Страница 4 из 15
– Не перестарайся только! – предупредила заплечных дел мастера лжемедсестра, стараниями которой Матвей Быстров, спецагент со стажем, оказался в этом сыром подвале, на этом разделочном столе, беспомощный, спеленутый ремнями.
– Что вы от меня хотите? – спросил он.
– Вопрос тот же: что вам известно о кальмаре?
– Моллюск из класса головоногих… – снова стал цитировать Быстров. – Ареал обитания…
– Да он издевается над нами!– взревел Мордатый. – Всю совесть растерял. Кальмара моллюском назвать!
– Спокойно, Степа, не шуми, – осадила подручного Бука. – Зря вы упорствуете.
Ноздрей Матвея коснулся изысканный аромат косметики. По достоинству оценив парфюмерные пристрастия Буки, он тем не менее не проникся к ней симпатией. С преступниками у него разговор короткий!
– Вот что я вам скажу, драгоценная вы моя, – начал он. – В силу какого-то странного стечения обстоятельств, чудовищного недоразумения, вы пытаетесь получить от меня сведения, носителем которых я не являюсь. Должен с прискорбием констатировать, что мои знания о кальмарах ограничиваются статьей энциклопедического словаря 1979 года издания, а также неприятием кальмаров как ингридиента для салата «оливье». А посему…
Быстров говорил и говорил, одновременно напрягая и расслабляя мускулы. Веревки не поддавались.
Бука явно не была очарована его красноречием, и все же кое-чего Матвей добился. Отсрочки!
– Даю вам пятнадцать минут на размышление. Подумайте о незавидной судьбе инвалида. Прикиньте, стоит ли молчание здоровья. Хорошенько подумайте! – Лжемедсестра повернулась к томящемуся в ожидании своего часа палачу. – Присмотри тут.
С этими словами она исчезла из поля зрения спецагента и, судя по скрипу дверных петель, из подвала тоже.
– Ну, погоди! – процедил Мордатый.
– Ты погоди! – ответствовал Быстров.
Он опять напряг мускулы – нет, не получается, и криво усмехнулся, выказывая свое презрение стражу. Обрюзгшая физиономия мужика пошла пятнами. Он что-то проворчал себе под нос, придвинул стул, сел и вновь зачавкал. Бутерброды с невероятной быстротой исчезали с подноса, проваливаясь, как в бездонный колодец, в окруженную многодневной щетиной пасть.
Быстров отвел глаза. Зрелище набивающего утробу тюремщика было неудобоваримо. Да и другие у него сейчас задачи. И первая из них: как обрести свободу? Что делать?
Непрошенным ему вспомнился одноименный роман Чернышевского. Ах, какой замечательный ответ дал автор на поставленный вопрос. Увы, сейчас спецагенту надо было думать не о свободе духа, а о свободе тела. Иные времена, иные нравы!
Глаза Матвея шарили по потолку, точно ожидая, что на нем вдруг возникнут письмена, указующие путь к спасению. Опять-таки тела.
Вместо слов появилась узкая полоска света. Щель медленно расширялась, и Быстров понял, что кто-то осторожно открывает давно примеченный им люк, с которым он, опутанный веревками, не связывал никаких планов.
Что это? Шампанское? Пару раз качнувшись у края люка, зеленого стекла бутылка отправилась в полет. Бросавший точно рассчитал траекторию, имея в виду совершенно конкретную цель. Целью оказалась голова мордатого Степана.
Расколовшись о весьма твердую поверхность, бутылка лишила тюремщика возможности двигаться, говорить и соображать. И не мудрено!
Последовав на пол вслед за подносом с бутербродами, Мордатый застыл бесформенной неподвижной грудой, усыпанной осколками и залитой благородным напитком.
– Вы живы?
– Конечно, – успокоил спрашивающего Быстров. Он терялся в догадках, кто этот неизвестный, пришедший ему на помощь. Но изумление его стало поистине безграничным после того, как спаситель с акробатической ловкостью свесился из люка, прыгнул и выпрямился, явив свой облик.
Это была девушка!
– Сейчас я вам помогу.
Через минуту веревки были распутаны. Матвей со стоном приподнялся.
– Кто вы?
– Это потом. – Девушка отвела со лба роскошные белокурые волосы, и Быстров увидел, что она очень красива – той красотой, что не приемлет оговорок.
