Обратная сторона океана

Когда вернулись домой, Витька притащил сделанные им штурвал и люк, ведущий из кокпита в кубрик. Всё из нержавейки и достойнейшего качества. Когда люк поставили на его законное место, «Аира» превратилась в подводную лодку. Всё было солидно и, главное, герметично.

– Ну, Витя, ты мастер, – восхищался работой Артур.

– Стараемся, – улыбался Витька, – всё на совесть.

У Вити были крепкие, жилистые руки с большими ладонями. Он поймал мой взгляд. Посмотрел на свои пальцы с въевшейся чернотой.

– Ничего, в море отмою, – опять улыбнулся он и подмигнул мне добродушно и по-детски открыто, подумав, что именно на это я, человек шариковой ручки, и обратил своё внимание.

Теперь мы были почти уверены: даже если лодка и перевернётся, то вовнутрь не просочится ни одной капли. Довеском была табличка с названием яхты и портом приписки, которую Артур самолично прикрутил на нактоузе под компасом. Когда затопленные суда (а что делать, и «Титаники» тонут) находят на дне водолазы, то первым делом они ищут эти таблички, поскольку краску на бортах намного быстрее съедает морская вода. Если что, останется хотя бы имя. Одно на всех: «Аира»!

Глава восьмая

В Питер полетели мы с Костей. Представилась возможность поближе его узнать, поскольку он имел шапочное знакомство только с Артуром, все остальные члены экипажа о штурмане не знали ничего. К тому времени я уже чётко понимал, что Артур подбирал экипаж по написанным им самим ролям. Если со мной было всё понятно, с «золотыми руками» Вити и его секстантом тоже, то Косте как инженеру-конструктору яхт на берегу отводилась особая роль – он должен был организовать техническое заключение на яхту, без которого нас бы попросту никуда не выпустили.

Костя выглядел старше своих лет и казался если не профессором, то уж точно доцентом яхтенных дел. Держался уверенно и немного свысока. Говорил охотно, но тщательно подбирал слова. Если чем-то увлекался, то старался разузнать о данном предмете всё, что мог. Дотошность – одна из его основных характерных особенностей, служила ему почти всегда хорошую службу: он охотно демонстрировал свои знания и был прекрасным собеседником.

После распределения на судоверфь Костя недолго проработал там в качестве инженера, поняв, что зарабатывать деньги лучше на частных заказах. Тем более его специализацией были яхты. Он проектировал и строил под ключ дорогие игрушки для состоятельных людей или предприятий. К его частым командировкам жена Лидочка давно привыкла и дочку с сыном воспитывала, как правило, показывая для острастки фотографию папы. «Приедет папа, вот он вам задаст», – частенько говорила она, когда те шкодили, стоически справляясь с постоянным одиночеством. Фотография работала, а появление главы семейства всегда превращалось в праздник. С увлечением мужа тоже приходилось считаться. А это опять же были яхты. Только теперь он не конструировал их, а рассекал на них под парусами. Походил по Балтике, был в Красном море и ближней Средиземке. Его загранпаспорт, «просоленный» морской водой, хранил с десяток печатей разных стран. Я только потом осознал всю существенность этого дополнения. К своим тридцати он успел добиться многого и побывать «там». Этим обобщающим и безмерно ёмким словом «там» советские люди называли всё пространство за границей своего социалистического государства.

Костю можно было назвать «белым воротничком» в нашей команде. Не сказать, чтобы он брезговал какой-то работой, но подходил он к ней с неизменной «линеечкой» и «ластиком».

На следующий день после нашего приезда в Питер уже были куплены обратные билеты на поезд, в который мы должны были впихнуть все паруса, запакованные в специальные мешки – кисы, плот ПСН-10 весом более 145 кило и спинакер-гик.

Всё это богатство необходимо было выгрузить из хранилища верфи, перевезти на вокзал, договориться с проводницей о размещении нестандартного груза и непосредственно разместить его по вагонам. Собственно, и всё. Во всей этой цепи самым слабым звеном представлялась сама проводница, которая могла просто заартачиться по поводу негабаритов, количества мест и общей массы и, сославшись на высокое руководство, послать нас куда подальше. Поэтому на вокзал нужно было приехать пораньше для установления дипломатических отношений с поездной бригадой.

