Танцы Близнецов

«Господи боже мой, прямо-таки Гастон Утиный Нос! Надо ж, вырядился… Ведь жара – дышать нечем! Родятся же на свет такие… такие…» – думал Валдомиро, глядя прямо в глаза директрисе немигающим долгим взглядом и с удовольствием наблюдая, как наливается розовой краской несомненного волнения ее лицо, как нервным движением вдруг поправила прядку волос над ушком, и тогда, по-прежнему не отрывая взгляда от ярких лучиков, гуляющих по радужной оболочке Вероникиных глаз, медленно, глоток за глотком он выпил свой фужер до дна.

Когда официантка принесла сигареты, Валдомиро аккуратно вложил ей в карманчик фартука конверт, полученный днем в показательном детском саду, и негромко попросил:

– Танюша, подарочный наборчик – вон той, пухленькой, будь ласкова.

Смешение произошло само собой и очень естественным образом. Валдомиро пригласил именинницу на танец и на втором такте неожиданно для себя сказал:

– Я чувствовал, что встречу вас здесь…

Она ничего не ответила, а только поплотнее обхватила Валдомирово плечо.

Когда они вернулись с танцевального пятачка, их столики были уже сдвинуты, Гамлет с Полонием наперебой угощали девушек шоколадным ассорти из подарочного набора, Листопад мастерил бутерброд с семгой, а Гастон вел оживленную беседу с Витюнчиком.

– Едрит-ангидрит! Да не может такого быть, – то и дело вскрикивал малютка.

– Именно что может, – настаивал Гастон, – в том-то и дело, что может!

Выросшая компания с удовольствием выпила за здоровье Вероники, загалдела вразнобой и рассыпалась на фракции. Именинница поставила недопитую рюмочку на стол, и Валдомиро завладел ее пухлой ладошкой тут же и безраздельно. Ладошка была теплая, податливая до покорности.

– Сегодня такой день… Ваш день… – заговорил он значительными периодами. – Так хочется сделать для вас что-нибудь приятное.

– Вы уже сделали, – хихикнула Вероника. – Я моментально догадалась, когда официантка принесла этот, как его… ну, коньяк, конфеты… Набор.

– Боже мой, господи, какие мелочи! Ну при чем здесь это? Ничего особенного в этом нет, – говорил Валдомиро, разглядывая игру лучиков в круглых Вероникиных глазах. – Дань элементарного уважения к интересной женщине. Нет-нет, я имею в виду совсем другое…

Вероникина лапка рефлекторно напряглась, и Валдомиро ощутил слабое и влажное пожатие. Именинница наморщила лобик и спросила:

– А вы где работаете?

«Какая мягкая у нее ладошка!.. Просто прелесть, а не ладошка!» – подумал он и небрежно сказал:

– В Художественном фонде. – Вспомнил про командировку, про раствор, усмехнулся и добавил: – Есть такая смешная организация, – бросил рассеянный взгляд на Катрин и добавил еще: – А вообще-то я человек свободный.

– Я – тоже, – тихо сказала Вероника и зарделась, – свободная… Уже второй год. Собственно, с мужем-то я и месяца не прожила.

– Ах! – весело рассмеялся Валдомиро. – Я совсем не об этом! – «Господи, боже мой! Какая она непосредственная, просто прелесть!..» – Я имел в виду – профессия у меня свободная.

– То есть?

– Я художник.

– Как интересно! Вы в самом деле художник? Вы картины рисуете?

– Ну, не совсем рисую…

– То есть?

– Я их режу.

– То есть?!

Валдомиро, довольный произведенным эффектом, отодвинул в сторону тарелку Вероники с горкой оливковых косточек и остатками столичного салата, вынул из портфеля коробочку с резцами, поставил ее перед именинницей, загипнотизированной пассами своего изящного кавалера, сказал:

– Алле-оп! – и откинул крышку.

– Какие маленькие ножички… – прошептала восхищенная Вероника.

– Это не ножички, – строго сказал Валдомиро. – Это резцы. На приличном материале этими резцами можно изобразить, что душе угодно.

– Господи, как интересно, чем только люди не занимаются! А тут собачишься с утра до вечера!.. Будь оно все проклято.

– Послушайте, Вероника Николаевна, – задумчиво произнес Валдомиро, – я вас научу.

– Ой, что вы! – жалобно пискнула именинница.

– Тут главное дело – вкус, – заговорил Валдомиро напористо. – Главное, поверить в себя. Остальное – так, ерунда, голая техника. Это уж по моей части.

