Страница 18 из 18
Время остановилось. Все-таки гормоны у меня имеются, и если в обычное время они спят, то с прикосновением чужих губ, просыпаются.
- Лика... – Винсент выдохнул мне в губы имя, и я вздрогнула от неожиданности. Рядом таинственно мерцали фиолетовые глаза, - Мне нужно тебе кое-что сказать...Между нами отныне не должно быть тайн.
Взглядом я попросила не останавливаться, а говорить.
- Ты не должна меня бояться. Я...- он нахмурился, собираясь с силами, - Я давно... То есть...Ты мне очень сильно нравишься...
Он запнулся. Это было так странно, что я почувствовала неладное. В чем он мне собрался признаваться? Что убивает людей? Ест младенцев или балуется черной магией? Мне не хотелось слышать ничего из выше перчисленного, но я решила дать ему шанс. Вдруг раскроет семейную тайну или расскажет, например, где моя мама или почему он не хочет видеть моих приемных родителей.
Но Винсент молчал. Он краснел, как рак, и крепко сжимал мою кисть. Да что с ним такое?
- Помнишь розу два года назад?
- Розу? – я сначала не поняла, о чем он.
- Я оставил тебе на внутренней стороне подоконника розу, которую сотворил своими руками, - быстро проговорил он, будто стесняясь.
- На четвертом этаже пятиэтажного дома, - эхом ответила я, все еще не понимая, - То есть это был ты?
Винсент кивнул и в его глазах зажглась надежда.
- И это я сказал той девушке из приемной комиссии, что самое вкусное мороженное продается в том магазинчике у памятника Пушкину, - казалось, Винсент и вправду решил разбить все тайны между нами.
Вот только после каждого его слова мне становилось все безрадостнее. Сквер с Пушкиным - ладно, ну попала я в Царство фей, и попала. Раз я - чистокровная фея, когда-нибудь нашла бы дорогу сюда, но вот роза...
То сказочное, волшебное впечатление, на грани страха и тайны, разбилось, как хрустальный бокал. Он не подарил, а подбросил мне розу. Вторгся в мое жилище. Он...Знал, где я живу? Следил за мною?...
- Получается, ты с самого начала знал, кто я? – аккуратно высвободила его руку и отодвинулась.
Он кивнул и настороженно ждал моей реакции. Притих, негодяй. И это еще больше выводило из себя и раздражало.
И я не сдержалась:
- То есть ты следил за мною? – взвизгнула я, - Ты – псих? Ненормальный? Маньяк?
- Нет, что ты, - отмер он, - Просто ты мне понравилась.
- И ты следил за мной! – уличающе стукнула кулаком по лавочке.
Мужчина помедлил, но все-таки кивнул.
- Это же запрещено законом! Сколько мне тогда было лет? Пятнадцать?
А я еще думала, что Винсент нормальный. Да где же моя хваленая интуиция была?! Почему я сразу не рассекретила этого маньяка, не догадалась, что он преследовал меня все это время.
- Я увидел тебя на улице, когда впервые перенесся в Москву, - осторожно сказал Гюрон и погладил меня по руке, - Ты шла домой в сиреневом, легком платье... Твои глаза блестели, а волосы отливали золотом... Мой отец говорил, первой узнает чувства душа, а разум - после...
Я не могла поверить своим ушам. Что за романтическая дребедень? Он лжет! Пусть и смотрит томным фиолетовым взглядом, пусть нежно улыбается мне, но он лжет – я чувствую это!
- Ты - псих ненормальный, - я одернула руку и вскочила со скамейки, - Почему увязался за мной? О какой душе ты говоришь, о каких чувствах? Ты не зубы не заговаривай!
- Ты не понимаешь, Лика, - куратор тоже встал, - Я искренне, всей душой хочу быть рядом.
Эти вдруг прозвучавшие в его интонации просящие нотки сдернули мой спусковой крючок. Душа? Искренность? Он издевается? В какие игры решил играть со мною?
- Не надо, - усмехнулась я, - Лучше оставь меня в покое.
- Не могу, - он криво усмехнулся в ответ, - Ты – мое счастье, ты – мой жизненный смысл, ты – моя награда...
С каждым произнесенным словом он менялся, его мимика и движения тела затормаживались, будто впадая в спячку.
Как потерявший над сознанием контроль, как отравленный газом, он видел только меня и не осознавал ничего вокруг. Расфокусировавшимся взглядом он глядел мне за плечо, там, где, скорее всего, была аура. Он улыбался незнакомой блаженной улыбкой и откровенно пугал.
Да что с ним такое? Что за странная перемена? Винсент всегда казался мне преисполненным разумности и спокойствия феем, но сейчас у него от волнения дрожали руки и весь вид стал каким-то придурковатым, а потом он потянулся ко мне.
Пощечина вырвалась быстрее, чем я осознала, кому ее влепляю. Резкий звук, остановка дыхания. Винсент замер. Страх накрыл второй реакцией, и мне бы броситься прочь, но я гордо вздираю подбородок. Плевать! Пусть хоть испепелит на месте, но касаться трясущимися руками я не позволю.
Но Винсент все также стоит оторопело. Его задурманенные фиолетовые глаза темнеют. Я вижу, как за одну секунду они превращаются в темное, почти черное пятно.