Страница 8 из 19
Тем более с такой женщиной, как Паллорино?
«Живи настоящим и не заглядывай далеко вперед. А проблемы будем решать по мере появления».
Скелет, догнивавший в своей неглубокой могиле, лишний раз подчеркивал краткость отпущенного людям века. Мэддокс взял большое полено и подложил в костер. Пламя оживилось, затрещало, жар согрел лицо Мэддокса. Он невольно задумался, кто же там лежит во мху, какой смертью умер и как вышло, что на останки никто не наткнулся раньше.
Волчий вой становился все выше и тоньше, разносясь над бескрайним холодным лесом и неся с собой тоскливое ощущение приближающейся зимы.
Глава 5
Понедельник, 29 октября
Проснувшись, Энджи увидела над головой странный бледный светящийся купол. Она почти сразу поняла, что она в палатке, а через ткань сочится серый рассвет. Она перевернулась в спальном мешке – Мэддокса рядом не было. Несколько мгновений Энджи прислушивалась к звукам леса. Разноголосый птичий хор. Резкое стаккато белки или бурундука. Ровный гул водопада выше по реке. Энджи поглубже натянула вязаную шапку – она спала в шапке и куртке, расстегнула клапан палатки и выглянула.
Вокруг клубился густой туман. От догоревшего костра поднимался кудрявый дымок. Мэддокс спал под брезентовым пологом.
Энджи отступила обратно в палатку, натянула джинсы поверх термолегинсов и застегнула ремень с охотничьим ножом. Без ножа она не ходила – привычка. Надев сапоги, Паллорино крадучись выбралась из палатки.
Беззвучно ступая по толстому пружинящему мху, она подошла к Мэддоксу. Судя по двум последним чадящим поленьям, он поддерживал огонь до утра, чтобы не подошли дикие звери, а Энджи в это время спала сном младенца. Ей несвойственно так отключаться… Энджи разглядывала его профиль, видневшийся под капюшоном спального мешка: сильный лоб, четкий подбородок. Красивый мужчина этот начальник убойного отдела – волевой, справедливый. Руководитель с правом окончательного решения. Своим терпением Мэддокс уравновешивал ее порывистость. Он сохранял хладнокровие, когда Энджи теряла голову. В душе плеснулась горечь, сменившаяся беспокойством и знакомым ощущением, что она недостаточно хороша для него, что она не заслуживает его любви. Разве ей можно хоть на минуту задуматься о том, чтобы носить его детей? Да из нее выйдет худшая в мире мать!
Или это в ней говорит подавленный стыд?
Стыд за то, кем оказался ее отец, за то, что она была зачата насильственно, у несовершеннолетней секс-рабыни. За то, что ее бросили. Так сказать, «повезло» – Паллорино осталась в живых, хотя ее сестра погибла. На сессиях психотерапевт поднимал тему подавленного стыда… Энджи никогда не задумывалась о том, что страдает от глубоко сидящего унижения, ощущения какой-то деградации. Паллорино отказывалась считать себя жертвой, но врач произнес эти слова: «Подавленный стыд».
«Вам нужно простить себя, а не винить. Отпустите прошлое. Дайте себе время».
Время…
Прошло всего десять месяцев после того, как ее придуманная жизнь разлетелась вдребезги, а Мэддокс хочет прочного союза! От тревоги непроизвольно перехватило горло. Энджи с трудом перевела дыхание и оставила Мэддокса спать, а сама осторожно пошла к найденной накануне могиле.
Стоя за импровизированным ограждением, Энджи рассматривала череп и часть грудной клетки, торчавшей из земли. При дневном свете стало очевидно, что оцеплять нужно куда большую территорию: останки, лежащие так близко к поверхности, могли быть либо полностью перемещены, либо разнесены на большой площади хищниками либо паводками.
Представив, как она повела бы расследование, Энджи мысленно прикинула необходимые действия: периметр поиска уточнить по инструкции, используя служебных собак или щупы для почвы, двигаясь от найденных останков. Вызвать судебного антрополога, чтобы указал на подозрительные неровности почвы, нарушения растительного покрова, изменения в сплошном ковре мха и лишайников и признаки активности диких животных – словом, все места, где могут находиться недостающие кости или иные фрагменты, имеющие отношение к останкам.
