Призраки войны

Лан решила прикрыть его огнем. Она стреляла во все стороны и скрылась в танке только после того, как Римо проскользнул внутрь и уселся на сиденье водителя.

С трудом отдышавшись, Римо приказал:

– Закрой все люки. Мы отсюда сматываемся. Быстрее!

– Почему? – удивилась Лан, но выполнила приказ. – Ты их всех убил.

– Только не его, – пояснил Римо. – Я не убил Капитана-Невидимку. Он опять смылся.

– Кто?

– Офицер северо-вьетнамской армии, которого я убил во время войны. А сейчас я опять его встретил. Он где-то там.

Римо повел танк вперед. На пути попалась еще одна воронка, и танк сильно тряхнуло.

– Думаю, надо спихнуть эти вертолеты с дороги, – предложил Римо.

– Они пошлют еще.

– Не переживай, – вытирая грязь со лба, попытался успокоить девушку Римо. – Пока что у нас дела шли неплохо.

– Тогда почему ты такой испуганный? – спросила Лан, перезаряжая магазины автоматов.

– Я ничего не боюсь.

– Неправда, ты боишься Капитана-Невидимку. Я это вижу у тебя на лице.

Римо ничего не ответил. Танк нырнул в воронку, и в перископ ничего не было видно. Римо подбросило вверх, и он больно ударился плечами – с его ростом находиться в танке было нелегко. Лан схватилась за поручни. Танк сначала выровнялся, потом задрал нос вверх и начал карабкаться по склону воронки. Гусеницы месили грязь.

Когда наконец танк снова выбрался на дорогу, Римо перевел дух.

– На какое-то мгновение мне показалось, что мы пропали, – признался он. И вдруг воскликнул: – О, черт!

– Что такое? – спросила Лан, наклонившись вперед.

– Смотри!

Лан пригляделась и сквозь узкую щель увидела человека в изорванной форме офицера вьетнамской армии. Человек стоял прямо посреди дороги. В руках он держал автомат Калашникова. Но не как оружие, а как древко флага, к которому было прикреплено белое полотнище.

Римо остановил танк.

– Он хочет сдаться, – тихо сказала Лан.

– Я ему не верю.

– Тогда задави его.

Римо задумался.

– Это не поможет, – наконец сказал он. – Он и так уже мертвый. Возьми автомат.

Римо откинул крышку люка, вылез наружу и нацелил автомат в изрытое оспой лицо Капитана-Невидимки. Лан тоже держала вьетнамца на прицеле.

Капитан Дай Чим Сао что-то выкрикнул по-вьетнамски.

– Что он говорит? – спросил Римо у Лан.

– Он говорит, ты уничтожил его отряд.

– Скажи ему, что я это заметил.

– Он хочет знать, чего ты хочешь.

– Я хочу убить его наверняка. Впрочем, нет, не говори ему этого.

– А что мне ему сказать?

– Скажи ему, – медленно начал Римо, – что я хочу, чтобы он капитулировал.

Лан перевела ответ Римо на вьетнамский. Капитан Дай что-то прокричал в ответ.

– Он говорит, что он сдается, – перевела Лан.

– Не он один. Все. Я хочу, чтобы Вьетнам признал свою капитуляцию. Безоговорочно.

Лан перевела. Гнусную рожу капитана Дая всю перекосило. Ответ его прозвучал резко.

– Он говорит, он только капитан. Не может сдаться за все правительство.

– Ну тогда скажи ему, пусть попрощается со своей задницей, – прошипел Римо и поднял автомат.

Капитан Дай бросил оружие и что-то отчаянно закричал.

– Он говорит, что у него есть предложение получше, чем капитуляция, – тут же перевела Лан.

– Лучше ничего быть не может, – огрызнулся Римо.

– Он говорит, что знает, где находятся американские военнопленные. Он отведет тебя. Ты заберешь американцев и оставишь Вьетнам в покое.

– Что ж, это похоже на капитуляцию, – заметил Римо и опустил автомат. – Скажи ему, что я согласен.

Глава 19

Капитан Дай Чим Сао знал, что проиграл. Целых два танковых подразделения под его командой были уничтожены одним-единственным американцем, которому помогала девчонка-полукровка. Еще до того, как погиб последний солдат, капитан Дай понял, что ему грозит позор. Собственная смерть страшила его гораздо меньше.

И поскольку из двух зол – позора и смерти – смерть являла собой меньшее, в голове капитана Дая родился план. Когда последний танк взорвался и пламя объяло его, капитан Дай незаметно выскользнул из “лендровера”, сквозь заросли прокрался к поврежденному вертолету и нашел рацию. Рация, на его счастье, работала.

Он передал по радио свои координаты и сообщил на все близлежащие базы, каким путем предполагает следовать дальше.

– Нам никто не должен препятствовать, – добавил он. – Это приказ. Вы обязаны мне повиноваться.

Привязав промасленную тряпку к стволу автомата, капитан Дай вышел на дорогу и встал на пути у надвигающегося на него танка, зная, что самое худшее, что его ждет, – это быть раздавленным неумолимыми гусеницами.

И вот теперь капитан Дай сидел на танке прямо под пушкой, а девчонка-полукровка держала его на прицеле.

Долгие часы танк катился вперед по дороге, останавливаясь только за тем, чтобы заправиться. Запасные канистры с топливом были закреплены снаружи.

Ярко-красное солнце опаляло обнаженную голову капитана Дая. Но на лице его играла гнусная улыбка. Ни американец, ни девчонка этого видеть не могли.

Сам того не ведая, американец направлялся прямиком в расставленную для него ловушку.

Спустя несколько часов танк уже ехал по узкой грунтовой дороге в джунглях, явно пробитой множеством прошедших по ней машин.

Сидя на водительском месте, Римо окликнул Лан:

– Спроси его, далеко ли до лагеря.

Лан перевела вопрос. Капитан ответил, Лан перевела ответ:

– Он говорит, скоро, скоро.

– Он уже давно так говорит, – проворчал Римо. Лан промолчала. Дорога сужалась. Римо изо всех сил старался не задевать обступившие со всех сторон дорогу деревья. Работенка не из легких.

Было еще светло, когда дорога вдруг сделала крутой поворот. Джунгли сразу кончились, и перед танком оказалось открытое пространство. От неожиданности у Римо и Лан захватило дух.

– Римо! – вдруг закричала девушка.

– Да-да, вижу, – отозвался Римо, вглядываясь в перископ. – Это, наверное, и есть лагерь.

– Нет, – уныло заметила Лан. – Не лагерь.

– А что же еще? – стоял на своем Римо.

– Да, лагерь. Но посмотри в сторону.

Кто-то по-вьетнамски выкрикивал какие-то приказания.