Страница 22 из 24
В город на пару часов всё же сходили с Геной и Витей. 1 доллар – 860 лир. Но у нас ни цента, одно любопытство. Узенькие улочки с множеством лавок. Между людьми как бы пробираются машины, выезжая на трассу из-за закоулков. Бананы, ананасы, клубника, черешня – всего навалом! Потренировался в общении. Надо практиковаться, устранять психологический барьер. Чему-то меня всё-таки учили?! Хорошо, что взял с собой разговорник.
Женщины не скрывают и даже подчеркивают обтягивающей одеждой свои неправильные, на наш взгляд, формы. «Бочонок» в чёрных лосинах и мини-юбке – стандарт стиля а-ля Стамбул-92. Где вы, русские красавицы?! Цвет одежды преимущественно чёрный. Мужчины почти все нарочито в двубортных костюмах.
– Вообще, – замечает Геннадий, – город напоминает проходной двор, – и, поглядывая на женское население, добавляет: – Теперь я понимаю, почему Ермак Тимофеевич на Восток пошёл земли открывать, а не на Запад.
Через два часа мы уже на яхте. Разве можно за такое короткое время в своё удовольствие «поковыряться в развалинах» Византии?! Что значит два часа знакомства с империей, просуществовавшей более тысячи лет?! По моему твёрдому убеждению, к человеку обязательно должно вернуться то, что он «запустил» во Вселенную. Империи как плод человеческого труда – не исключение. Все они плохо кончают, следовательно, они должны плохо и начать. Откуда у миллионеров появляется первый миллион?! А?! Через два года после того, как из старого греческого города стали делать новый римский, Константин сначала убил своего сына, оклеветанного его мачехой, затем через месяц её саму, свою вторую жену, за клевету на сына заживо зажарил в бане. Согласитесь, дурной знак для старта нового дела. Но только ли это таят под собой обломки некогда могущественной империи мира?! Что можно узнать за два часа?! А когда-то византийский император заявлял, что спасёт от дикости славянские племена, жившие, кстати, в то время по законам народной власти, то есть истинной демократии, имея максимум возможных свобод. Но как он был убедителен! Может быть, ключ от разгадки причин падения империй именно здесь? Сколько же раз заявление басилевса пропускали через «ксерокс»?! Неужели за такое количество времени ничего более «умного» нельзя было придумать?
Хотел отправить письмо вместе с Бо в Одессу, куда он собирался, но на «Скарвене» никого не оказалось. Наш отход полиция назначила на 15 часов, тут с этим строго. Если простоял сутки, то считаешься транзитником, если больше в этом качестве, то сразу следуют штрафные санкции. Поэтому подремонтировали мотор, который вчера привёл в изумление датчанина своими габаритами, весом и малой мощностью, и ровно в 15.00 покинули марину. За волноломом поставили паруса и к 16.00 прошли маяк мыса Ешилькей на расстоянии одной мили. Ложимся на курс 250,5. Ветер западный, 6–8 м/с, давление – 748 мм рт. ст., скорость – 3,5 узла. Уходим в Мраморное море в сторону пролива Дарданеллы. Путешествие продолжается.
Внутреннее турецкое море покрыто плавающим мусором. После Чёрного это сильно бросается в глаза. Костя был прав. Судов – как мусора. Небо безоблачное, но в воздухе прохладно, совсем не чувствуется южного тепла. На вахту только в утеплёнке типа бушлата. Мраморное море простирается с востока на запад на 120 миль и с севера на юг – на 40. Его побережье гористое, склоны гор, спускаясь к морю, образуют скалистые берега. В море есть группа островов – так называемые Принцевы, есть и другие острова, самые большие из них – Мармара, а также острова Пашалиманы. Это из лоции. За спиной остался Измитский залив. Там по предупреждению той же лоции нельзя пользоваться биноклями и фотокамерами. Из-под воды сурово грохочет подводная лодка – как-то неприятно. Артур сказал, что от Стамбула до Мальты 7 суток, от Мальты до Гибралтара – 9—10, от Гибралтара до Мадейры – 4, от Мадейры до Бермуд – 20, от Бермуд до Сидни – 7. У нас ещё всё впереди. Кстати, обстановка нормализовалась. Отстоял вахту. Следующая – в 4 утра. Теперь можно не сопротивляться сну!
