Новая эпоха. Аур

А дальше действовать по обстоятельствам. Выстраивать план, имея лишь поверхностные сведения о новом мире, точно не стоило. Можно было скрываться ото всех, но Аур считал это неприемлемым для себя. Господство, доминирование и власть — вот, чего он желал. И пусть даже его род был затерян в песках времени, он всё ещё оставался страшным в своём могуществе чернокнижником. Пусть магия стала совершеннее, пусть заклинатели новой эпохи сильнее и способнее, чем две тысячи лет назад, Аур из Сиктимы всё ещё был уверен в своих силах. Было что-то неприятное в том, что делать себе имя ему предстояло среди детей, но на пути к цели хороши почти все средства.

Да и просто пожить, почувствовать себя живым… Не ради ли этого он не стал дожидаться естественной смерти? Не ради ли этого отказался от не-жизни, отбросив вариант становления личом? Не ради этого рискнул — и сорвал джекпот, обретя бессмертие в виде способного занять чужое тело духа?

Отточенными движениями Аур парализовал одного из мальчишек, проигнорировав его неумелые попытки освободиться. Пара секунд — и вот уже бессознательное тело легло в центр печати, линии которой начали наливаться едким зелёным светом. Рассчитанный на бессилие ритуал, на создание которого ушло двадцать лет, работал, как часы, и через несколько минут Аур рассмеялся. Душа мальчишки ушла, но его тело продолжило жить; стоило только чернокнижнику пожелать — и он займёт его место, и тело будет для него словно родное. Жаль только, что память по наследству не передаётся, и разбираться в устройстве современного общества Ауру предстояло самостоятельно.

Благо, что его интеллект был достаточно высок, а ум — пластичен. Чернокнижник изучил за свою жизнь десятки тысяч книг, и спустя две тысячи лет забвения помнил их все. Разум стоит над телом — тот принцип, которым он всю жизнь руководствовался.

Спустя ещё минуту Аур вырвал душу у другого ребёнка, вселил её в подопытного и тут же привел его в чувство. Отсутствие времени на адаптацию в случае с необученным человеком гарантированно приведёт к безумию, но чернокнижнику было всё равно: эти люди, расположившиеся в «свободном от технологий» посёлке, представлялись ему не более, чем насекомыми. Тем более, что оставлять в живых он никого не планировал…

Ещё двое мальчишек прошли через ритуал, обменявшись телами и тем самым подтвердив и без того неоднократно проверенную в прошлом надёжность магии. Осталась только слепая девочка, которую, как бы странно то ни было, не смущали ни крики сверстников, ни их призывы о помощи. Ауру даже казалось, что ещё чуть-чуть — и она улыбнётся, но на лице малышки сохранялось отстранённо-равнодушное выражение.

Интерес и любопытство сподвигли чернокнижника обратить на этого ребёнка внимание более пристальное, чем на остальных, и первое же диагностическое заклинание принесло крайне странные сведения. Девочка была больна, и больна смертельно. Помимо слепоты, в её теле маг ощутил живую, пожирающую носителя опухоль, уже занявшую значительную часть лёгких. Это мало того, что должно быть очень больно, так ещё и бороться со столь странным недугом, по мнению Аура, сложно. Он не был целителем, ибо один маг не может одинаково хорошо и калечить, и исцелять, но прекрасно себе представлял строение и возможности человеческого тела. В каком-то роде уникальная болезнь, пожирающая организм изнутри, но при этом тесно с ним связанная. Ребёнок двенадцати лет, слепой с рождения, постоянно терзаемый болью. Девочка…

Аур ухмыльнулся. В его разуме появился вариант, при котором он одним выстрелом сбивал двух зайцев: приобретал оружие на случай непредвиденных обстоятельств, и избавлял ребёнка от боли, не лишая его самосознания и личности. Без ментальных рабских оков не обойтись, но такой вариант всё-таки лучше медленной смерти.

— Девочка, ты слышишь меня?

— Да.

Аур улыбнулся. Всё-таки она не глухая, и крики сверстников действительно её радовали. Обижали ли её, или она по природе своей была столь жестока — неважно, главное, что существует хорошая основа для дальнейшей работы.

— Как тебя зовут?

— Каролина.

