Призраки войны

– Мы вернемся после рекламной паузы. Потом микрофон выпал у нее из руки, и она зарыдала. Римо с отвращением покачал головой и сошел со сцены. Студию уже очистили от публики. Операторы сидели за камерами с равнодушным видом, словно все, что они только что засняли, происходило в муравейнике, а не в человеческом сообществе. Режиссер программы пришел в себя и, увидев неподвижно распростертую на полу тушу Копры Инисфри, затравленно воскликнул:

– Нет, только не это – только не Копра!

Закрыв лицо руками, чтобы не попасть в объективы телекамер, Римо выскользнул через запасной выход и принялся искать Чиуна. Мастер Синанджу был в вестибюле. Чиун попирал ногами судорожно дергающегося вьетнамца с тоненькими усиками. Вьетнамец изрыгал проклятия, и Чиуну пришлось усмирить его шлепком сандалией. В руках у Чиуна были целые гроздья вьетнамцев, которых он держал своими тонкими изящными пальцами с длинными ногтями за воротники рубашек.

– Ну, вот, – горько заметил Чиун, – опять ты взвалил на меня самую грязную работу.

Римо без слов поднял залитые кровью руки.

– Я допускаю, – продолжал Чиун, – что бывают работы и погрязнее, чем ловля кишащих вшами вьетнамцев. – И выпустил своих пленников.

– Который из них нам нужен? – спросил Римо.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Чиун. – У всех вьетнамцев лица похожи на подгоревшее печенье. Как можно отличить одно печенье от другого?

– Я не видел лица убийцы. А ты?

– Нет. Я преследовал его до этого самого места, но со спины они все друг на друга похожи.

– На нем была голубая рубашка, – сказал Римо, внимательно разглядывая вьетнамцев, пойманных Чиуном. В голубую рубашку был одет только один из них.

– Ты, – обратился к нему Римо. – Вот ты-то нам и нужен.

– Нет! – запротестовал вьетнамец. – Я не стрелял. Я американец. Натурализованный.

Римо схватил вьетнамца за запястья и легонько сжал их, пальцы у того разжались, а кисти безвольно повисли. В руках ничего не было. Римо наклонился и понюхал ладони.

– Порохом не пахнет. Давай обнюхаем остальных. – И Римо учинил тотальную проверку. Ничьи ладони не пахли порохом – а обоняние у Римо было так хорошо развито, что он учуял бы этот запах и спустя несколько часов после стрельбы. На всякий случай он обыскал всех вьетнамцев. Ни один из них не был вооружен.

Чиун расхаживал туда-сюда по спине вьетнамца, распростертого на полу.

– Этот тоже не вооружен, – сообщил Чиун.

– Ты упустил его, – упрекнул Римо.

– Я старался. Но как можно было ожидать, что в одном месте окажется сразу так много вьетнамцев? Может быть, нам надо одному из этих негодяев оторвать голову и принести ее Императору Смиту? Кто сумеет заметить подмену?

– Мы сами, – ответил Римо. – Ладно, пошли. У нас есть важные дела.

– Да? – удивился Мастер Синанджу и сошел со своего вьетнамского пленника. Выходя из здания, Чиун вытер ноги о коврик у дверей.

– Какие дела? – поинтересовался Чиун, заметив решительное выражение лица Римо.

– Там, в студии, я дал обещание. И теперь Смит должен помочь мне его исполнить.

Глава 7

Римо нервно расхаживал по номеру “люкс” в отеле “Центральный парк”. Он уже смыл кровь с рук и переоделся. Вместо белой майки и коричневых брюк на нем теперь была черная майка и серые джинсы.

– Где, черт побери, Смитти? – в двенадцатый раз спросил Римо. – Он же сказал, что перезвонит.

– Императорам светит их собственное солнце, – глубокомысленно изрек Чиун. – Это старая корейская поговорка.

Мастер Синанджу сидел на циновке, внимательно и с озабоченностью наблюдая за Римо. Он не мог припомнить, видел ли он когда-либо своего ученика в таком напряжении. Сейчас Римо больше напоминал типичного неврастеника-американца и вовсе не был похож на то, чем он был на самом деле, то есть на наследника Дома Синанджу – самого великого Дома ассасинов в письменно зафиксированной истории человечества.

– У тебя неправильное дыхание, – заметил Чиун.

– Это мое дыхание! – огрызнулся Римо.

– Ты теряешь энергию, расхаживая туда-сюда. Если хочешь избавиться от стресса, займись упражнениями.

– Это не стресс. Это нетерпение. Сейчас я снова позвоню Смитти. – И Римо потянулся к телефону.

Он набрал номер, даже не отдавая себе отчета в том, что делает. Когда механический голос компьютера сообщил Римо, что номер набран, неправильно, Римо в раздражении швырнул трубку.

– Черт бы его побрал! Его даже нет в кабинете. Этот гнусный голос у него вместо “занято”.

Чиун, глядя на заходящее солнце, произнес:

– Странно. Обычно Император задерживается в замке “Фолкрофт” значительно дольше этого часа. Быть может, его поразила какая-нибудь незначительная хворь?

– Нет, только не Смита. У него в жилах течет не кровь, а какая-то ядовитая смесь, от которой даже бактерии дохнут.

– Внимание! – вдруг воскликнул Чиун и кивнул на дверь.

– Что такое? – раздраженно спросил Римо.

– Если бы ты сконцентрировал свое внимание на дыхании, а не на своих непонятных волнениях, то расслышал бы шаги Императора Смита. Он уже за дверью.

– Что?! – заорал Римо и, подскочив к двери, рывком распахнул ее.

Взору Римо предстало удивленное, желтое как лимон и с таким же кислым выражением лицо доктора Харолда В. Смита. Смит был облачен в белый комбинезон с красным овальным значком над нагрудным карманом. Надпись на значке гласила: “Фред”. В правой руке Смит держал маленький бачок со шлангом и насадкой, а в левой – потрепанный кожаный чемоданчик.

На высоком лбу Смита, обрамленном редеющими волосами, залегли глубокие складки. И хотя дверь была открыта, он все равно нарочито громко постучал.

– Что такое? – спросил Римо.

– Санитарная обработка, – громко и отчетливо произнес Смит. – Откройте, пожалуйста.

– Открыто, – ответил Римо.

– Тс-с-с, – предостерегающе прошипел Смит. Повертев дверную ручку, он снова громко произнес: – Извините за беспокойство, сэр. Можно войти? Это займет всего одну минуту.

Римо закатил глаза и так же громко и отчетливо сказал:

– Да-да, конечно, мистер Санитарная обработка. Заходите, пожалуйста.

Но дверь за Смитом он захлопнул с таким грохотом, что Смит от неожиданности уронил свой бачок и тот глухо стукнулся об пол.