Остановившиеся часы

Завернув в свой двор, я столкнулся с мужичком из нашего подъезда. С раскрасневшимся лицом он с некоторым ожесточением курил «Приму» и поглядывал по сторонам, будто ожидая кого-то. Увидев меня, он повеселел, морщины на лбу разгладились, и я понял, что ожидание для него закончилось.

– Александр, здравствуй… – приветствовал он меня, протягивая крупную руку слесаря, грузчика, монтера путей, плотника и кого там еще? Пальшин работал по многим специальностям и частенько менял место работы. Чаще всего это происходило после очередной получки. Пальшин получал деньги и исчезал на неделю-другую, пока не садился на мель. С каждым разом получить хорошую работу становилось все трудней, и сейчас он перебивался случайными заработками, хватаясь в пору самого глухого безденежья и неуемной тоски (из-за отсутствия привычных доз алкоголя) за все, что попадалось под руку. У меня с ним были почти доверительные отношения, он просил денег до лучших времен, я, если имел башли – не отказывал. Называл он меня исключительно полным именем – Александр, даже шутил иногда по этому поводу, вспоминая русских царей. В свою очередь я, поскольку он был постарше, называл его по имени-отчеству – Виктор Сергеевич. В тот момент я был под впечатлением от подсчета остающейся у меня суммы и встреча с Пальшиным, естественно, большого восторга у меня не вызывала.

– Как дела, Виктор Сергеевич? – спросил я нейтральным тоном, не показывая своего истинного настроения.

– Все помаленьку, Александр, все помаленьку… – Пальшин затянулся напоследок и отбросил тлеющий окурок на дорогу. – Я тебя что-то давно не видел? Все ли в порядке? – Да понемногу, – кивнул я, понимая, что разведка скоро кончится и мы перейдем к сути вопроса. О том, что произошло с Костей, я говорить не хотел. Пальшин не знал его, видел, может, когда-нибудь мельком, а в общем, все это было для него – чужое.

– Александр… я вот хотел о материи с тобой поговорить… – он бросил проницательный взгляд на пакет с содержимым в моей руке. – О материи, которая неотступно владеет нами… я, видишь ли, шабашку прихватил, но сейчас пустой, у тебя с финансами как? Отдам через неделю. Железно…

– Кое-что есть… – пакет в моей руке не давал мне права солгать. – Полтинник могу дать?

– Пойдет… – радостно засуетился Пальшин. – Через неделю – железно… – повторял он до тех пор, пока пятьдесят рублей не скрылись в кармане его старенькой куртки-аляски.

Мы попрощались, и я пошел к подъезду. Поднимаясь по ступенькам к себе, я думал о том, что денежная проблема вскоре заставит меня бежать на ту же шабашку вместе с Пальшиным.

4

Я смотрел в зеркало, но не видел собственного лица… Все расплывалось, как в лондонском тумане, я протягивал руку, но зеркало как будто отдалялось от меня… дальше, дальше… я услышал глухой стук над своей головой, поднял глаза и заметил маленького паука, бегающего по отвесной стене вверх-вниз, непонятный стук продолжал волновать меня, паук не мог быть причиной этого стука… я продолжал оглядываться, чистая поверхность зеркала привлекала меня… внезапно я заметил, как зеркало треснуло, сеть тонких трещинок затейливым рисунком расползалась до краев зеркальной глади… оттуда, изнутри, что-то вырвалось, как из плена… уродливая голова, маленькие ножки и ручки, огромные глаза – гномик высунул язык, подражая ребенку, смотрел на меня, словно именно я был пришелец из другого мира… потом он что-то пробормотал, его язык постоянно вываливался наружу, как у пресмыкающегося, в его бормотании, похожем на молитву, я уловил намек на давнее обстоятельство моей жизни, любовь к игре древних майя, они играли в мяч так же, как и мы, но разница была в том, что проигравшие майя приносились в жертву… Гном исчез, зеркало превратилось в бесконечную стену, закрывающую меня от солнца…

Я проснулся, отгоняя от себя тяжелое ощущение сна, солнечные лучи проникали в мою комнату снаружи, и я почувствовал легкое прикосновение жизни, отдохнувшее тело приятно застыло под одеялом. Я поднялся, сделал несколько привычных гимнастических упражнений и отправился в душ.

