Эксперимент

Хенесс открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату. Он посмотрел на часы. Половина девятого. Сегодня он последний раз должен пойти туда. Номер телефона, который он дал девушке, был номером одного из двух аппаратов, установленных в экспресс-кафе. Если звонили по первому номеру, трубку брал кто-нибудь из служащих. Второй аппарат был установлен рядом со входом. Отсюда мог позвонить любой, вошедший с улицы. Естественно, по этому номеру практически никто не звонил. Первые два дня Хенесс выбирал столик поближе к выходу и в течение часа не спеша пил кофе, наблюдая через широкие окна за улицей и посматривая в сторону телефонного аппарата. Здравый смысл подсказывал ему, что это напрасная затея. Но разве он не знал это с самого начала?

С непостижимым в подобной ситуации хладнокровием он поставил на себе крест, фактически похоронив все то, что составляло основу его жизни. И вот теперь, как школьник, он сидел тут и ждал звонка. Зачем? Помимо откровенной бессмысленности, это могло быть опасным. Если девушка передала его слова по назначению (а в этом он не сомневался), то брюнет, разумеется, сообразил, что к чему. Но этого мало. Он мог поставить в известность людей, с которыми был связан, и эти люди могли попытаться выяснить, что происходит. А эту информацию им мог дать только Хенесс. И в те часы, когда он сидел в кафе и ждал звонка, он был похож на человека, который собственными руками сделал адскую машину и спокойно находился вблизи, ожидая, пока она взорвется. Это походило на одну из форм извращений. В глубине души Хенесс понемногу начал сознавать, что просто-напросто сорвался, потерял психологическую устойчивость. Но мысль об этом не вызывала в нем ничего, кроме насмешливого равнодушия. В какой-то момент у него возникло желание проверить, остался ли на месте брюнет, вообще посмотреть, что там и как. Но желание быстро прошло, и он весь день провел в своем убежище.

Сегодня, кроме всего прочего, он должен позвонить ИМ. Отсутствие сообщения от него может быть истолковано по-разному. Но в любом случае – это знак чего-то неблагополучного. Хенесс еще до конца не решил, что ему делать дальше. Одно, по крайней мере, было ясно. Он должен исчезнуть. И никто не сможет отыскать его. Человек с его опытом способен раствориться без следа. В этом огромном, почти двадцатимиллионном городе в попытке уйти от прошлого скрывалось множество людей, и это несмотря на мощную идентифицирующую компьютерную систему. Кроме того, он был прекрасно осведомлен о разного рода ловушках, созданных для того, чтобы в них попадались люди, по тем или другим причинам изменившие свое имя и свою жизнь. Впрочем, ему хорошо было известно и другое. Сотни и тысячи нищих бродяг составляли клоаку города, живущую по своим законам. Никакая социология не могла бы в полной мере определить подлинную сущность этой формы человеческого состояния. И если высказаться яснее, самому обществу было в огромной степени наплевать на это. Человек, пожелавший стать никем, стать инкогнито, – становился им.

B начале шестого Хенесс вышел из дома. Это напоминало наваждение, и он не мог побороть искушение. Когда он заказал первую чашку кофе, на часах было ровно шесть. Он развернул специально купленную толстую газету и начал просматривать заголовки. Читать ему не хотелось, но газета была той необходимой мерой условности, которая помогала преодолеть этот час ожидания. Он был уверен, что никто не позвонит.

С улицы в кафе вошел длинноволосый парень. Узкая ленточка перехватывала волосы надо лбом. В лице молодого человека было что-то одновременно вызывающее и мученическое. Очевидно, он много работал над этим перед зеркалом. Оглядевшись, парень шагнул к телефонному аппарату. Спустя несколько минут Хенесс опять посмотрел в эту сторону. Парень с лицом воинствующего святого стоял у стены. Очевидно, он собирался позвонить еще раз. В этот момент над аппаратом зажглась лампочка. Телефон не подавал звуковых сигналов. Хенесс напрягся, отставляя чашку от себя. Длинноволосый, недолго раздумывая, взял трубку.

– Да? Да?

Хенесс подошел к нему.

