Страница 24 из 44
– Да введите вы меня в курс дела! – с легким раздражением потребовал московский командированный.
Нечаев переглянулся с оперуполномоченным.
– Давай, Коля, вводи человека в курс дела, – сказал он. – А я пока по начальству пробегусь, бумаги накопившиеся подпишу. Только ради бога, без фантазий, ладно? Излагай голые факты. Роман Михайлович человек опытный, выводы сам сделает.
Начальник городского управления внутренних дел Домициан Карлович Березко исполненные документы, подготовленные ему на подпись, просматривал с утомленным видом. Землистого цвета лицо было покрыто полопавшими капиллярами, он беспрестанно потел, хотя в его кабинете работал немецкий кондиционер.
– Допрыгались? – хмуро спросил он. – Дождались, что человек из Москвы по ваши души приехал? Самим раскрывать надо было! По какому делу приехал-то?
Узнав, что москвич приехал по делу об убийстве доктора Медника, оторвался от бумаг и поднял на Нечаева воспаленные глаза.
– Это который специалист по маткам? – спросил он. – И что у вас?
Выслушав короткий, но емкий доклад Нечаева, Домициан Карлович вздохнул.
– Ну вот. Затянули с командировкой, а теперь этот москвич все пенки снимет, доложит в министерстве, что сам раскрыл. Не умеете вы подать свою работу, потому каждый раз вас шпыняют. Какая у тебя раскрываемость по умышленным убийствам за девять месяцев будет? Восемьдесят два процента, говоришь? Не врешь? Смотри, я себе записал, в конце месяца и посмотрим.
Посидел, хмуро разглядывая Нечаева, потом решительно подписал оставшиеся документы.
– Ты уж меня не подведи, – сказал Березко. – Вчера наши обэпники допрыгались: двоих прокуратура уже арестовала, теперь вопрос о заместителе начальника ОБЭП решается.
История была проста и тривиальна: заместитель начальника ОБЭП решил провести отпуск в Арабских Эмиратах и через туристическую фирму «Меридиан» купил путевку. Съездил, отдохнул, вернулся и послал двух оперативников проверить оприходованы ли деньги за его путевку. Деньги оказались неоприходанными.
– А эти два придурка захотели деньжат быстренько срубить и заломили с директора «Меридиана» двенадцать тысяч баксов. Кретины не сообразили, что все фирмы с выходом на дальнее зарубежье курируются ФСБ. Директор своему куратору и доложился. Взяли мальчиков с поличным, как полагается, все щекотливые моменты на видеопленку записали. Мудаки, не дадут спокойно до пенсии доработать!
– Это не про нас, Домициан Карлович, – вздохнул Нечаев. – К нам деньги не несут. За нашей клиентурой чаще всего такие грехи, что никакими баксами не отмажешься.
– Да я не о том, – сказал Березко. – Ты мне раскрываемость обеспечь, когда раскрываемость хорошая, при таких проколах легче в кресле удержаться.
Вернувшись, Нечаев застал Калгина и Примуса вполне довольными друг другом.
– Ну что, Сергей Иванович, – спросил Калгин, – надо Николая в командировку в Ростов посылать?
– Это-то мы решим, – вздохнул Нечаев. – Ты вот покумекай, как нам из Израиля образцы ДНК этих двух гавриков получить. У нас подногтевые с места убийства лежат, сравнивать не с чем. А это будет весомое доказательство. Не знаю, к чему мы придем, но хотя бы убийство Медника закроем.
– Это мы сделаем, – уверенно сказал сыщик из министерства. – Давай телефон, я ребятам из московского бюро Интерпола позвоню. Там Пал Палыч работает. Пал Палыча помнишь?