– Вы серьезно?! – в совершенном восторге пролепетала Вероника.

Валдомиро решительно хлопнул крышкой чудесного набора.

– Вот мой подарок к вашему дню рождения.

– Ой, что вы! – Вероника затрясла головкой. – Нет-нет-нет! Вы и так! Вы и так! Я ведь моментально догадалась, когда принесли коньяк… и прочее.

– Большое дело – иметь художественный вкус, – с запозданием пробасил Листопад.

– Если есть вкус, резать по дереву – плевое дело! Материал я достану. Собственно, материала у меня куры не клюют, вся мастерская забита черным деревом и палисандром. Я тут на днях имел досуг, посидел с карандашиком и разработал совершенно роскошный барельеф на темы русских народных сказок: зайчики, мишки, Волчок Серый Бочок. К слову сказать, прекрасно подойдет для вашего зооуголка. А то, мне показалось, у вас там не очень-то уютно.

– Катенька! – позвала через стол Вероника. – Я вам обязана: у Владимира Марковича такие интересные идеи! Представляете, он будет учить меня художественной резьбе! Мы будем делать панно для зооуголка!

– Молодец, Владимир Маркович! Золотая голова! – с обворожительной улыбкой сказала Катрин, и Валдомиро ощутил сильный удар чуть ниже колена. Он скрипнул зубами и улыбнулся Катрин в ответ.

Тем временем Вероника сложила губки сердечком и организовала на щечках кокетливые ямочки.

– Я вас хочу о чем-то попросить, – нежно мяукнула она.

Валдомиро сделал брови домиком.

– Можно, я буду называть вас на «ты»?

– Боже мой, господи! – лицо Валдомиро выразило высшую степень умиления. – О чем речь!

Вероника наклонилась к самому уху Валдомиро и зашептала, перемежая фразы каким-то интимным квохтаньем:

– Представляешь, совпадение! Моего дуралея, ну, мужа бывшего, я с ним теперь почти что и не встречаюсь, так, иногда, под настроение… О чем я говорила? – Она наморщила лобик, и Валдомиро увидел, что места хватило только на две складочки. – Ах да, мой-то благоверный – тоже Владимир, тезка твой. Знаешь, как я его называла?

– Нет, – кротко ответил Валдомиро, обескураженный быстротой и легкостью, с которой именинница перебросила стрелку отношений.

– Вовик! И тебя буду называть – Вовик! Вовик! Вовик!

– Друзья зовут его Валдомиро, – деликатно вмешался Листопад, – так что, если…

– Вал-до-ми-ро… – по слогам повторила Вероника. – Чудное имя. Никогда не слыхала.

– Это из книги, – учительским тоном принялся объяснять авиатор. – Так звали одного молодого человека – он жил в Бразилии: Валдомиро-Гуляка.

– Гуляка? Что еще за Гуляка? Пьяница?

– Ни в коем случае! Пьяница здесь абсолютно ни при чем. Просто он любил жизнь: праздники, шум, различные мистификации. В общем – повеселиться. Он и умер-то на карнавале.

– Господи, что еще за страсти такие! Надо ж додуматься – умер на карнавале?! Что ж это за карнавалы такие, где богу душу отдают?

– Да уж есть такие… – куда-то в сторону сказал Валдомиро, и ему вспомнилась Юлия, которая как раз и придумала назвать его – Валдомиро… И которая ждет не дождется его, Валдомирова, письма! Обещанного и даже внесенного в план дня!..

Искусственные фиалки над розовым ушком именинницы вдруг показались ему мещанскими и жалкими, ямочки на щеках – провинциальными, лобик вызывал смех, а родинка была просто неприятна.

«Боже мой, господи, насколько Юлия интереснее и тоньше, – думал он, и сердце его наполняла истома. – Да и провожать ее никуда не нужно…»

Неожиданно ему стало одиноко и грустно. Он возвратил пухлую ладошку на Вероникино колено и пробормотал:

– Извини, пожалуйста, я отлучусь. Ровно на минуту.

У самых дверей он вспомнил, что так и не купил стиральный порошок, ресторанными кулуарами пробрался в буфет и на последнюю пятерку приобрел плитку шоколада «Бабаевский».

– Надо же, везет нам на встречи, – трещала бравая Мадам. – А я смотрю – знакомый вроде бы портрет! Думаю, скоро ночь на дворе, надо парня прихватить. Вы мне сегодня полплана сделали. Артисты… Где же папу-то потеряли?