Призраки войны

Глава 23

Утреннее солнце проникало сквозь стеклянный потолок гимнастического зала санатория “Фолкрофт”, а Мастер Синанджу тем временем прилаживал заряженный магазин к старому пулемету Томпсона.

Когда раздался долгожданный стук в дверь, Чиун мило поинтересовался:

– Кто там?

– Это я, Римо.

– Входи, Римо, – позвал Чиун ученика и, когда дверь открылась, начал стрелять из пулемета. Пулемет затрещал, как пишущая машинка, подсоединенная к мощным колонкам усилителя.

Увидев несущийся прямо на него поток пуль, Римо отскочил в сторону. От соснового пола, прямо у него под ногами, начали отлетать щепки.

– Чиун! Что ты делаешь? – заорал Римо. Пули следовали за ним по пятам.

Римо на полном ходу врезался в стену и зигзагами побежал вверх. Место сосновых щепок заняли кирпичные крошки, которые стали отлетать уже не от пола, а от стены. Римо побежал по потолку вниз головой. Когда он добежал до противоположной стены, магазин опустел.

Римо врезался в противоположную стену, на полпути вниз слегка споткнулся и чуть не упал. Но кое-как восстановил равновесие, сбежал со стены и мягко приземлился.

Лицо его было искажено яростью.

– Ты что, убить меня хотел?!

– Для человека, забывшего Синанджу, ты довольно неплохо взошел на дракона, – невозмутимо заметил Чиун.

– Ох, – вздохнул Римо, глядя на изрешеченный пулями потолок.

В зал заглянуло бледное лицо, принадлежащее Харолду В. Смиту.

– Теперь безопасно? – поинтересовалось лицо, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Заходите, Смитти. Я как раз собирался сообщить новость Чиуну.

– Какую новость? – насторожился Чиун.

– К Римо вернулась память, – пояснил Смит.

– Я это уже доказал, – заметил Чиун и отложил в сторону пулемет.

– Это случилось сегодня утром, – поведал Римо и щелкнул пальцами. – Вот так: раз – и я все вспомнил. – Выражение лица при этом у него было самое невинное.

– Так просто? – недоверчиво спросил Чиун.

– Смит говорит, что, может быть, это временно.

Чиун подошел к Римо и пристально вгляделся в его лицо.

– А ты абсолютно уверен, что помнишь все?

– Все, – подтвердил Римо.

– Это хорошо, – заметил Чиун и взял Римо за локоть.

Римо взвыл от боли и согнулся пополам. Чиун ухватил Римо за мочку уха. Изящные пальцы с длинными ногтями сильно сжали ухо. Римо завыл еще громче.

– Это тебе за то, что ты исчез, не испросив моего разрешения, – пропел Чиун.

– О-о-о-о-о!

– Это за то, что из-за тебя было нарушено мое нерушимое слово, данное Императору.

Римо грохнулся на колени.

– У-у-у-у-у! Пожалуйста, папочка, не надо!

– А это за то, что ты назвал меня косоглазым.

– Я вовсе не имел в виду…

– А в качестве наказания отныне и впредь в твои обязанности вменяется уход за моим верным элефантом. Ты будешь чистить его два раза в день. Но сначала ты искупишь все то зло, которое совершил, тем, что проведешь неделю на крыше “Фолкрофта” – без пищи и воды, открыв грудь воздействию жестоких стихий… Впрочем, менее жестоких, чем ты сам.

– О, Мастер Синанджу! – в отчаянии взмолился Смит. – Мне кажется, не стоит обвинять Римо во всех этих грехах.

– Не стоит обвинять Римо?! – возопил Чиун. – А кого же тогда обвинять, если не Римо? Или вы один из тех американцев, которые утверждают, что если дети ведут себя плохо, то вся вина ложится на родителей?

– Не совсем так, – ответил Смит. – Дело в том, что Римо не может нести ответственность за свои действия. У него было помутнение памяти.

– Ах, вот как! – с важным видом воскликнул Чиун и отпустил Римо. Римо принялся потирать ухо. – Мутная память. Но остается вопрос: когда у него помутнела память – до того, как он покинул эти берега, или после?

– Я не помню, – поспешил заявить Римо.

– И я ему верю, – поддакнул Смит.

– Тьфу! – в сердцах сплюнул Чиун. – Я полагаю, вы верите и в эту сказочку про то, как он проснулся сегодня утром и все сразу вспомнил?

– Это вполне правдоподобно.

– И кроме того, – сказал в свое оправдание Римо, – всем стало лучше от того, что я сделал. Вьетнамцы хотели всех собак навешать на нас, а я им ответил тем же.

– Я разговаривал по телефону с президентом, – сообщил Смит. – Военнопленных и детей американских солдат допросили. По их словам получается, что их освободил пожилой вьетнамец, который привел их к американской подводной лодке. Римо они знают только в лицо, но не по имени. И военнопленные полагают, что это тоже какой-то пропавший без вести американский военнослужащий, которого перевели в этот лагерь незадолго до побега. Конечно, вьетнамские дети американских солдат знают больше, но они согласились забыть о той роли, которую Римо сыграл в их освобождении, и – просто в качестве меры предосторожности – они поклялись никогда не появляться на экране в шоу Копры Инисфри. Нам очень повезло, что Римо попал во Вьетнам, воспользовавшись чужим паспортом. Так теперь все в истории и останется.

Чиун сказал свое веское слово:

– Есть одна маленькая просьба, о Император! Когда историки будут писать отчет об этом событии, можно назвать меня корейцем, как оно и есть на самом деле, а не вьетнамцем?

– Простите, но это разрушит всю нашу легенду.

– Тогда я просил бы вас проследить за тем, чтобы обо мне вообще не упоминали, – огорченно произнес Чиун и вышел из зала, не в силах скрыть раздражения.

– А как насчет капитуляции? – спросил Римо, когда за Чиуном закрылась дверь.

– Я обсудил с президентом и этот вопрос. Боюсь, что это бесполезная бумага, – ответил Смит, доставая из кармана смятые листки и передавая их Римо.

– Даже когда мы победили, нам не дают возможности воспользоваться плодами нашей победы, так? – заметил Римо.

Смит откашлялся.

– Думаю, вам приятно будет узнать, что Янгблад был похоронен на Арлингтонском мемориальном кладбище со всеми подобающими почестями.

– Он заслуживал лучшего. Он заслуживал права жить!

– Попытайтесь забыть об этом.

– Почему вы мне заранее не сказали о похоронах? Я бы тоже пошел.

– А я бы вам не позволил, – сказал Смит и направился к двери.

– У меня такое чувство, что я не до конца исполнил свой долг.