Страница 4 из 11
– Да это я! Bonjour tonton Эрнестэ! Надеюсь, вы ещё помните, я вас тогда так и звала… – улыбаясь очаровательной белоснежной улыбкой, поздоровалась Мариночка и добавила, но уже на чистом французском языке.
– А что это ваш племянник Пьер молчит, он что немой или же стесняется,… а может, увидел, какие виражи наши аэропланы могут выделывать и язык прикусил. Небось, ему такое только сниться… – весело подтрунивая над молчанием Пьера, засмеялась она.
– Здрасте, а я Пьер… – начиная приходить в себя, выпалил он, чем тут же вызвал бурный смех теперь уже у всей компании.
– Ну, наконец-то заговорил,… так будем же знакомы, я Марина… – заливаясь душистым смехом, ответила Марина. Тут уж и Пьер, окончательно очнувшись, смущённо заулыбался.
– Да вы меня извините, я просто не ожидал, что такая молоденькая мадмуазель и так может управлять аэропланом! Марина вы такая смелая, такая отчаянная, ну просто молодец! – выдохнув остатки неуверенности, воскликнул Пьер.
– Да ладно, что уж там! Пьер, давай сделаем так, ты пилот и я пилот, оба мы лётчики и чтобы не терять зря времени на излишние любезности, сразу перейдём на "ты", и без всяких церемоний займёмся делом. Отец сказал, ты тут хочешь всё посмотреть? – хитро прищурившись, спросила она.
– О да, конечно! Определённо желаю всё здесь увидеть, и даже хотел бы пролететь пробный кружок! Вот только у меня с собой нет лётного шлема… – в восторге от того какой непринуждённый и в тоже время деловой оборот принимает их разговор, расплывшись в улыбке сказал Пьер.
– Но это не проблема, я с готовностью одолжу тебе свой шлем! – весело отреагировала Марина и лихо с каким-то мальчишеским задором скинула со своей головы шлем. В тот же миг, из-под него переливаясь солнечными гроздьями света, высыпались завораживающие белокурые локоны её чудесных пышных волос.
– Держи! – предложила она шлем Пьеру. А у того от удивления опять открылся рот и расширились глаза.
– Ба,… да какая же ты прелестница! Смотрите-ка, и лётчица, и отважная, да ещё и красавица всем на загляденье! Ну, граф, ну батюшка! Да ты нам и впрямь сегодня сюрприз устроил! – ахнул от такого преображения дядя Эрнст знавший Марину ещё забавной малышкой с жиденькими косичками.
– И не говори дружище, видишь, как дети быстро растут. Пойдём-ка мы с тобой лучше на аэроплан посмотрим, а молодые пусть поговорят о своем, о лётном. Не будем им мешать… – усмехнувшись в усы и хитро подмигнув, заметил Орлов и, взяв своего старинного приятеля под локоток, повёл в сторонку.
– Ну что же ты опять замолчал, я что-то не так сделала или ты передумал лететь? – по-прежнему протягивая шлем опешившему Пьеру с улыбкой спросила Марина.
– Да что ты, нет, я не передумал, ни в коем случае! Я прямо сейчас готов лететь, можешь не сомневаться! Только вот дай чуть времени освоиться с техникой… – взволнованно протягивая руки за шлемом, встрепенувшись, ответил Пьер.
– Ага, значит так! Ну, тогда давай готовиться! Рассказывай, как ты управляешься с самолётами, говори как есть, ничего не скрывая, я хочу знать всё… – отдав ему шлем, спросила Марина и приготовилась слушать. Пьер, ни минуты не медля, принялся рассказывать.
Он как настоящий оратор на трибуне, сжав в руке шлем и отчаянно им размахивая, стал с большим энтузиазмом пояснять Марине, как он поступает в различных ситуациях. Будь то взлёт или посадка, заход на глиссаду, или вывод аэроплана с виража. В общем, рассказывал ей всё, что только мог знать лётчик. Всё вплоть до заправки топливом и его наличии. А надо отметить, что самолёты тогда работали исключительно на чистом спирте, и в этом деле тоже были свои тонкости и трудности.
А Мариночка всё слушала и слушала его, лишь изредка вставляя кое-какие свои сугубо технические замечания. Пьер же заливался пред ней словно весенний соловей, с каждой минутой объясняя ей всё новые и новые премудрости французского пилотажа. Они и не заметили, как неспешно отошли ото всех в сторонку и побрели по полю. Притом нисколько не обращая внимания на то, что творилось вокруг них. Ребята со знанием дела увлеклись обсуждением, и по очереди жестикулируя руками, то Пьер, то Марина, каждый изображал свои коронные взлёты, виражи и сложные посадки.