— Красивое имя. — Дух улыбнулся, и от вида его улыбки содрогнулись бы даже прожжённые вояки. — Ты хочешь обрести зрение и избавиться от боли, взамен встав ко мне на вечную службу, Каролина?

— А… — Белые омуты незрячих глаз «посмотрели» прямо на Аура, заставив того чувствовать себя не слишком-то хорошо. Не проявление малодушия и слабости, но нежелание наблюдать за бессмысленными страданиями детей и женщин. Сейчас же перед ним была девочка, совместившая в себе оба понятия. — Вы волшебник, да?

— Злой и тёмный волшебник. Приняв моё предложение, ты тоже станешь злой и тёмной. Подумай, хочешь ли ты этого. — Аур собирался было уже отвернуться, дабы по второму кругу исследовать трупы детей, к которым были всё ещё привязаны души, но чувство маленькой ладошки, рассеявшей туман, из которого состояло тело чернокнижника, заставило его приподнять бровь. — Что ты делаешь?

— Вы тёплый. Я согласна. Избавьте меня от боли, пожалуйста. Я не хочу больше этого терпеть…

— «Тёплый?». — Сформировалась мысль в голове мага. — «Неужели она ещё и одарена тьмой, и именно из-за этого её не забрали учиться? Или дело в слепоте и страшной болезни…?».

— Смерд, приведи всех женщин. Тех, кто будет сопротивляться, лиши сознания. — Мужчина коротко кивнул и вылетел из комнаты, словно выпущенный из пращи камень, а в следующую секунду Аур вытянул руку в сторону детских тел, обратив их в серый прах. Порыв несильного, стелящегося по полу ветра — и вот уже он сбился вдоль стены дома, обнажив начавшие течь и изменяться контуры печати. Опыт и навыки позволяли чернокнижнику не ползать на коленях с мелом в зубах, восстанавливая требуемые руны по памяти. Такой подход требовал много большей силы разума, чем любые другие чары, и при этом не прощал ошибок. Малейшая неточность в голове отражалась и на рунном круге, что, в свою очередь, могло привести к несчастному случаю. — Каролина, ты ведь понимаешь, что твои родители или уже мертвы, или умрут в течении часа? Я не собираюсь оставлять здесь живых.

Девочка, к этому моменту севшая на корточки и склонившаяся над ближайшими рунами, пожала плечами.

— Мои мама и папа давно мертвы. Меня удочерили, я — ребёнок-наказание.

— Ребёнок-наказание? Поясни, будь так добра. — Как-то автоматически Аур решил для себя, что именно эта девочка станет его ученицей. Она была слепой, но ущербность сыграла ей на руку как магу: она совершенно точно воспринимала напитанные магией руны, которые сейчас рассматривала. Знали ли люди вокруг неё о даре малышки? Знали ли о том, что она, при должном обучении, станет новой Царицей своего направления? Малефицизм, некромантия, магия крови, даже стихии — независимо от того, в какой области будет лежать её талант, она не потеряет своей поразительной чувствительности. — Раньше мне не встречалось подобное… определение.

— Если человек совершает незначительное преступление, то ему могут выдать в качестве наказания обречённого ребёнка. Правительство следило за тем, чтобы меня не обижали, а Ричард и Мария меня содержали. — Девочка нахмурилась, и Аур понял, что сейчас она решала, стоит ли говорить ему о чём-то важном. — Я… болею. И эту болезнь очень-очень дорого лечить. Вряд ли я проживу больше пары месяцев.

— В этой стране маги не лечат людей?

— Лечат, но за большие деньги. Как вас зовут?

На вопрос маг ответил рефлекторно, уже погрузившись в размышления о том, насколько прогнила страна, в которой ему довелось оказаться. Обрекать ребёнка на смерть, отказывая ему в лечении — худшее, на что были способны маги. А уж одарённого ребёнка… Или они знали о том, что Каролина — потенциальный тёмный маг? В глазах общества она опасна, и они вполне могли просто позволить ей умереть от болезни, не пачкая руки. Даже в глазах Аура, богомерзкого чернокнижника, чья душа была пропитана тьмой, этот поступок был одним из наихудших. Милосерднее было убить дитя, а не обрекать его на страдания.