– Это меня…

Парень пожал плечами и передал ему трубку.

– Алло?

Он услышал женский голос. ЕЕ голос.

– Да, я вас слушаю.

– Это… вы?

Внезапно появилось какое-то безотчетное чувство опасности. Хенесс посмотрел на длинноволосого. Тот стоял, опершись на стену, с самым безразличным видом. Не было ли все это тонкой инсценировкой? Хенесс чисто рефлекторно перенес вес тела на левую ногу, оставляя длинноволосого в поле зрения и одновременно наблюдая за людьми в кафе.

– У вас есть проблемы? – спросил он.

– Да… то есть… Вы ничего не знаете?

Ему показалось, что голос ее как-то изменился. В нем чувствовался импульс напряжения. И расстояние, которое разделяло их, было здесь ни при чем.

– Я должен что-то знать?

На том конце провода размышляли.

– Нам нужно встретиться, – сказала она.

Хенесс заметил, что парень прислушивается.

– Хорошо. Сейчас?

– Да.

– Где?

– Я не знаю.

– Я буду ждать вас… – он помедлил. – Место, где рисуют портреты. Помните?

Она ответила не сразу.

– Это там? Да?

Он повесил трубку. Длинноволосый едва заметно искривил губы. Выйдя из кафе, Хенесс перешел дорогу и вошел в магазин дамского белья. Минут через пять длинноволосый покинул кафе и не спеша направился вверх по улице. Хенесс наблюдал за ним через витрину. Судя по всему, этот человек оказался в кафе случайно. Но в любом случае Хенесс успел хорошо запомнить его.

5

Они пришли почти одновременно. Хенесс осмотрелся. Кажется, у девушки не было спутников. Когда она подошла ближе, он понял: что-то произошло. Она выглядела как-то иначе. Может быть, все дело было в полном отсутствии косметики? Это обстоятельство может сильно изменять внешность женщины. Он предложил ей сесть на скамейку. Она как-то странно взглянула на него. Было такое впечатление – она что-то узнала о нем. Разумеется, он понимал, что ничего хорошего она узнать бы не смогла. Но что вообще ей стало известно? Разве только брат ее разговорился.

– Вы хотели что-то сказать мне? – спросил Хенесс, разглядывая группу уличных художников.

– Да.

Он повернулся к ней, почувствовав, что она смотрит на него.

– Вы знаете, что мой брат… Я не видела его уже несколько дней. Его нигде нет.

Он понимающе кивнул.

– Вы передали ему мои слова?

– Да.

– Вероятно, он принял к сведению…

– Нет-нет, – она покачала головой. – Он не собирался никуда уезжать.

– Он вам сам сказал об этом?

– Да.

– Но это ничего не значит. Может быть, он не хотел посвящать вас в свои планы?

– Этого не может быть.

– Почему?

– Я знаю своего брата.

– Многие люди так думают.

– Вы ничего не понимаете. Он не мог уехать, ничего не сказав мне и… мне неизвестно, кто вы, но если с ним что-то случилось…

– С ним не могло ничего случиться.

– Вы уверены в этом?

Он внимательно следил за выражением ее лица, пытаясь определить, насколько она искренна. То, что было снаружи, не оставляло сомнений – девушка действительно встревожена. Но это лишь доказывало правильность его выбора.

– Послушайте, мне кажется, я сделал как раз обратное – я предупредил вашего брата о возможных неприятностях. И то обстоятельство, что он скрылся, только подтверждает: он прекрасно понял, о чем идет речь. Вы говорите, он должен был предупредить вас. Я бы назвал это вашим заблуждением. В сущности, это вопрос метода. Говорить или не говорить. Но он поступил разумно. Он, несомненно, любит вас и дорожит вашим мнением.

– Но что вообще происходит?

Он посмотрел на нее с сомнением. Чего, собственно, ему хотелось?

– Какова была его реакция, когда вы сообщили ему о разговоре со мной? – спросил Хенесс.

– Он удивился. Вы понимаете? Он искренне удивился. Я знаю его с детства. Он не способен лгать. Я говорила вам раньше, говорю и сейчас: это какое-то чудовищное недоразумение.