Страница 52 из 68
Размышления героев произведений Спешилова основаны на первосвященстве честности и труда. В “Бурлаках”, например, лямка не сползает с плеча совсем еще маленького Саши, который батрачит не только затем, чтобы выжить. Бурлачество через самый его ужасающий характер видится герою смыслом уживания с миром, с семьей, с самим собой. Борец по натуре, Александр Николаевич Спешилов тонко, по-особенному даровито привнес в литературу XX века заразительность борьбы за человеческое “я”, в которой наивысшим успехом считалось сделать счастливыми других. При этом он не политизировал свои литературные работы, несмотря на преданность идеям, за которые дрался на Гражданской войне. Был несколько раз ранен (до смертного часа в его теле сидело три пули: в голове, руке и ноге).
По воспоминаниям дочери, практически всегда, когда отец бывал вне дома, возле него собиралась толпа. Он что-то рассказывал, оставаясь очень коммуникабельным. Потом приводил домой совершенно неизвестного человека и кричал с порога жене: “Шурочка, это такой интересный человек, покорми его!”
В Очёре долгую жизнь прожили родственники Александра Николаевича по его жене — Ежова Мария Петровна и Носов Леонид Алексеевич. С какой задушевной любовью вспоминали его и всю его семью! Он нередко приезжал в Очёр повидаться с родственниками, поговорить с очёрцами. Привозил с собой поэтов Бориса Ширшова, Александра Михайлова и других. В Очёре писатель рассказывал о своих встречах с Маяковским, Есениным, делился тем, с каким трудом дается осуществление творческих замыслов. Так, вспоминая о повести “Первый маршрут Иры Сулимовой”, признался, что написал книгу быстро, но до этого три года жил среди геологов в тайге.
В 1939 году Александра Николаевича назначили редактором художественной литературы во вновь организованное областное книжное издательство. В марте 1941 года Спешилов был избран первым ответственным секретарем Молотовского отделения Союза писателей СССР.
Он жил с распахнутой душой, а нередко и с распахнутой дверью. У него на квартире спали эвакуированные в Пермь московские литературные знаменитости. Тут же он встречался с собирателем фольклора В. Н. Серебренниковым, принимал начинающих писателей. Бросая все, мог сорваться и ехать в самую глухую пермскую деревню по письму. При всей своей загруженности писатель был доступен простым людям. Он дал путевку в жизнь новым талантам, оставаясь земным, скромным, до конца дней верным старой дружбе».
Опубликовано в газете «Звезда» 25 сентября 2009 г.
Наше повествование о военных судьбах людей не закончилось. Талант заразителен. В своих произведениях писатель А. Н. Спешилов рассказал о той правде жизни, которая сделала его всенародно любимым. Брошенное им зерно литературного творчества проросло, захватив жителей глубинки, друзей, знакомых и родных.
Дочь писателя Елена Александровна Спешилова, автор ряда краеведческих изданий, передала мне брошюрный экземпляр воспоминаний фронтовика о Великой Отечественной войне. Увидев на обложке фамилию, не мог не спросить: «Родственник?» — «Да, — ответила Елена Александровна. — Написал, но при жизни так и не увидел опубликованных воспоминаний. Они стоят того, чтобы близкие друзья автора, родственники и просто неравнодушные люди не забыли увиденного и пережитого войсковым разведчиком Михаилом Александровичем Спешиловым». Записи оказались завораживающе интересными. Но прежде несколько слов об авторе.
Михаил Александрович Спешилов родился 16 ноября 1920 года в деревне Плотниково Ильинского района Пермской области в семье речника (по местному прозванию — «бурлака»). Немало ему довелось испытать в своей жизни, но самым главным испытанием стала Великая Отечественная война, которую Михаил Александрович прошел от начала и до конца. Итогом размышлений войскового разведчика, подполковника-фронтовика стала рукопись «На пути к победе».
«По окончании техникума в мае 1939 года я работал заведующим библиотекой в селе Чернушка, но уже в ноябре меня призвали в армию.