Павел Павлович Альметов около пяти лет в числе прочих закрепленных за ним областей России курировал и Царицынскую. Въедливый, цепкий, внимательный ко всему, что относилось к работе, он иногда крепко доставал Нечаева, один раз по инициативе Альметова Сергея Ивановича даже наказали. Как, он уже не помнил, у него выговоров и взысканий было – на взвод хватило бы. Начальство почему-то считало, что если у человека нет наказаний, значит, он не работник. Альметов не пил, не курил и даже в командировках ежедневно бегал свою обычную трехкилометровку, причем в любое время года. И к работе относился истово – если в раскрытии какого-нибудь преступления брезжил лучик надежды, Альметов брался за дело и не оставлял его, пока не добивался окончательного успеха. Можно было не сомневаться, он и в Интерполе себе не изменил, и если что-то потребуется для дела, он это что-то выбьет, из-под земли достанет, что бы ему это ни стоило.
– И Колю в командировку готовь, – сказал Калгин. – Если он из Ростова телевизор и видеомагнитофон привезет, взятые с места убийства, то вместе с показаниями свидетелей и косвенными уликами они будут весьма убедительно смотреться.
– Да и Лебердон я давно уже не видел, – скромно вздохнул Примус.
– Лебердон? Где это? – не понял Калгин.
– Это так ростовчане левый берег Дона именуют, – сказал Примус. – Сами-то они на правом живут, а на левом гужбанят и отдыхают.
Милицейское сообщество характерно тем, что люди в нем очень быстро сходятся, поэтому когда ты приезжаешь куда-то в командировку, то дело не заканчивается тем, что тебе пытаются оказать посильную помощь, хозяева пытаются наполнить твою жизнь культурной программой, гостеприимным застольем, ведь никто не знает, куда тебя самого занесет завтра. Нечаев сам мог с большой приятностью вспомнить свои поездки в Грузию и Узбекистан, пока они еще были частью могучего государства. Как писал один совсем не знаменитый кавказский поэт:
Все это так, чего лукавить, но лучше, если у тебя в конечном пункте твоей командировки имеется друг, приятель, хороший знакомый, который тебя встретит с распростертыми объятиями. У Примуса такой человек в Ростове был. Нет, в милиции он не работал и вообще милицию не особо жаловал, хотя и признавал, что есть в ней весьма достойные люди. Звали этого человека Сергеем Битюцким. В молодые, можно даже сказать, юные, годы он увлекался фантастикой, даже писал рассказы, и некоторые их к восторгу автора оказались напечатанными в журнале «Техника – молодежи». Став взрослее, он попытался заняться издательской деятельностью, благо смутные перестроечные времена разрешали все, что не запрещено, а запретов в то время было весьма мало. Однако после издания двух или трех книжек Битюцкий понял, что это не его стезя. Его первыми авторами были не Пушкин с Лермонтовым, да и тех в условиях новой экономической политике продать стало весьма затруднительно. Кроме того, сам Битюцкий не был рожден для бизнеса и извлечения прибавочной стоимости из своего ближнего. Но главное заключалось в том, что книгоиздание, если им заниматься всерьез, требовало больших финансовых затрат, а спонсоров или единомышленников, обладающих этими средствами, у Битюцкого не было. С горя он запел. Не сразу, но все-таки обнаружилось, что у него приятный баритон, гитару в руках держать он умел, а написать текст песни оказалось не так уж и сложно – сказались способности, в свое время подмеченные журналом «Техника – молодежи». Битюцкий стал посещать различные бардовские тусовки, общаться с такими же фанатиками и поклонниками бардовской песни и даже кое-где занимал призовые места. С Сергеем Битюцким Примус познакомился на тусовке любителей самодеятельной песни в Воронеже. Они понравились друг другу, все последние дни фестиваля бардовской песни проходили в обнимку, да и потом связи не потеряли, Примус даже организовал для друга Сергея несколько выступлений в ночных клубах Царицына, а дни перед возвращением Битюцкого в Ростов они провели на левом берегу Волги, где приятель Примуса держал туристическую базу с поэтическим названием «Радуга». Именно поэтому Примус рассчитывал, что в Ростове не только выполнит необходимую работу, но еще и успеет попить вина на берегу батюшки Дона, посидеть у костра, над угасающими угольями которого ароматно дымятся на шампурах почти готовые шашлыки, послушать, чего хорошие люди написали, да и самому в кругу товарищей спеть знакомые туристические песни.
– Начальники, – сказал Примус, – только вы без меня Гнатюка не трогайте. Может, я из Ростова что-нибудь интересное привезу.