– Как вы себя чувствуете?
– Самочувствие нормальное, – бодро ответил Матвей, немного лукавя. Ему сегодня вообще не везло: сначала зубы, потом желудок, а теперь вот … .
Глава 6
Побег возможен!
– Самочувствие нормальное, – бодро ответил Матвей, немного лукавя. Ему сегодня вообще не везло: сначала зубы, потом желудок, а теперь вот мышцы. Надо полагать, потянул, когда пытался веревки порвать. Позорник несчастный!
Это было не совсем верно, поскольку в данный момент несчастным себя Быстров не считал. Знакомство с такой привлекательной девушкой, пускай даже при столь необычных обстоятельствах, это ли не удача? Впрочем, знакомство еще не состоялось…
– Как вас зовут?
– Марина.
– Морская… – сказал Матвей, желая блеснуть знанием латыни.
– Лисичкина моя фамилия.
– Очень приятно. А меня Матвей Быстров.
– Я знаю.
– Знаете?
– В противном случае меня бы здесь не было.
Матвей соскочил со стола. Ноги подкашивались, но усилием воли он заставил себя держаться с должной выправкой.
– Благодарю за спасение. Только… Чем обязан?
– Вы мне ничего не должны, – отрезала девушка, сверкнув прекрасными зелеными глазами. – Я с другого человека долг хочу стребовать. И за спасение вы рано благодарите. Мы еще отсюда не выбрались.
– Это верно, – кивнул Быстров. Он шагнул к стальной двери подвала и задвинул засов. – Так лучше.
Девушка с иронией смотрела на него.
– Выломают. Что сделаете?
Матвей нагнулся, приподнял брючину и достал из-за носка пистолет, незамеченный тюремщиками.
– Посмотреть – игрушка, а работает как большой. – Он подбросил «лилипута» на ладони. –Так что проникнуть сюда, без моего позволения, будет затруднительно.
– А отсюда?
– Вы хотите уйти?
– Нет, здесь останусь. До конца жизни!
– Я не про то… Что же вы тогда меня спасали?
– Да я с вами уйти хочу, понимаете?
– Со мной? Куда?
– На волю!
Груз ответственности, и без того внушительный, стал и вовсе тяжким. Теперь на его попечении еще и эта Лисичкина. Им предстоит на пару выбираться из этого мрачного узилища.
Матвей тверже сжал в руке пистолет. В этот момент кто-то толкнул дверь, но та, разумеется, не шелохнулась.
– Степан! Ты чего заперся? Приказ нарушил? Замучил насмерть?
Охранник все так же недвижимо лежал рядом со стулом, с которого сверзился следом за подносом с бутербродами. Было совершенно очевидно, что говорить он сейчас не в состоянии. А когда-нибудь? Матвей нахмурил брови.
– Оклемается, – сказала девушка. – Вот если бы я его «советским полусладким», а то – спуманте. Очухается!
– Ошибаетесь, – сказал Быстров. – Он мертв.
Лисичкина побледнела:
– Не может быть!
– Очень даже может. Классическая асфиксия. Подавился бутербродом и задохнулся. Прямой вашей вины в его смерти нет.
– А косвенная? Хотя, черт с ним, воздух чище будет.
– Вы из «зеленых»? – живо поинтересовался Быстров. – Боретесь за экологию?
– Я воюю с хищниками!
– Я слышал, они тоже нужны природе… – начал Матвей, но его слова потонули в грохоте ударов, обрушившихся на дверь.
– Открывай, Быстров! – усердствовал мужской голос. Ему вторил женский: – Откройте, не то хуже будет!
– Сообразили, что не все тут чисто, – кивнул на дверь Матвей.
– Тебе не уйти! – продолжала грозить женщина, голос которой Быстров распознал безошибочно. Это была лжемедсестра. Впрочем, надо отдать Буке должное: укол ею был сделан весьма профессионально. При иных обстоятельствах Матвей обязательно похвалил бы ее за «легкую» руку.
– Чего вопишь? – спросил спецагент, воспользовавшись паузой между порциями оскорблений и угроз. – Клятва Гиппократа спать не дает? А еще медик…
– Она когда-то ветеринаром работала, – сказала Лисичкина. – Ее тут за глаза Скотницей зовут.