Вскоре я уже сидел на кухне, пил кофе и задумчиво чертил на листке бумаги, лежащем передо мной, зигзагообразные линии, помечая уголки буквами… Костино лицо постоянно находилось у меня перед глазами, я как будто смотрел сквозь него и настойчиво искал мотив, мотив, объясняющий все… Совершенно четко я представлял себе, что здесь не может быть и речи о случайности. Любовник Лены, которого так явно хотела отгородить Жанна, оставался в этой схеме, может быть, как раз в силу своей очевидности. Я уже понял, что это эмоциональный, не очень- то уравновешенный человек, привыкший в жизни больше подчиняться внезапным порывам, в ущерб голосу разума. Но зацикливаться на нем не стоило. Фигурка настоящего убийцы, находящаяся как бы в центре схемы, пока не имела конкретного лица, только условное обозначение и тысячи возможностей ускользнуть от дилетанта-сыщика. Я вглядывался в эту фигурку, пытаясь распознать ее прошлое и угадать ее будущее. Иногда мне начинало казаться, что все гораздо проще, приземленней и напрасно я ищу некий загадочный мотив, этот мотив мог находиться перед глазами, если перефразировать того же Башилова – не следует создавать миф убийства. И еще мне подумалось: многое можно понять, если взглянуть на это глазами убийцы. Вся проблема была в том, что я не знал, как это сделать.

Звонок в дверь прервал мои размышления. Кто это мог быть? Я допил остаток кофе в чашке и вышел открыть. К моему удивлению, гостем оказался капитан Башилов.

«Легок на помине»… – подумал я, пропуская его в квартиру.

– Не помешал? – спросил он, заглядывая за мое плечо, точно надеялся застать здесь кого-то еще.

– Нет. Все нормально, – ответил я, быстро прокручивая в голове возможный круг его вопросов. Прошло слишком мало времени с момента нашей первой встречи, и я решил, что у него есть новости.

– Чай? Кофе? – предложил я.

– Нет, спасибо.

– Тогда проходите в комнату.

Башилов сел в кресло, оглядывая обстановку. Он был в том же костюме, что и в парке. Цепкий взгляд профессионала подобно рентгену высвечивал предметы моей квартиры. Я украдкой наблюдал за ним, пытаясь предугадать его первый вопрос.

– Нашли что-нибудь? – не сдержался я.

– Не очень много, – медленно проговорил капитан. – Я вижу, у вас компьютер?

– Да… но он не работает.

– А что так?

– Процессор полетел. А все это денег стоит…

– Да, – согласился Башилов. – Вы ведь сейчас не работаете?

Я совершенно точно знал, что он навел обо мне справки: что, где, как, почему? И среди трех-четырех его вопросов один будет обязательно провокационным. Ловить на мелочах и несоответствиях – это искусство.

– Не работаю. Фирма, в которой я последнее время получал зарплату, рассыпалась, как трухлявый пень. Мне, как и другим, не заплатили за два месяца. Ждем-с…

– Ну а ваш друг? – не стал вдаваться в подробности моей профессиональной деятельности капитан. – Он, как я понял, хорошо разбирался в компьютерах?

– Это верно, – подтвердил я, пытаясь определить, куда он клонит. – Это был его хлеб. Думаю, даже Гейтс мог бы принять его к себе на работу.

– Вот-вот… – отчего-то заторопился Башилов, складки вокруг его рта жестко обозначились. – Мне известно, что некоторые фирмы сотрудничали с ним. Вы не помните, не говорил ли он вам о каких-либо проблемах, связанных с этими делами?

– Чего не знаю – того не знаю, – с предельной искренностью ответил я. – Он занимался программным обеспечением и всем, что с этим связано. А в этих вопросах – я любитель. Я и компьютер купил, можно сказать, только из-за Кости. Он пытался заразить меня своей страстью, кое-что ему удалось, а кое-что… Понимаете… у таких людей это – врожденное. Они живут этим.

– Значит, ничего он вам не говорил? – Башилов, казалось, не слушал моих отвлечений, его интересовало только одно. Все то, что могло так или иначе навести на след убийцы.

– Абсолютно ничего, – сухо повторил я.