Страница 8 из 9
27. Упорные тренировки на сборе в Риге
Ходить и гоняться в Ленинграде зимой 1957-58 года из-за заснеженной дороги удавалось не часто, зато на месячном сборе к Чемпионату СССР в Риге на Киш озере я находился вдоволь, участвуя во всех тренировочных гонках.
Тренировочные гонки давали для всех классов буеров одновременно. В Чемпионате тогда участвовали буера свободных классов: двадцатиметровый, двенадцатиметровый, юношеский восьмиметровый и буера международного класса «Монотип-XV».
Каждый день у нас проводилось по несколько гонок во всех классах одновременно и, несмотря на то, что у меня был самый маленький буер, финишировал я обычно в серединке. Я был ещё совершенно сырым буеристом, но мной никто из тренеров не занимался, так как все внимание вне гонок уделялось Ромке Моргилевичу. Иногда я обращался к взрослым гонщикам, и они по возможности мне что-нибудь подсказывали.
28. Боязнь перевернуться
В гонках я очень боялся перевернуться, а поэтому боялся задира конька. Чтобы не перевернуться при задире конька я резко травил гикашкот, отпуская шкотовую баранку, буер при этом резко падал на лед, едва не ломая поперечный брус, потом приходилось опять добирать гикашкот и так бесконечно, мне это очень мешало. Я боялся что, перевернувшись, мачта сломается и буер, в перевернутом виде, упадет мне на голову. Я хотел убедиться что, перевернувшись с буером ничего не случиться.
Однажды, я попросил Толю Коновалова, гонявшегося тогда на двенадцатиметровике, перевернуться на моем буере и если будет все в порядке, то я сам специально перевернусь и больше бояться задира конька не буду. Толя с удовольствием согласился, обещав положить мне топ мачты прямо в руки.
Действительно, буер очень плавно оперся мачтой об лед и ничего страшного я не увидел. Тогда Толя предложил мне изобразить то же самое, раз обещал, но я оказался слабаком, и категорически отказался. Правда задира конька я больше не боялся и спокойно управлял рулем и гикашкотом, участвуя в Чемпионате СССР.
Перевернувшийся буер поднимают за мачту, а затем за основную ванту и ставят в исходное положение, при этом предварительно буер за хвост разворачивают так, чтобы при падении парус наполнился ветром и смягчил удар бруса об лед во избежание поломки.
Постановка перевернувшегося буера
Перевернулся я только на следующий год, выходя из рабочей гавани яхт-клуба и поймав неожиданный порыв ветра со стороны Тучкова моста. Процесс оказался очень приятным, в дальнейшем я всегда старался ходить с чуть задранным коньком, а на гонках переворачивался крайне редко, не более трех раз за более чем пятидесятилетнюю гоночную жизнь.
29. Я обокрал себя при обмере
Очень я намыкался при контрольном обмере парусов перед Чемпионатом Союза. На «свободниках» (буерах свободного класса) площадь паруса определялась в соответствии с мерительным свидетельством произведением половины длины передней шкаторины по мачте на длину перпендикуляра к мачте от марки на гике у шкотового угла паруса. Кроме того, добавлялась площадь серпа, которая была произведением длины задней шкаторины на две трети величины серпа.
У меня размер перпендикуляра (по марке) оказался больше на три сантиметра и я ничего лучше не придумал, как укоротить заднюю шкаторину паруса и подняв гик на 27 сантиметров, сделав на парусе клинообразную закладку. Как потом, уже в Ленинграде выяснилось, что я уменьшил парусность почти на 0,45 м2 из восьми имеющихся. Я, к сожалению, не знал, что можно было сделать переобмер, перенеся марку на гике на 3 сантиметра. Мерители там присутствовали, и переобмерить буер была возможность, но мне этого варианта никто не подсказал.
Швейной машинки у меня тогда не было (в 1965 году я купил себе швейную машинку «Тула» и долгие годы возил ее на соревнования) и мне приходилось на клочке пола в номере гостиницы вручную суровыми нитками «Маккей» делать на парусе ту самую клинообразную закладку. Закладку пришлось переделывать много раз, чтобы избежать больших морщин на парусе.
Бедный мой сосед по номеру Володя Яковлев, шкотовый Анатолия Коновалова на двенадцатиметровике, единственное свободное пространство перед раковиной и входной дверью я занимал, ползая по полу с иголкой и ниткой. Мои ползания по полу Володя терпел, но зато не разрешал сушить мокрые кожаные рукавички, смазанные для герметичности рыбьим жиром в номере на батареях. Его раздражал запах рыбьего жира, и он заставлял меня рукавички держать между окон, поэтому я так в мокрых рукавичках и гонялся.
30. И все-таки победа
На тренировках перед Первенством СССР, уже с участием моих конкурентов из других обществ, я ходил практически всегда первым, а один раз в слабый ветер ни разу не останавливаясь, я финишировал с отрывом 20 минут от второго и многие не верили, что я огибал верхний поворотный знак. Я очень обиделся, что меня подозревают в обмане.
После контрольного обмера, с таким усеченным парусом надеяться на хороший результат не приходилось.
Гонки Первенства страны 1958 года для восьмиметровиков проводили на отдельной дистанции, чтобы не затягивать гонки в трех других классах. Гонки для каждого класса буеров проводились отдельно и для следующих стартов нужно было ждать финиша последнего буера в данном классе.
Провели двенадцать гонок, в которых я, несмотря на урезанный парус, девять раз приходил первым, ни разу не выходя из буера для разгона. Однако только пять гонок вошли в зачет, в которых я лишь дважды пришел первым, а в остальных, приходя первым, якобы не укладывался в контрольное время.
Контрольное время прохождения дистанции рассчитывалось из расчета скорости движения 20 км/час по прямой между знаками и зависело от длины дистанции. Расстояние между знаками в то время определялось на глазок и видимо на нашей дистанции судьи были менее опытными, поэтому и расстояние принималось значительно меньше, чем было на самом деле, и контрольное время было меньше, чем должно было быть.
Никогда в жизни не было случая, чтобы буер, пройдя дистанцию и ни разу не остановившись, не укладывался в контрольное время.
В десятой гонке я не финишировал, уронив мачту из-за обрыва центрального узла. Хорошо, что я перед этим не переворачивался, а то получилось бы то, чего я так боялся и перевернутый буер накроет меня.
Центральная оковка на мачте, к которой крепятся штаг и ванты у меня отсутствовала, а из мачты торчал кусочек троса с огоном, к которому на мочке и крепились штаг и обе ванты. Конструкция обеспечивала большую свободу для разворота мачты, но от бесконечных перегибов трос, в конце концов, лопнул. Пришлось кое-как тросиком зацепляться за краспицы, сделав какой то импровизированный центральный узел. Разворот мачты сразу нарушился, да и центровка тоже, но я все-таки в одиннадцатой гонке с большим трудом пришел третьим. Все решалось в последней двенадцатой (пятой зачетной) гонке, в которой, успев немного поднастроить мачту, я уверенно финишировал вторым и стал Чемпионом СССР 1958 года на буере восьмиметрового класса. Места по гонкам, вошедшим в зачет (1, 1, 8, 3, 2).
Доминяк И.А. чемпион СССР 1958 года на буере
свободного восьмиметрового класса
На награждении главный судья В. Д. Обухов вручил мне диплом Спорткомитета СССР и мою гордость; красный шерстяной свитер Чемпиона с гербом СССР, вышитым на красной основе.