу перевезти…

— Мы не можем, — смиренно говорит Владик. — Транспортировать Миллу нельзя, а врач самый лучший в этой больнице.

— Лучший? — ушам своим не верю. — Тогда лучше никогда не попадать к худшим, можно сразу венок заказывать.

— Ты можешь уже успокоиться? — останавливаемся возле палаты Миллы. — Езжай домой, — спокойно и устало говорит друг. — Поспи, проветрись, потрахайся, в конце концов. Сними напряжение. Когда у тебя в последний раз баба была?

— Давно, — машинально отвечаю, до конца не веря, что мы об этом сейчас разговариваем.

— Ты ей в таком нервозе не поможешь, — указывает пальцем на палату. — Уезжай, Паш, — вздыхает. — Мы все устали.

— А ты?

— Я останусь, — прислоняется спиной к двери, — до завтра.

— Я приеду сразу после утренней тренировки, — обещаю сам себе, с горечью осознаю, что не могу сейчас переступить порог этой комнаты. Комнаты, в которой мирно спит Милла. Моя Милк-Милк!

— Хорошо, — соглашается Влад. — Приедешь, побудешь с ней, пока меня не будет. Надо на работе кое-что утрясти.

— Хорошо, — вторю ему, пожимаю протянутую руку и ухожу из больницы, не оглядываясь.

Дорогой проклинаю себя и тысячу раз называю трусом, потому что по-другому меня охарактеризовать нельзя.

Трус. Чертов трус…

Глава 5. Если она не проснётся, я так и не узнаю

— Привет, Паш! — врезаюсь кулаком в подставленный кулак бармена. — Давненько тебя не было.

Я и вправду давно не был в этом клубе, да если уж по-честному, практически нигде не бываю. Куда уж мне, при таком плотном графике.

— Чего налить? — услужливо предлагает мне улыбчивый бармен.

— Отвёртку, — со смешком отвечаю.

— Понятно! Значит, апельсиновый сок.

— Да, давай сок, — нехотя соглашаюсь, хотя до безумия хочется нажраться. А кто меня остановит!? — Стоять! — останавливаю его. — Не надо сок. Давай текилу… бутылку и стопку дай.

Бармен смотрит с лёгким сомнением, но всё же выполняет просьбу. Протягиваю карточку, расплачиваюсь, сгребаю со стола холодную запотевшую бутылку и удаляюсь в самый дальний угол зала. Хочу просто выпить и побыть наедине со своими мыслями. Говорить нет настроения, а бармен сто процентов будет лезть мне под кожу. Работа у него такая, психолог чёртов.

Девять лет назад

— Алло.

— Пашка!? Наконец-то, — слышу взволнованный голос Миллы. — Я тебе уже два часа звоню. Приехала в клуб, а тебя на тренировке не было. Ты где?

— Милк, я у бабы Вали. Ты можешь приехать?

— А что случилось-то?

— Она помирать собралась, — с горечью говорю подруге.

— Как это собралась?!

— Так и говорит, что худо ей. Сначала мне позвонила, а теперь тебя требует. А я тут еле связь поймал, и ты звонишь…

— Через час буду, — обещает Милла и отключается. Теперь она учится на врача, может, поэтому её бабушка зовет. Пока еще ловит связь, дозваниваюсь родителям и прошу их тоже приехать. Бабушка и впрямь совсем плохая стала.

— Паша, — зовёт меня из комнаты.

— Я здесь, бабуль, — подхожу и сажусь на кровать рядом с её исхудалым телом.

— Милла приедет? — с хрипом спрашивает и заходится в сильном лающем кашле.

— Да, — отвечаю, протягивая стакан с водой.

— Расскажи мне, мой мальчик, как твой бокс, — отпихивает чашку от себя.

— Всё отлично, — пытаюсь говорить весело, а сам стараюсь не смотреть, как тяжело опускается и поднимается её грудная клетка, — У меня лучший из лучших тренер. Он итальянец, представляешь? В прошлом году я участвовал в турнире и победил. Но это всего лишь по району.

— У тебя ещё всё впереди, Пашенька, — тихо шепчет бабушка Валя.

— Скоро мне восемнадцать, — продолжаю свой рассказ. — И тренер ведёт переговоры о моём участии в городском турнире. У меня есть шанс стать чемпионом нашего города и выйти на область.

— Ты победишь! — вот так вот просто говорит мне бабушка.

— Посмотрим…

— Верь мне, Паша, ты победишь.

И мне совершенно не хочется с ней спорить. Она часто оказывается права.

В течение часа, как и обещала, влетает запыхавшаяся Милла. Небось, с остановки два километра галопом бежала. Бабушка сразу просит меня выйти, оставить их наедине, и на все мои протесты гневается. Подчиняюсь, выхожу за дверь, хотя до жути хочется узнать, что такого важного она хочет сообщить моей подруге. Но как ни стараюсь прислушаться к их разговору за стеной, слышу лишь невнятное бормотание.

Милка проводит с бабушкой очень много времени, до тех пор, пока не приезжают родители и не отправляют нас восвояси. Мы не хотим уезжать, но на этом настаивает и бабушка Валя. Ничего не остаётся, прощаемся и покидаем дом. Покидаем его навсегда. Потому что тем же вечером бабушки Вали не стало. А родители спустя несколько месяцев продали весь этот обихоженный участок с покосившимся домиком, чтобы погасить долги, которые накопили за всё то время, пока занимаюсь боксом.

Милка так и не сказала мне, о чём они с бабушкой шептались…

Если она не проснётся, я никогда не узнаю…

С этими мыслями поднимаю уже пятую стопку, налитую до краёв, звонко чокаюсь с наполовину опустевшей бутылкой Текилы и отправляю горючую жидкость себе в рот. Горло обжигает, но я даже не морщусь. Одурманенным взглядом обвожу уже заполненный людьми клуб. Сознание вовсю пляшет, картинка размазывается, и всё выглядит каким-то нечётким. То ли от усталости, то ли от выпитого, чувствую, что даже с места сейчас встать не смогу. Несмотря на то, что грудь наполняет лёгкость, ноги отяжелевшие, будто налиты свинцом. Трясу головой в тщетной попытке отогнать навалившееся опьянение. Ничего не выходит, и я, махнув рукой, наливаю ещё одну порцию пойла. Выпиваю, думаю, сейчас отключусь, мысленно пытаюсь собраться и встать, а потом ржу сам над собой и решаю, что если сейчас усну прям за этим столом, то так тому и быть. Насрать! На все насрать!

— Привет, — слышу тоненький голосочек возле самого уха. Поднимаю отяжелевшие веки, старательно фокусирую взгляд и пристально смотрю на подошедшую ко мне девушку.

— Скучаешь? — словно поёт, а не говорит. Хочу сказать, что всё нормально и что веселюсь во всю, но рот почему-то не открывается, а язык не ворочается. Сколько лет я не нажирался? Много, очень много. — Может, познакомимся? — продолжает девчонка. Смотрю на её симпатичное, немного самоуверенное лицо. Скольжу тяжелым взглядом по стройному, почти не прикрытому белым платьем телу и сам у себя спрашиваю: «А что я смогу в таком состоянии?»

— Меня Милла зовут, — протягивает маленькую ручку для рукопожатия.

— Серьезно? — наконец подчиняю свой рот и выдавливаю слово, отвечая на скромное рукопожатие. Охренеть можно от такого совпадения.

— Да, — улыбается девушка… Милла, не выпуская моей руки из своей. — А тебя?