Море оживлённо-спокойное. Спокойное, потому что почти все четыре часа плаваем, вот именно, не идём, а плаваем, как упавшее за борт ведро. Оживлённое – потому что вверху веером разлетаются самолеты, под водой долбят акустикой подводные лодки, на воде плавсредства прут прямо на нас, хоть отстреливайся ракетницами. Впрочем, Артур несколько уже запустил, и Гена одну. Около 8 утра по левому борту из тумана вынырнул остров Мармара. Его гористость доходит до 650 метров над уровнем моря. Нужно для коллекции искупаться теперь уже в Мармара си. Странно иной раз переплетаются языки: на итальянском и испанском си – это да, на английском – море. Да, это море, господа!
Вспомнил, как в детстве с мамой постоянно путешествовали. Как-то за один месяц лета я умудрился понырять в Волге, Москве-реке, Неве, на Чудском озере, в Финском заливе и Чёрном море, чем очень гордился. Тогда простой учитель мог себе позволить такой месячный вояж, да ещё с ребёнком. Советский человек жил в замкнутом пространстве огромной страны, имея возможность в свой отпуск свободно наслаждаться любой её пядью. Как-то мы рванули на Дальний Восток, на малую родину. Ехали в поезде восемь суток – целая жизнь. Поезд остановился на два часа у Байкала, как мне тогда показалось, чтобы люди могли искупаться. Первозданные места, дикая природа, огромное чистейшее голубое озеро. После нескольких изнурительных поездных дней без душа вылазка пассажирского десанта стала волшебным подарком. Потом из Свободного, где мне посчастливилось родиться, небольшого городка на Зее, мы добрались до деревни Серебрянка, где родилась мама. Деревня эта была расположена на опушке тайги вдоль одноимённой речушки, которая, правда, к тому времени успела превратиться в маленький ручеёк. Так оставшиеся там местные – жители дворов десяти, не больше, за грибами ходили, как на огород. Вышел на крылечко, оглянулся по сторонам – нет ли поблизости медведя или амурского тигра – и айда грибы резать. Пять минут – ведра два-три. Грибы крупные, отборные. Ножка у белого толщиной не меньше мужского кулака. Помню, на местной пасеке набрали тогда в пакеты, чтоб легче было везти, мёда. Такого мёда я никогда и нигде больше не ел. А потом обратно через Байкал.
В Амурской области мои предки оказались, когда Николай II давал подъёмные на освоение дальневосточных земель, и тогда огромная семья Гулевич покинула западные границы страны и устремилась к восточным. Выходит, предрасположенность к путешествиям заложена во мне генетически. Позже, когда искал родовые корни, обнаружил, что первые Гулевичи жили ещё на острове Буяне. А корень «гул» в фамилии имеет прямое отношение к глаголу «гулять» или «гулевать». Так что нет, наверное, ничего удивительного в том, что я оказался в этой экспедиции. Раньше мне не раз приходила в голову мысль о случайности своего появления в команде. Логическая цепочка выстраивалась очень короткой. В командировке на регате я оказался потому, что в четырнадцать лет мне купили фотоаппарат. Редакции было удобно посылать в командировки, а особенно дальние, не двух человек: журналиста с фотокором, а одного – в два раза дешевле. Перед стартом в Саратове мне предложили три варианта перемещения: на судейском катере, на катамаране и на «Аире». Тогда я выбрал самый жёсткий из них, чтобы максимально прочувствовать на себе все прелести гонок. Результат уже известен – получил приглашение принять участие в этом переходе. Собственно, и вся цепочка. Наверное, всё-таки дело не в фотоаппарате, а в фамилии, заложенном в ней генетическом коде. Теперь список моих географических открытий существенно расширится. Да что там, он расширяется каждую минуту. И главное – впереди океан!
Глава пятая
За обедом приходится обрезать уже треть плавленого сырка, а они, как назло, не заканчиваются. Нужно есть про запас – жалко портящиеся на глазах продукты и особенно потраченные на них средства. Да, провиант нужно было подбирать более вдумчиво. В Стамбуле узнал, что, оказывается, на яхтах бывают холодильники. «Аира» такой роскоши не имела. И теперь приходится заниматься обжираловкой. Так есть нельзя! Идём 2,5 узла, а остров всё тянется и тянется, как упаковка плавленых сырков. Есть возможность рассмотреть далеко не спортивного вида турецкие яхты под парусами. Как правило, это высокие лодки с рубкой выше человеческого роста. Почти все обшиты некрашеным деревом. То есть я хотел сказать, что яхтенный многослойный лак великолепно передавал игру волокон древесины, в основном, красного дерева на фоне зеленоватой морской волны, которая, вся в солнечных бликах, отражалась в зеркале этого лака. Красота. Мачты невысокие, деревянные. Артур очень удачно назвал их плавдачами и захотел себе точно такую же.