Юрий Покатаев, штурман перехода

Выехали с запасом. Но кто же знал, что всё нужно было забирать ещё вчера. Ни завскладом, ни ключей от его ворот в наличии не оказалось. За трёхметровым забором из-за сетки-рабицы с протянутой по верху кольцами колючей проволокой хорошо были видны на огромных полках наши вещи, только взять их, похоже, в этот день была не судьба. За два часа ожидания неизвестно куда исчезнувшего заведующего и изучения каждого квадратного метра по всему километровому периметру склада мы всё же обнаружили прогалину, где колючая проволока чуть прерывалась. Смотря на нас, наши накладные и железнодорожные билеты уже или ещё ошалелыми красными глазами, сторож за обещанные пол-литра разрешил вылазку десанта. Кисы с упакованными в них парусами летали, как крюки во время абордажа. Тяжелее было с плотом. Но он тоже полетел. Таксисту обещали три цены, если всё-таки мы успеем к поезду. На вокзале ждала Лида. Увидев нас, вылетающих из «мотора», она крикнула, что посадка окончена. Столько груза за секунды на несколько сотен метров я не носил никогда в жизни. Весь поезд смотрел на нашу концертную программу на уже опустевшем перроне, пока Лида держала руку на стоп-кране, а онемевшая проводница не проронила ни слова. Свои личные вещи забрасывали, когда поезд набирал ход. Лидочка, умница, собрала нам в дорогу не только еды, она присовокупила к ней четыре бутылки холодного пива. Сейчас оно огромными глотками проносилось по раскалённому горлу и растворялось где-то в районе сердца, не достигнув желудка. Мокрые от пота до нитки, с реально трясущимися руками и ногами от спринтерского перетаскивания тяжестей, мы были счастливы. Костя улыбался как ребёнок. В эти минуты он сбросил лет десять, которые придавала ему деланная солидность.

– Надо же, мы всё-таки успели! – светилось его лицо в прорезавшихся вдруг веснушках, которых я раньше не замечал.

– Самому не верится, как и во всю нашу историю. Лиде потом отдельное спасибо передай за это, – и я приподнял бутылку с таявшим на глазах пивным бальзамом.

– Она привыкла встречать и провожать мужа. Высокая степень организации.

– Очень высокая. Неужели за всю жизнь никаких вопросов?

– Поначалу были. Потом поняла, что либо со мной с таким, который есть, либо без меня. Когда свой выбор сделала, сразу успокоилась. Нельзя же моряка дома каждый раз третировать за то, что он моряк. Тут уж ты либо его жена, либо лётчика. Выбирай.

Он вытащил несколько взятых из дома журналов о самолётостроении. Ещё в Питере, мелькавшем сейчас за окном нашего купе, я узнал о втором увлечении Кости. Тогда он сказал, что если бы не яхты, был бы лётчиком, и добавил: «Хотя, если надоест мотаться по волнам, то точно знаю, чем займусь».

Хотелось быстрей умыться и расслабиться на своих полках, скорее бы открыли эти волшебные поездные туалеты.

– Может, пока пойдём, прошвырнёмся по вагонам, куда мы расквартировали наши вещи, – предложил я.

Вещи лежали в трёх вагонах. С нами в одном ехали только паруса, плот был в соседнем тамбуре, гик растянулся в вагоне-ресторане.

– Тогда предлагаю присоединиться к гику.

– В смысле лечь?

– В смысле – в вагон-ресторан.

Действительно, пиво уж как-то быстро закончилось.

Поезд, мерно отстукивая колёсами, приближал нас к мечте. Можно и расслабиться.

Сколько было подобных историй за время сборов!

Глава девятая

До старта одна неделя. Мама довязала толстый свитер по моей просьбе и сшила по спецзаказу хэбэшную распашонку с капюшоном для укрытия от излишнего солнца. Мало ли.