Службу начал проходить в Забайкалье, в полковой школе. Вскоре как имеющий среднее образование был переведен во вновь сформированное Тюменское пехотное училище. Помещений никаких не было, жили в палатках. Особенно запомнились баня и старшина Бойко. Он, несмотря на мороз, педантично выдерживал нас, курсантов, пятьдесят минут в палатке с печкой, где была баня, говоря: “Я вам так шкуру отделаю, что сто лет будете носить без износа!” Надо сказать, что цели своей он добился, с тех пор я никогда не болел простудами, разве что обморожения случались.
Сначала отставал по физподготовке. После обеда все спали, а нас, отстающих, заставляли тренироваться на перекладине, брусьях. Через полгода тренировок отставание было ликвидировано.
Во время войны с Финляндией из курсантов был сформирован лыжный эскадрон, который выполнял задания в тылу противника. Потери были большие. Сам я участия в боях не принимал, так как заменял заболевшего повара.
В мае-июне 1941 года мы сдали государственные экзамены и находились в лагерях, ожидая приказа наркома обороны о присвоении нам первичного офицерского звания “лейтенант”. Неожиданно 22 июня было объявлено общее построение. Начальник училища сообщил нам о вероломном нападении фашистской Германии. Сразу же все стали рваться на фронт, так как считали, что война закончится быстро. Аргумент: “Посмотри на карту, какой Советский Союз и какая Германия?” С удивлением и тревогой прослушивали сводки по радио, где сообщалось, что наши войска отступают, сдавая врагу города и села.
Вскоре пришел приказ наркома, но, к нашему негодованию, многие из нас поехали в тыл, в запасные полки, готовить пополнение для действующей армии. Эта участь постигла и меня. Получил назначение в город Пугачев, в 72-й запасной полк.
Прибыв в полк, принял взвод и начал его обучение. Большинство призывников было из запаса, 1900–1910 годов рождения, многие принимали участие в боевых действиях (имеются в виду Халхин-Гол, финская кампания и другие военные конфликты). На занятиях солдаты говорили мне: “Что ты суетишься, лейтенант? Мы уже по три войны прошли, а винтовка все та же, образца 1891-го дробь 30-го года, системы Мосина!” Материальное обеспечение занятий было скудным, почти никаких пособий, не хватало винтовок для занятий, делали деревянные. Из дерева были и гранаты.
В конце сентября с одним из эшелонов пополнения убыл на фронт в должности командира маршевой роты из 280 человек. Состав эшелона: 1500 человек солдат, офицеров — 10, сержантов — 20. Задача офицеров — сдать пополнение фронту и вернуться в часть.
В районе станции Сухоничи эшелон был остановлен и разгружен. Очень усталый полковник поставил офицерам задачу — немедленно организовать оборону участка силами маршевых рот. Мы тогда не знали, что вражеские группировки прорвали фронт и двинулись к Москве, выполняя операцию “Тайфун” по захвату столицы. Лопат для рытья окопов не было, пришлось прибегнуть к помощи местных жителей, которые и снабдили нас “инженерным имуществом”.
Рядом с моим наблюдательным пунктом проходила дорога, по которой непрерывным потоком шли и ехали беженцы, раненые. Под вечер кто-то из отходящего потока крикнул: “Ждете немцев, а они перед вами!” Действительно, я увидел вражеского солдата, перебегающего через железнодорожную насыпь. Передал команду: “Впереди противник! Без команды огня не открывать!” Начал считать перебегающих и насчитал семнадцать. Но вот у кого-то из бойцов не выдержали нервы, раздался выстрел. Вся рота открыла огонь, в том числе и четыре пулемета. Через пять минут огонь прекратился — кончились патроны, двадцать две тысячи штук! Наступила мертвая тишина. Выждав, вражеские разведчики начали перебегать через насыпь обратно. Перебежавших снова было семнадцать. Все целехоньки!
Вскоре в расположение роты прибыл комендант участка обороны — капитан пограничных войск, “зеленая фуражка”. Разобравшись в обстановке, приказал: “Немедленно всю роту отвести назад, на километр, выкопать за ночь окопы и тщательно замаскировать, особенно от обнаружения с воздуха”. За ночь приказ был выполнен. На рассвете появились вражеские бомбардировщики и сравняли наши старые окопы с землей. Из оставленного там охранения в составе отделения приполз один раненый сержант, остальные погибли.