После определения района поисков нанести его на карту, каждый найденный фрагмент упаковать в пакет, наклеить заполненный ярлык и указать координаты находки по навигатору. Дальше наступит очередь тщательнейших раскопок: собранные в ходе этих работ вещественные доказательства будут задокументированы и отправлены в лабораторию, где их опишут, сфотографируют и промаркируют с должной надежностью и конфиденциальностью. После изучения останков начнется процесс идентификации, и будет сделана попытка установить причину смерти.
Энджи потерла лоб.
Да, ей остро не хватало прежней работы – будто физически что-то глодало ее изнутри. Сунув руку за пазуху, Паллорино вытянула кольцо на цепочке, и бриллиант в гладком платиновом ободке засверкал в сером утреннем свете. Энджи не могла наглядеться на это совершенство. Никаких завитушек и зубчиков, ничего лишнего и вычурного. Мэддокс хорошо ее знал. Слишком хорошо… Сжав кольцо в кулаке, Энджи смотрела на потревоженную могилу, мысленно твердя себе: «Ты уже не коп. Смирись. Это не твое расследование».
– Привет!
Вздрогнув от неожиданности, она обернулась.
Мэддокс в широкой утепленной куртке появился из тумана и чащи, бесшумно ступая по мягкому мху. Взлохмаченные со сна волосы придавали ему очаровательный, по мнению Паллорино, вид.
Она улыбнулась:
– Господи, как ты меня напугал!
– Я большой медведь. – Мэддокс поднял руки над головой, зарычал и начал переминаться с ноги на ногу.
– Дурак! – Энджи со смехом стукнула его по плечу.
Он сгреб ее в охапку, приподнял лицо под подбородок и поцеловал в губы, после чего отстранился и поглядел в глаза:
– Хорошо спала?
– Черт, да как убитая! Волчок вполне мог заглянуть в палатку и отъесть от меня бочок – я бы не проснулась. Никогда так крепко не засыпала… А ты? Тоже спал сном праведника на свежем воздухе?
Мэддокс наклонил голову, чуть улыбаясь:
– Почему ты думаешь, что я спал? Я видел, как ты вышла из палатки.
Энджи снова шлепнула его по плечу.
Он сунул руки в карманы и огляделся:
– Надо оцеплять больший периметр.
– Просто мои мысли читаешь.
В молчании они разглядывали обнажившуюся прекрасную лесную почву, вывернутый и отогнутый, как угол ковра, толстый мох, торчащие из земли кости. Этого человека тоже кто-то любил.
– А какие еще мысли тебя посетили? – со значительной интонацией поинтересовался Мэддокс.
– Мне казалось, «о чем ты думаешь?» – чисто женский вопрос, – парировала Энджи.
Мэддокс покосился на нее:
– Вот не знал, что ты поклонница стереотипов, Паллорино!
Энджи фыркнула и тоже спрятала замерзшие руки в карманы.
– Ну, я жалела, что это не мое расследование.
– Так ведь и не мое тоже.
– Ты же понимаешь, о чем я!
Высоко в плотных смыкающихся кронах пронзительно вскрикнула пустельга, и ветер шевельнул ветки, обдав Энджи и Мэддокса небольшим душем из скопившихся капель.
– Хочется же узнать, что с ним случилось, – сказала Паллорино, кивнув на останки. – Как думаешь, сколько он или она здесь лежит?
Мэддокс задумчиво сжал губы.
– Возможно, не первое десятилетие. Зависит от кислотности почвы, от погоды, от того, насколько холодными были зимы и засушливыми летние месяцы…
Вдалеке послышалось нарастающее урчание моторов. Мэддокс с Энджи обернулись на звук.
– Похоже, вездеходы, – произнес Мэддокс. – В ту сторону вчера ушел Харгривс, там заброшенная просека.
Они вернулись прежней тропой, чтобы заранее остановить машины и не дать им въехать на территорию, нуждающуюся в тщательном осмотре.
Из-за деревьев показались два облепленных грязью мотовездехода. Двое водителей были в полицейских куртках и брюках с желтыми лампасами. Третий, пассажир, приехал в черной куртке с крупной надписью «Коронер».
Вездеходы остановились, заглушив моторы. Первым слез крупный полицейский. Стянув шлем и перчатки, он подошел к Мэддоксу и протянул руку.