– Дети нашли общий язык… – глядя на них со стороны, заметил граф, обращаясь к Эрнсту.
– Согласен дружище… – довольно улыбаясь, ответил тот, наблюдая за ребятами. Уж он-то понимал, какие сейчас страсти кипят в душе у его племянника. Пьер, невзирая на столь интересную тему обсуждения, никак не мог оторвать свой взгляд от очаровательного лица юной собеседницы. Он всё никак не мог налюбоваться её прелестной внешностью. Да оно и понятно, дядя Эрнст был прав, говоря, что Марина, подрастая, превратилась в невероятную красавицу. Её большие, чуть с лукавинкой, голубые, как лазурное море глаза, производили на Пьера умиротворяюще умиляющее впечатление. Марине стоило лишь краем глаза взглянуть в его сторону, как ему уже чудилось, что на него смотрит очаровательный ангел, спустившийся с небес, а не простая русская девушка.
А что уж говорить о её яркой, ослепляющей своей белизной, улыбке. Когда Мариночка, смеясь над его сумбурно-потешными объяснениями, улыбалась ему, Пьеру казалось, что он сейчас же задохнётся от счастья, а его сердце выскочит наружу. И он, словно боясь, что беседа вот-вот прекратиться, и Марина уйдёт, всё говорил и говорил, не желая останавливаться. Да и Марина, глядя на его по-юношески энергичную и темпераментную манеру держаться, не осталась равнодушной к его внешнему обаянию.
Через каких-нибудь полчаса общения, Мариночка пришла в восторг от его умения убедительно и живо изъясняться. Ей приятно понравилось, как у него при этом зажигательно блестят глаза, двигаются руки, как шевелятся его нежно-пушистые усики, и как он смотрит на неё. А главное Пьер был, так же как и она увлечённо влюблён в небо. И спустя час, найдя тысячи точек соприкосновения, молодые люди, крепко сдружившись, были готовы вместе покорить любые горы. Уж так они пришлись друг другу по нраву. А ещё немного погодя полностью обсудив все тонкости и премудрости школы высшего пилотажа, друзья решили приступить к делу. Как раз к этому времени механики привели аэроплан в надлежащий вид, заправили, и подготовили к очередному и полёту.
– Ну как дела?… – спросила Мариночка, когда они, с Пьером сделав по полю, очередной круг подошли к остальным.
– А у нас уже всё готово! Пожалуйста, можно лететь… – призывно откликнулся отец.
– Ну, вот и хорошо тогда давайте я покажу Пьеру аэроплан, и начнём! – воскликнула Марина, и тут же взяв на себя роль хозяйки, со знанием дела стала инструктировать его. Теперь Мариночка говорила с Пьером не как с каким-то незнакомцем, а как с достаточно близким и дорогим ей человеком, доходчиво поясняя ему различные нюансы при пилотировании её биплана. Пьер отвечал ей вниманием и послушанием, кротко кивая в нужные моменты. По их виду сразу стало заметно, что между ними возникли тёплые, нежные и доверительные чувства, что у ребят по отношению друг к другу появилось какое-то магическое притяжение. И эти чувства не ускользнули от глаз опытного в амурных делах дядюшки Эрнста.
– Смотри-ка,… а наши птенчики-то спелись… – наклонившись к Орлову, шепнул он ему на ухо.
– А ты знаешь я даже рад этому,… пусть это будет продолжением нашей с тобой дружбы… – отозвался граф, похлопав своего товарища по плечу, и тут же добавил, – ну что старина, пойдём-ка по чашечке чая выпьем, они тут и без нас разберутся! Гляди вон, сколько у них помощников… – махнул он на собравшуюся у аэроплана молодёжь и старинные друзья отправились к ангару.
А меж тем Пьер, получив от Марины надлежащие инструкции быстро освоившись, занял место в кресле пилота, натянул себе на голову её шлем и с замиранием сердца приготовился к вылету. Раздалась команда «от винта», мотор, выбросив клубы дыма, оголтело взвыл и аэроплан, вразвалочку наращивая скорость, поднялся в воздух. Пьер был разумный малый, он не стал особо бравировать и, сделав для ознакомления пару объёмистых кругов над полем приземлился. Полёт удался на славу. Самолёт Пьеру понравился, лёгок в управлении, манёвренен, устойчив на виражах. Но самое главное для Пьера было то, что на этом аэроплане буквально за час до него летала Марина. И что он сейчас был именно в её шлеме, и от осознания всего этого он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.