Вещь. Империя Терон

Скольких сил ему стоило молчать, не догадывался никто. Кричать и срываться в такой ситуации было категорически нельзя, поэтому Талаас расходовал на себя резевр, успокаивался заклинаниями и при помощи особых ментальных практик. Обида и горечь разъедали сердце хуже кислоты, но его мучения были не видны окружающим. Он считал, это к лучшему. Ведь ждать сочувствия в сложившихся обстоятельствах было глупо до крайности.

— Раз мы сошлись в главном, — спустя всего несколько минут вмешался в разговор Беэлен, — раз мы решили уходить, нужно отдать соответствующие приказы драконидам. С направлением определимся, пока они формируют отряды.

Его голос звучал холодно и властно, даже величественно. В сторону Талааса Беэлен не смотрел, что только подтверждало худшие опасения — соратник постепенно превращался в предателя, тянущего одеяло на себя.

— В настоящее время командиры отрядов готовят своих воинов, — Талаас изобразил улыбку, стараясь не превратить искривление губ в хищный оскал. — Осознав настроения братства, я сделал необходимые распоряжения.

Он подчеркнул тоном и магией слово «братство», добавил ему тепла и искристого удовольствия. Совсем немного, чтобы не возникло впечатления прикрытого вежливостью внушения.

— О, прямо во время совета отдать нужные приказы. Удобно и своевременно. У мастера ментальной магии всегда есть неоспоримое преимущество, — Беэлен, казалось, нисколько не огорчился. Он вежливо кивнул, улыбнулся вполне искренне.

Билния глянула на любовника благосклонно, кокетливо потупилась, будто устыдилась требовательного тона и категоричности. Фиред выдохнул и впервые с начала разговора посмотрел в глаза Талаасу, глубокая морщина между светлыми бровями белого дракона разгладилась. Общая напряженность спала, даже дышать стало легче.

Один из немногих случаев, когда Талаас с радостью отметил правоту собеседника. Да, у менталиста такого уровня мастерства, как у будущего правителя, всегда есть преимущество. Ненавязчивое, чуть заметное внушение в нужный момент значительно действенней открытого принуждения, ссоры или приказа. Талаас гордился тем, как овладел особенной родовой магией и пользовался умением достаточно часто. В эти непростые дни нужно было сглаживать углы и укреплять свои позиции. Его серьезно тревожило, что последнее время необходимость возникала слишком часто, но показывать беспокойство, как и поделиться с кем-нибудь сомнениями, он не мог.

Талаас немного потянул время, чтобы успеть отдать приказы командирам отрядов до конца собрания. К сожалению, Керинс и Билния использовали эти минуты, чтобы рассказать о происходящем в городе. Будто Талаасу было дело до землетрясений и пожаров! Или до того, что Аррос почти опустел! Щиты братства закрывали замок не только от магических разрядов потока, но и от подземных толчков и пепла, большого и не требовалось! Если жители поняли, что нужно бросать все и уходить, то тем лучше для них. И тем лучше для отрядов драконид — меньше помех на пути. Но, судя по вниманию, с которым к этим бесполезным докладам прислушивались остальные, столь практичное мышление было присуще только Талаасу.

— Конечно, это дело будущего, но нужно будет подумать, что делать со всеми людьми и эльфами, бежавшими из Арроса, — нахмурился Беэлен. — Совершенно очевидно, что возвращаться им в ближайшее время будет некуда.

— Признаться, их судьбы меня совершенно не заботят, — с трудом сдерживая раздражение, ответил Талаас. — Нужно решить первоочередную задачу. Наш народ должен быть в безопасности.

— Если все закончится благополучно, то эти эльфы и люди тоже станут твоим народом, — чуть удивленно возразил Беэлен.

Глядя в голубые глаза соратника, Талаас отчетливо понимал, что начинает ненавидеть этого интригана. Это же надо было суметь одной фразой усомниться в успехе дела и показать, что будущий правитель недальновиден!

После этого сдерживаться было невероятно трудно! Вновь появившиеся из-за частичного превращения когти впились в подлокотники. Талаас чувствовал, как на скулах проступают чешуйки, но все же заставил себя говорить спокойно.

— Когда все закончится так, как должно, эльфы и люди станут моим народом, — твердо ответил Талаас. — Сейчас они лишь помеха на нашем пути. Так что их судьбы, как ты верно сказал, дело будущего.

