Привиденьевые

– Я, что ли, дурачком останусь?

И откуда-то смеялось над ним.

Чемоданы – это был багаж его знаний.

Теперь шёл совершенно безупречный – начисто лишённый смысловых координат, полый односоставный тип жизни. Он шёл и тут же внедрялся всеми своими состояниями в кромешную пустоту, и только так видел в ней какие-то очертания, одушевлённые сгустки городов и деревень.

Он видел эту силу, которая тут правила: свадьбы по привороту – невеста сидит гулкая, деревянная как колба без жидкости. Футбольный ассистент разбрызгивает голубиную кровь по вражеской раздевалке. На севере страны наводнение, вода по пояс – грязная жижа, всё плавает, дом плавает, лежанка подрагивает на волнах. В итоге женщина родила на дереве. Приплыл журналист: фотография, интервью, приз от редакции. В следующий раз восемь родили на дереве. Расселись по веткам и ждут своей очереди.

– Всякая жизнь умеет себя воспроизводить.

– Но некоторая просто не может остановиться.

Немного отпустило. Бах шёл по деревянному лесу, и растения намекали ему. Он видел, как они связаны между собой – крепче, чем видом. Они общались, делили на всех минеральные вещества из почвы, засыхали в одну сторону. Может быть, имели сексуальную жизнь… Сейчас он поверил бы этому.

Выбрался из леса; наконец, в городе. Двинулся по улицам и чувствовал, как все боялись здороваться друг с другом, говорили: «Через рукопожатие колдуны воруют мужское достоинство». Нельзя было смотреть в глаза, дотрагиваться до людей случайно, даже если автобус, давка – везде жертвы, скажут: «Орган усох и вжался в брюшную полость». Всегда так говорили, а потом могли палками забить. Главное – не смотреть в глаза. Страх у них сильнее реальности. Из страха вырастают ноги и несутся по своим делам.

Дома́ брошенных детей: заподозрены в колдовстве, избитые жёны – причина: ведьмы. Стоило кому-то отойти от общих правил, сделать что-то странное, выделиться из толпы, быть слишком умным или слишком глупым, его ловили и жгли.

Чернильные мозги – куда они завели; огляделся и понял, что никогда тут не был, и если это воспоминание, то оно идёт не от пережитого впечатления, а просто само от себя. Что же, такое тоже подходит. Он прошёл в ком-то по улице – там горел не человек, но дом. Около дома сокрушался мужчина – рыдал, тушил слезами. Понятно: из зависти подожгли, свои же. Тут стать богатым, значит связаться с тёмными силами – общество не потерпит.

– Ну и дела.

Напитался жертвами, двинулся к центру. Тут сидели на капуланах перед горкой апельсинов мелкие предприниматели, весь город сидел: купить апельсины мешком, продать по штуке, пожарить кукурузу на решётке – жареная дороже, сварить яйцо и продавать варёное яйцо.

Сложно было оценить степень искажённости сознания. Восточный тик нгоро-нгоро, бумажные пляжи и состояние победителя – всё смешалось внутри. Это какое-то откровение? В воздухе повисла иллюзия ответа, вот-вот выпадет бегущая строка, и тогда надо будет догонять, бежать за строкой, пока не прочитаешь. Если появляется вопрос, то всегда существует обратная связь. И тогда интуиция открывается, и становится немного понятней.

– Вот и теперь.

Всё было так медленно, что он мог в это всматриваться; конечно, не самая здоровая видимость, но намёки почти безболезненны. Он стоял на этом пути и чувствовал, как происходила сверка оригинала с человеком. Где-то был оригинал его самого, и сейчас его сверяли с носителем информации о человеке.

Он шёл и ощущал этого мима за спиной, какие-то движения – точь-в-точь. Что-то повторяло его, оно было не одно – всё повторяло его. Человек услышал свой голос – он тянул какой-то звук в попытке избавиться от эха. Но двойник усиливался внутри, а потом стали появляться другие двойники. Они выскакивали на него формами растений, погодой, лучом, рельефом земли – он был во всём этом. Это всё был его оригинал, с которым его постоянно сравнивали.

– Что я тут делаю? – подумал человек и наскочил на свою цель.

Она торчала впереди него, как интуитивное зеркало, в ней горело озарение. Человек попробовал присвоить его, но пока ещё не знал, как присваивать озарения, и тогда он решил начать с ориентира. Вспомнить про ориентир. Вот так, да: узнать секрет, влезть туда – в тонкие миры.

Быстро пролетел по городу и нашёл это: посреди города кипела огромная батарея. Защита со всех сторон: так просто не протиснешься. В голове – «лазейка». Двинулся напрямую, но тут что-то ударило его со всей силы…

И он оказался в ударе. Парил где-то на лугу, как будто только что понял, что он – летающее насекомое. Здесь он и Нинель впервые поцеловались. Стояли на камне, и около них прыгала лягушка: испугались лягушки и стояли на камне. Вернее, только она стояла одна, а он обнимал её шарообразно, как будто испытывал их на общее целое.

– Тебе нравится лето?

– Мне – осень. Я люблю осень, но здесь её нет. Я люблю разноцветные листья, и как они летают. Мне нравится осень.

– А мне нравишься ты.

И на этой простенькой фразе они поцеловались. Сначала было просто приятно, но потом мужчина почувствовал жжение во рту, впиталась последняя капля – что-то тёмное, очень знакомое… Это же чернила! Чернила закончились, и гул начался, заворачивание новой спирали. Он кинул руки на лицо, разорвал глаза – это был теперь единственный способ проснуться. Он разорвал глаза и увидел перед собой курандейру. Она сидела около него в смешных очках и читала газету вслух.

– Вы чего это делаете?!

– Сам видишь. Что ещё за чушь была в твоей голове в конце?

– Как будто это можно контролировать!.. Я видел Нинель.

– Это был обычный сон. Люди любят возвращаться через приятные ситуации.

– Но откуда вы знаете, что она приятная?

– Ты улыбался и причмокивал.

– Да уж, тактичности вам занимать и занимать.

Бах недружелюбно цокнул и попытался сесть, но пока не вышло: тело было мякотное, неустойчивое. Подложил травяную подушку под руку, посмотрел на газету – местные новости.

– Вы что, читали мне про всех этих колдунов, про женщину на дереве, про усыхание органов и апельсиновые дороги? Я думал, всё по-настоящему… Это же нечестно! Все колдуны так работают?

– Я ничего не знаю про других колдунов, а мои секреты при мне. Ты расскажи лучше, почему ты так быстро вернулся?

– У батареи немного застрял, там такой жар, и сразу все эти двойники полезли. В общем, внутрь войти не удалось. Там какая-то блокада… Возможно, они меня обнаружили и выкинули.

– Это плохо.

– Да я понял уже.

– Надо бы разобраться, как они опознали человеческое вторжение.

– Может, у вас есть что-нибудь почитать по теме проникновения в закрытые структуры?

– Откуда, милый?

– И что нам делать?

– Будем ещё пробовать.

-–

Так странно, что люди становились очевидцами величайшего чуда, смотрели на него в упор, но ничего не видели. Они сожмуривали лица и болтались внутри квартир что резиновые шары, а вокруг Африка пылала невероятными цветами, квадратными зубами шаманов и танцами под космическим полотном. Африка была невинна, как первичная идея мира. Она была прекрасна, как неиспорченное предвкушение. Но этого никто не видел. Люди были замурованы в собственных границах, люди были отрешены от чуда.