Беэлен улыбнулся, кивнул и согласился. Несмотря на это и на мирный тон медного дракона, Талааса не покидало отвратительное ощущение проваленного испытания.

Неприятное чувство сохранялось и после собрания, когда все разошлись собирать немногочисленные вещи. Во время беседы с Фиредом, во время разговоров с командирами отрядов Талаас чувствовал себя уязвимым и слабым. Будто каждое его слово взвешивалось на золотых весах и осуждалось. Он злился, избегал Беэлена и любовницы до последнего момента, до встречи братства у синей звезды перед отходом. Но не они усугубили отвратительное настроение, а диск.

Он вращался так быстро, что превратился в светлое пятно. Над ним сформировался столб света, в котором бились магические разряды. Столб уходил в небо и там разделялся на три ярко выраженные и постепенно набирающие силу арки. Диск гудел, трещал и позвякивал сотнями колокольчиков. Каждый звук причинял боль, вгрызался в кости, но оторвать глаза от поднимающегося в небо сияния Талаас не мог. С крепнущим ужасом глядя на это, он отчетливо понимал, что не хотел бы оказаться в тех местах, где арки достигали земли. Но еще хуже было осознание того, что энергия потока и в самом деле могла уничтожить все живое.

Эта мысль, сияние диска и разряды молний ввели Талааса в близкое трансу состояние. Он стоял рядом со звездой, чувствовал необходимость поделиться с ней своей магией. Он знал, что нужно еще больше усилить диск, позволить ему как можно скорей набрать достаточно энергии для последнего удара. Он знал, что и другие хотят делиться магией с диском, хотят помочь ему. Вяло соображая, что, как и его друзья, постепенно подходит опасно близко к звезде, Талаас отчетливо понял свою вину, то, от чего отмахивался последние часы.

Он не послушал Старенса. Он наплевал на предупреждение. Он силой забрал диск и камни. Он сам решил провести ритуал с неполноценным диском, с отсутствующими камнями.

Он виноват в смерти Теферта и драконид.

Он виноват в том, что арки силы разрушают далекие города.

Он будет виноват в том, что диск своим последним ударом уничтожит континент.

Он виноват.

От этого было больно так, будто кто-то руками раздирал ему грудь, пальцами вынимал сердце. Потому так хотелось принести себя в жертву звезде, артефакту и совершенной магии разрушения.

Последний шаг — и Талаас окажется на вершине луча. Последний шаг — и он станет частью великого волшебства. Частью смерти целого мира…

Сильный подземный толчок отбросил Талааса назад. Силира, стоявшая у другого луча, тоже отшатнулась от звезды, не удержалась на ногах, упала. Талаас с ужасом увидел, что все его соратники оказались у вершин лучей! Все собирались пожертвовать свою магию, себя Вещи!

Хрустнул щит, запахло паленой костью. С жутким грохотом от здания откололся кусок. Камни посыпались на площадку. Талаас в последний момент успел прикрыть Билнию от обломков и одновременно оттащить от манящей звезды. Рыжеволосая драконица казалась шальной, опьяненной. Она качалась, нетвердо стояла на ногах, взгляд был пустым, лицо — бледным.

Талаас бросился к ней, схватил за руку. Крикнул остальным, что нужно уходить. Приказ дошел до одурманенных диском драконов не сразу. Керинс, еще не освободившийся от влияния звезды, даже попробовал ступить на синюю плитку. К счастью, его остановил Фиред и, приводя в чувство, пару раз хлопнул по щекам.

— Что? Что это было? — цепляясь за друга, моргал словно вынырнувший из кошмара Керинс.

— Некогда объяснять! — рявкнул Талаас. — Уходим!

Несколько мгновений спустя он вместе с друзьями бежал по коридору к выходу из замка. За спиной обрушилась стена, перекрывая путь на площадку с синей звездой.

Предупрежденные о землетрясениях командиры драконид догадались расположить отряды на открытых местах. Никто из воинов от толчков не пострадал. Это немного успокоило Талааса, как и то, что о его игрушке позаботились. Эльфийка стояла рядом с одним из телохранителей Талааса, раздобывшим для пленницы сковывающие магию кандалы. Бывшая императрица пыталась держаться с достоинством, и это в сочетании с ярко сияющей меткой наложницы доставляло Талаасу мрачное удовольствие.